Сны
Ночной звонок, молчание, гудки,
А после, как обычно, ночь без сна.
И лишь шаги по комнате, шаги
И сбоку, сзади тень – как мечется она!
Позвонишь, но отпрянешь не дыша,
Вдруг ослабев, присядешь на кровать.
Часы пробьют, ты выйдешь в ночь, спеша,
Лишь тень пойдёт тебя сопровождать.
А там, вдали, на том конце пути
Дверь, заскрипев, его к тебе отпустит.
Но переулки по дороге будут пусты,
От боли или зла искажены.
День, наступив, запутает следы,
Ночь паутиною опуститься на лица.
Им суждено не угадать судьбы,
И значит, этот сон не прекратиться.
Монолог старого шута
Приходит вечер и приносит сказку –
Что всё спокойно в нашем королевстве,
А тени те, что мечутся по стенам,
Единственный двойник, что есть у всех.
Вот только свечи плачут в тишине,
Но кто-то должен плакать и смеяться,
И вырваться и убежать пытаться
Хотя бы тенью в мыслях или сне.
Я шут, слова слетают с губ, дожди идут,
А осенью все листья опадают.
Я время слышу, то часы идут,
Ну а куда никто не знает…
Будет сниться…
Короткие и светлые дожди
С весенним солнцем омывают лица.
Нам суждено их помнить, будет сниться:
Идут они, опять идут они…
Упавший лист наносит первый рану,
Осенний дождь бездумно и упрямо
Сшивает их нам в праздничный ковёр.
Случилось что-то? Замер разговор…
(Из зеркала лицо глядит тревожно).
И только дождь бормочет без конца,
Наморщив лоб, хоть, впрочем, нет лица:
Что счастья нет, оно и невозможно,
Была весна, забудь её, ушла.
В прозрачном парке в кружеве ветвей
Усталой прелью пахнут листьев кучи.
Здесь дым тяжёлый стелется к земле:
Всё ни к чему, посмейся над собою лучше.
Мой двор
По ночам сниться двор, всплески солнца в оконцах,
И забытый, хмельной свежий запах белья.
По осевшему снегу, тишину разбивая в осколки,
К дому шёл человек. Может это, был я?…
Отгорающий день клал мазки тёплой тени,
Золотил церкви крест, зажигал в окнах свет.
И усталые руки опускал на колени,
И шептал в полусне что-то доброе вслед.
По ночам сниться двор…
Как недоверчивы, бываем мы к словам…
Как недоверчивы, бываем мы к словам,
Так голуби в жару пьют осторожно воду.
- Что из того, что небо голубое
Доверилось и растворилось там.
А как отзывчивы слова на доброту,
Вот лошади усталые кладут
В ночном друг - другу головы на шеи,
Созвучие в них пробуждает время,
И вторит хор кузнечиков ему.
Осень
Это просто, это очень, очень просто -
Осень входит в дом и в вазы ставит листья.
Расставаясь, не смотрите горько,
Виноваты, значит, сами и платите.
Капля по щеке, ну вот поставил точку.
Календарные листы, как листья в кучу.
Может, вспомните потом молча,
Было счастье, ну а нет – тем лучше.
Тепло
Тёплый, беззащитный свет за дверью,
Нервные шаги часов.
Сколько вас, что так и не сумели,
Выдохнув, шагнуть в твоё тепло.
В поездах привычно необжитых,
Словно птица ночью в высоте,
Человек срывается на крике,
А потом затихнет на земле…
Дождь
За окном во дворе старый шут, дождь идёт,
Припадает к стеклу, слёзы лёгкие льёт.
Он стучит и гремит, в крыши бьёт кулачком,
Как мальчишка по лужам идёт босиком.
И смеётся во всю шуткам старым своим,
Пузыри для ребят по всем лужам пустил;
Веселясь и галдя, и дурача ворон
Всё пытается скрыть, что он в небо влюблён.
«Ночью»
Тени скользят за спиною и пламя колышут,
Свечи трещат, время скребётся мышью,
Перья скрипят и ложатся листы,
Может доносы, а может стихи…
«Дом моего детства»
Старый дом как чудны твои речи,
Звон трамвая и кукла качнёт головой.
В запылённом окне отражаются, сгрудившись вещи,
И трюмо из прихожей следит за тобою и мной.
Приходите сюда, он напоит вас чаем:
- Вот варенье, а чашки в буфете возьми.
На плите возмущённо гремит весь облупленный чайник,
И всё ждёт, что услышит хозяйки шаги.
Каждый день зажигается свет в его окнах,
Он всё ждёт, ловит шорох любой.
Мы не верим себе, только он рассмеётся,
И тарелку разбив, оглушит тишиной…
«Следы»
В белый снег врезаются следы,
Мы их оставляем и в себе.
Тут вот двое по дорожке рядом шли,
Здесь один отстал, там нет его вообще.
Снег идёт в тягучей тишине,
Успокаивая город, хороня,
А снежинки тают на лице,
Будто каждый счастье потерял.
«Окно из детства»
Вырастают слова, заслоняя дома,
Отступает зима и приходит весна.
И в скрипящий мороз слышен шёпот капели,
А глаза, не поверите, вдруг потеплели.
Дети эту весну надышали в стекле,
Что бы первым увидеть, мамулю в окне.
Что же будем взрослеть, но запомним тот дом,
Где есть наше окно и прогалинка в нём.
«Ожидание»
Ветки голы, дорожки бегут по стеклу,
Дождь идёт, заполняя собой пустоту.
Там ворона покорно сидит на суку,
Тут молчит телефон, обрывается сердце на стук.
Ты стоишь под дождём, гладишь дерева ствол,
И не можешь понять, почему вновь пришёл.
А войти невозможно, не веря в себя,
Так и ждём – я тебя, ты себя...
«Приди, погрейся у огня…»
Рука касается пера,
Перо касается бумаги.
Слепые, тёплые слова,
Словно костёр горит в овраге.
Приди, погрейся у огня,
Пусть всё неясно, зыбко, глупо.
Взойдёт заря – лишь пепла кучка,
Тропинка вдаль зовёт тебя.
«Человек ушёл…»
Человек ушёл, и стало пусто,
Ветер зимний выжимает слёзы.
В школе неуч даты перепутал,
И зимой набухли почки на берёзах.
Я давно привык ни с кем не спорить:
Каждый прав, и нас не переделать…
Как мы любим вслед, когда друзья уходят,
Потому что ничего уже не сделать.
«Вас вызывают, Москва…»
- Вас вызывает Москва. - Здравствуйте, это я…
Я не могу без Вас! Как-то случилось вдруг,
Вечный разорван круг - всюду лишь вы да я.
- Ваше время, Москва.
- Утром в лугах роса, шёпот ручья со сна:
Вас вызывают, Москва…
«Мой поезд»
Ну, вот и дождался, мой тронулся поезд,
Всё в прошлом осталось, теперь не вернусь.
Смешно и нелепо, но ясно до боли,
Я вижу, чем кончится путь.
Сереет ночник, и качаются шторы,
И ночь беспощадно длинна и глуха,
Хрустящие простыни, тусклые звёзды –
Порою присниться лечу в никуда.
Шарахаясь, стрелок, мой поезд уходит,
А рядом чай стынет и сохнет лимон.
Рассветы, расспросы знобит от них только,
В них слышится болью раздвоенный тон.
«Запомнить надо…»
Запомнить надо - в пятницу зима
Дороги перекрыла для начала.
Потом метель за день, ну может два,
Всех дворников в сраженьях измотала.
И в понедельник, точно, не совру,
Я видел из окна парад метели.
А саван белый всё закрыл к утру,
Потом мороз сковал сырую землю...
Трамваи, обессилев, встали в ряд,
Машины в снег зарылись, словно в норы.
Мы Новый Год тогда встречали так,
И почему-то верили в себя, в ту пору.
«Бессонница»
Вначале слово «вкусное» во рту,
А если строчка то уже удача.
Коль озаренья ждёшь, то этот труд,
Всегда бессонницею должен быть оплачен.
Найти себя, нащупать существо,
Что даже ветра помнит дуновенье,
Узнать лицо, успеть назвать его,
Пока всесилен ты хоть на мгновенье.
«Он не знает…»
Приходит человек и говорит: Пиши,
Пиши, пока бушует кровь в твоих чернилах.
Прошу тебя, спеши, но не отдай души,
И постарайся быть не суетливым.
Я улыбаюсь, я его люблю…
Тупою бритвой кровь не отворяют.
Что было, то прошло. Пусть больше нет его,
Но он, похоже, этого не знает.
«Это странное стекло»
Время словно бы окно,
Так порой, пусть и не часто,
Мир становится прозрачным,
Словно вымыли его.
Раздаётся в дверь звонок,
А за нею ждёт мальчишка,
Он судьбу свою не в книжках,
А в тебе увидеть смог.
Это странное стекло…
Ты хотел лишь быть мудрее,
А оно теперь мутнеет,
И не видно ничего.
« Цветы»
Такие странные цветы,
Им хорошо лишь в магазинах.
А принесёшь домой – погибнут,
Такие странные цветы…
Красивой вазой не спасти,
Водою чистой не напиться.
Им перед смертью будут сниться
Стероиды, вместо росы.
«Что дальше будет?»
Стихи писались по ночам, потом с рассветом,
Их клали в папку для бумаг и всё на этом…
Они мечтали, их прочтут пришедшим в гости,
Но дни летят, а почитать никто не просит.
Так за листком ложился лист, в простую папку,
И жизнь своя пошла у них, пусть и вприглядку.
То лист осенний падал вниз, и всем казалось:
Что это всё, пришёл конец – какая жалость…
Потом шёл снег, и вниз с горы летели сани,
И пировали снегири рядом с клестами.
Крепчал мороз, но было в нём посланье лета,
И для детей он был одной большой конфетой.
Потом работница весна в дом приходила
И мыла небо дочиста, и окна мыла.
И появлялся первый лист, и весть об этом
Была важнейшей для людей на всей планете.
Так время шло и, наконец, настало лето,
И в нашей папке для стихов прочли про это.
И год замкнул цепочку дел, следов и судеб.
А, что же там, что впереди, что дальше будет?
«Простые чудеса»
Купить холста, и разных красок,
Уехать к «чёрту на рога»,
И написать как утром рано
Пастух коров ведёт в луга.
Жалейку сделать на пригорке,
И заиграть потом на ней,
А по приметам, ближе к полдню
Пройдут дожди – ты мне поверь.
Отбить косу и спозаранку
Косить пахучую траву,
Что бы зимой Пеструха с Анькой
В день отдавали по ведру.
Пить молоко, пусть сводит зубы,
И любоваться на закат.
Такие чудеса повсюду,
Их от души простые люди,
На радость Господу творят…
«Ничто не кончено…»
Что ж приводите сына мне,
Я буду чай пить вместе с вами.
Но пусть останется меж нами,
Что он расскажет при Луне.
Ему лет пять, но в разговоре
Он свысока заговорит.
Вы не пугайтесь, он не вспомнит,
Что был богат и знаменит.
Другая жизнь, другое тело,
В сомненьях дух его теперь.
Тогда он этого не ведал,
Но знал, что есть иная дверь.
Ничто не кончено, всё длится…
Лишь миг прошедшие века.
И в полнолунье колесницы
Несут на Запад облака.
Пора пришла, он взял свой посох,
И вышел в путь, что бы найти
Дорогу, что ведёт к заботам,
И к вечности в конце пути.
Никто из подданных не верил,
Что, чтя науку и стихи
Он и себе судьбу отмерил
Длиной кометного пути.
«Кубинский ром»
Мороз разрисовал узорами окно,
Мой кот затих возле него безвольно.
Никто не позвонил и значит телефон
Ангину подхватил, а говорить так больно.
Похоже, почтальон вновь обошёл наш дом,
Здесь одиночество расставило капканы,
Почтовый ящик замерзает в нём,
И молит об открытке из Гаваны.
О ром чудесный, крепкий, сладкий ром,
Что в ноги бьёт и не даёт подняться,
Смеёмся мы, нам весело вдвоём,
На катере по памяти кататься.
«Что же делать?»
Что же делать? Последние дни
Отлетели бумажной метелью,
И теперь в феврале к искупленью
Тянет стылая гладь полыньи.
Нас в Крещенье простили морозы,
И молились другие - не мы,
В той часовне, где возле берёзы
Крест творили мои старики.
Что же делать, коль люди столь разны,
И разрыв между нами растёт,
А молитва она словно праздник,
Просто так ни к кому не придёт...
«Послушай утро…»
Подставь ладонь, и пусть сосульки
Холодной дробью обожгут.
Чуть на тепло, и с крыши каплет,
А птицы эту воду пьют.
В нестойком утреннем тумане
Из дома прочь идёт народ,
И не понять, что за обида
Глаза поднять им не даёт.
Остановись, послушай утро,
Вдохни и ощути тоску;
Попробуем забыть ошибки,
И просто будем ждать весну.
И станут все деревья к ряду
Шептать то в такт, то невпопад:
Весна... К весне… О, как мы рады,
Увидеть первый её шаг.
«Сирень»
Баском негромко громыхало в небе,
Лениво дождик капал с высоты,
А девушка стояла у сирени,
Стояла и смотрела на цветы.
Какой там дождь, когда тебя дурманят
Соцветьев грозди, запахом своим,
Такое в жизни редко, но бывает,
Когда мы перед вечностью стоим.
Какая ересь - скажет мудрый книжник:
- Сирень цветёт совсем немного дней.
Всё это так, но может с ней родиться -
Любовь, что будет времени сильней.
Отцу.
«Все двери заперты…»
Всё так и есть, я на плоту,
Плыву вниз по реке.
Костёр горит на берегу,
Зовёт меня к себе.
Там старый дед как перст один –
Арбузы сторожит,
И только птицы дружат с ним,
И говорят «за жизнь».
Покурим мы и помолчим
Вдвоём у костерка.
Он к одиночеству привык,
Но гостю рад всегда.
Мы так и будем вечерять –
Без слов, в них нет нужды;
Жизнь прожита …
И позади, все двери заперты.
Начнёт светать - отчалит плот,
И пусть несёт река,
И только бакен мне вослед,
Мигнёт, из далека.
«Красивые у нас места»
Красивые у нас места -
Сосна стройна и высока,
А в озере вода чиста,
И рядом бьёт родник…
Мне надо позарез туда:
Мать повидать, попить чайка,
И чайку, что крылом легка
Хоть взглядом проводить.
«День обычный в январе…»
День обычный в январе,
Вниз к земле летят снежинки:
- Как найти домой тропинку
В этой дальней стороне?
По ночам здесь звёзд не счесть,
Только главную не видно,
И отчаянно обидно
Забывать родную речь.
Каплет воск с оплывшей свечи,
Ночь, не слышен шум машин,
С этим надо примириться -
Навсегда я здесь один.
Не найти того погоста
Где лежат отец и мать,
Мне бы надо им о многом
Очень важном рассказать.
1939 год.
Спят давно жена и дочь,
Я сижу, плету корзину.
Бьётся муха в паутине,
Ей паук спешит помочь.
Как принять, что нет судьбы?
Трое встанут у порога,
Постучат, и мне дорога
Вместе с ними в ночь уйти…
«На острове»
Раз в полгода заходит баркас,
И Михалыч приходит в наш дом.
Все, что надо он нам передаст,
Чай попьёт и отчалит потом.
А на острове чайки и мы,
Остаёмся одни «куковать»,
Как стемнеет, включаем маяк,
Утром можно немного поспать.
Материк ждёт отчётов от нас,
И морзянка пищит каждый день.
Их волнует погоды расклад,
А меня одинокий тюлень.
Нет на карте той, нашей Страны,
Что послала сюда нас с тобой,
Ну, а в новой России про нас
Помнит только Михалыч рябой.
А.Г.Сисаск
«Есть память рук…»
Есть память рук, они не забывают
И могут сделать, например, свирель.
К губам приложишь, и она сыграет
Мотив несложный юности моей.
Ещё моим рукам подвластно
Сплести корзину, лапоть, туесок.
Порою мне бывает просто страшно
Понять, как выжил этот пастушок.
Господь помог и стал я полиглотом,
Философом, немного мудрецом,
Мне математика близка как звездочёту,
И жизнь вселенной в книгах за стеклом.
Как счесть всё это? Ведь свирель играет,
А бесконечность не постичь уму...
Но, что - то человеку помогает
Идти всё дальше через не могу.
«Война»
Был странный день, я встретил человека
Он вслух шептал признанье в темноту:
Что умер Жуков и никто на свете
Не сможет заменить его ему.
Как скроен мир! Простому пехотинцу
Как воздух маршал нужен… Для чего?
Ведь в тех атаках только гимнастёрка
Могла от пули защитить его.
Таких как он в огонь войны великой
История кидала не щадя.
И эти люди - гибли, гибли, гибли…
С одной надеждою - жизнь отдана не зря.
Но выжил он, хоть в это сам не верил,
И прожил не один десяток лет.
Пытаясь отыскать на белом свете
Всего один единственный ответ.
За что ему, за что ему удача:
На свете жить и слышать пенье птиц,
Встречать рассветы, провожать закаты,
А коль придётся, близких хоронить.
Вся жизнь - война, где смерть нас выбирает,
И правило всегда одно для всех:
От пули нынче друг твой умирает
Но день придёт, она настигнет всех.
В урочный час, неважно утро, вечер
Как на поверке вызовут тебя,
И в этот миг жизнь отдавая смерти
Все рядовые пред лицом ея…
«Нам предоставлено судьбою, сделать выбор…»
Нам предоставлено судьбою, сделать выбор -
Решить куда идти, и проложить следы,
Пока с песка волною их не смыло,
Пока своей судьбой владеем мы.
Следов так много на пустынном пляже,
Но ближе к полдню их сотрёт прилив,
Мы в это время ощутим пропажу
Свободы выбора идей, друзей и книг…
Всё тоже море, но волна сильнее,
И вот уже другого нет пути –
Вперёд пойдёшь и захлебнёшься ею,
Лишь отступив, успеешь жизнь спасти.
Крик чаек сердце рвёт гортанным криком,
Их крылья белые, платками машут мне,
Куда пойду, следы о том напишут,
Две строчки, что ведут к себе.
«Я буду этот день стократно проживать…»
Я буду этот день стократно проживать,
Там не было того, о чём жалеть придётся;
В окно напротив ярко било Солнце,
Но знали мы - дождя не миновать.
До полдня небо не роняло слёз,
Потом в двенадцать, как часы пробили,
Вдруг хлынул ливень, тут же позвонили,
И понял я, что скоро ты придёшь...
А время шло, валилось всё из рук,
Второй звонок, на приговор похожий,
Тарелка падает, но уцелеет всё же,
Ты босиком идёшь, не пропуская луж…
Зачем же в прошлое обратно возвращаться,
И по минутам день раскручивать назад?
Там тайна есть, мне надо разобраться,
Как эти двое превратились в нас.
«Скажи, зачем в ночи гармонь играет»
Скажи, зачем в ночи гармонь играет,
Ладами тенькает, вздыхает глубоко?
Словам не высказать о чём душа мечтает,
Когда Луна глядит в твоё окно.
Рассвет уж близок, и роса ночная
Легла платком холодным на висок.
Все спят давно, и звёзды обещают,
Что скоро будет розоветь восток.
В сарае лошадь тяжело вздохнула,
Переступила, к яслям подошла,
Ноздрями воздух глубоко втянула,
И золотым овсом хрустеть пошла.
«Настал февраль»
Настал февраль, ты собираешь нас,
С годами даже водка хуже пьётся,
Но хорошо, что здесь нам удаётся,
Увидеть блеск твоих красивых глаз.
Гитары перебор становится быстрее,
И низкий голос о судьбе поёт.
Похоже, мы ничуть не постарели,
И дружбу нам не заменила ложь.
Не принято пускаться в разговоры
О детях, о работе, о судьбе,
Понятно, что года суть те же горы,
И вспять не повернуть нам на тропе.
Над нашим пиком облако застряло,
Туман съел эхо, не видать ни зги,
Но знаю я за дальним перевалом,
Есть дом и там горят твои огни.
26.02.05.
Сыну
«Пусть будет так…»
Пусть будет так навеки, навсегда:
- Друзья пребудут с нами до заката,
Пока ещё с вершины Митридата
Полоска светлая на Западе видна.
Да будет так, пока шумит прибой,
И свет восхода не откроет дали:
- Мы будем жить хранимые друзьями,
Под бледным светом от Луны седой.
06.03.05
«Нам теперь не вернуться назад»
Нам теперь не вернуться назад
В это лето где белые птицы,
Нас встречали… О пусть мне присниться,
Этих чаек слоистый парад.
А за ними вставали Кижи,
Поднимаясь отвесною глыбой,
Словно сердце своё кто-то вынул,
И уже не вернётся назад …
Невозможно уйти от судьбы,
А забыть это чудо не можно;
Что-то в сердце вошло осторожно,
И теперь нет дороги назад.
«С весла стекают капельки воды…»
С весла стекают капельки воды,
В них звёзды отражаются и гаснут.
- Скажите мне, ну как же здесь грести,
А вдруг от этого галактики погаснут?
Последний вздох исчезнувших миров,
Чужих богов и времени творенье.
- А может, я увижу пробужденье
Звезды, что призовёт волхвов?
«Как томительно тянется лето…»
Как томительно тянется лето,
И жара расплавляет асфальт.
Я порою не сплю до рассвета -
Старый, глупый, больной пономарь.
Всё не так получалось сегодня:
Свечи гасли, и регент сбоил,
И тяжёлою, горькою обидой
Меня мальчик один «наградил».
Жизнь идёт - привыкаешь к убогим,
Суете и московской жаре,
Так невнятно бубнишь над усопшим,
Словно что-то мешает тебе.
Ты стоишь, обливаешься потом,
А слова – шелуха на губах.
Кто придумал такую работу,
И за что Боже проклял меня?
Нынче вот приключилось такое -
Что сизарь в божий храм залетел,
Сделал круг, опустился в притворе
И спокойно оттуда смотрел.
Следом мальчик вошёл босоногий,
И недолго у клира стоял,
А потом обойдя все иконы,
Сел на пол, словно в омут упал.
Служба шла, поп кадил на иконы,
И диакон привычно басил,
Только, кажется, богу чужому
Я молитвы свои приносил.
Мальчик умер. И кончилась служба…
И хоть в колокол бей - не понять,
Почему его светлую душу
На молитву я смог променять.
«Весь дом заставлен кораблями»
Весь дом заставлен кораблями,
Но ни один не поплывёт,
Им ветер не поймать случайный,
И только с пылью им везёт.
Тельняшка не пропахла потом,
И якоря не видел краб,
Тоскует чайка по простору,
А « склянки» бьют здесь просто так.
Как странно видеть эти лица,
Они пытаются найти:
Средь волн асфальтовых столицы,
Следы ушедших бригантин.
«Плохая пьеса»
Так было и так будет впредь -
Мелькают дни, и жизнь проходит,
Последний акт к концу подходит,
И как развязка драмы - смерть.
Не выйдут на поклон артисты,
Оваций век не слышал зал,
Там нет людей, одни статисты,
И не волнует их финал.
Как жаль, что автор оказался
Не очень «сильным» в этот раз:
- А, может, он и не старался?
Жаль, только жизнь не удалась.
Итог простой всё было серо,
Талант, любовь – слова, слова…
А, что от Бога в людях зрело,
Забила сорная трава.
«За что благодарить судьбу?»
За что благодарить судьбу?
За расставанье, боль и слёзы,
А может за слова берёзы,
Что шепчет: Здравствуй - поутру.
За взмах руки жены и сына,
За все ошибки на пути,
И за друзей, что жизнь дарила,
За то, что мама будет жить.
За каждый миг, что смыслом полон,
За пониманье естества,
За отчий край и звёздный полог,
За всё, с начала до конца.
«И кажется, была среда…»
Уехал, не сказав: Прощай! -
И вещи не собрав в дорогу,
А на дворе стоял январь,
И пёс скулил на непогоду.
Потом я помню в семь утра,
Мы на вокзале водку пили,
Душа расхристанна была,
И где-то в колокол звонили.
Потом чреда пустяшных дел,
И всё тогда из рук валилось,
Он как-то сразу постарел,
Но по весне душа открылась.
Ты знал, подведена черта,
Но сердце знать предел не хочет.
Так странно уходить любя,
Когда она в тебе клокочет.
Но день настал. Пекло с утра.
Собаки воду жадно пили.
Он умер за рулём в машине,
И, кажется, была среда...
«Лето»
Буксир идёт меж заливных лугов,
Там жизнь своя размеренна и чинна.
Трава сочна, а молоко обильно,
И пчёлы тащат в улей свой взяток.
Нам дальше путь. Баржа, словно бычок,
Идёт за нами, что бы увидеть вскоре
За створкой шлюза пресное, но море,
И церковь, что стоит меж вольных вод.
Вода и небо – синяя страна,
И лишь немного облаков и пены,
Вот только странно, что на звук сирены
Мычанием ответствует она.
«Так и живём»
Мигает лампа в полутёмном зале
И люди на скамейках поезд ждут,
Я здесь с утра и тоже уезжаю,
Нас всех куда-то вдаль дела зовут.
Мороз перрон сковал скрипящим снегом,
И так прижал, что не даёт вздохнуть,
И, кажется, что поезд не приедет,
Наверное, он вмёрз в железный путь.
Потом в купе набившись до отказа,
Мы будем, обжигаясь, чай «гонять».
Стучат колёса и теперь с устатку
Немного можно и на «грудь принять».
«Надежда»
За окном Луна висит большая,
И часы стучат в висок вторую ночь,
Я пока не очень понимаю,
Что большими стали сын и дочь.
Их теперь мне не сгрести в охапку,
Да пожалуй, просто не поднять.
Как же так, ведь я всё тот же папка...
Что же постараемся понять.
Вырастают и уходят дети,
И впустую свет горит в ночи,
Лишь одна надежда есть на свете,
Что успеют, внуки подрасти.
Что быть может, в их глазах увижу
Тёплое участие детей:
Что с тобою, что с тобою, диду?
Ты уж постарайся не болей.
Мне так надо рассказать о главном -
О любви, таланте и судьбе.
Может быть, они сумеют сделать,
То, что не пришлось закончить мне…
«Чем себя занять?»
Чем же мне себя занять?
Может в тучку превратиться,
Вдоль по небу прокатиться,
А потом дождём упасть?
«Неудачный день»
Земля молчит и значит мы одни.
Сажусь в туман, а полосы не видно.
Я утром ждал, сейчас проснёшься ты,
Но крепок сон, а вот теперь обидно...
Сесть в «молоко», при ветре боковом -
Такой пустяк, что обсуждать не стоит.
Ты утром не махнула мне рукой,
Собаку сбил наш пригородный поезд.
Мы промахнулись мимо полосы,
Куски обшивки, разметав по полю.
Уже в конце, увидел я как ты,
Навстречу шла, а там травы по пояс.
И. Сирень
«Музыка»
Рассвет холодный посреди зимы,
И белый снег не тронутый следами,
Тропинка ждёт, когда проснёшься ты,
Калитка в сад открыта для прощанья.
Все ночи напролёт в окне твой свет горит,
Там книги поверяют свои тайны;
Как много тех, кого любили мы,
Остались в прошлом светлом и печальном.
Молчит рояль, и скрипка навсегда
Расстроена, её смычёк растрёпан.
Как разобрать о чём грустит она,
Ведь тишину не положить на ноты…
г. Раквере
«Ах, какие мы герои…»
Ах, какие мы герои;
Скачем в даль, смотря кино,
Развлекаемся стрельбою,
Пьём кефир словно вино.
И в походе, и в сраженье
Не уступим никому,
Нам редутом верно служит
Старый дедушкин сундук.
«Сентябрь»
Пришёл сентябрь, но нет пока дождей,
Листва горит необычайным цветом,
Как будто все закаты и рассветы
Художник-осень проявил на ней.
И Солнце усмирило норов свой,
И ласково глядит на старый улей,
В нём пчёлы целый день одни колдуют,
Чтоб запах лета не забыть зимой.
«Музыка»
Соотноси возможное с разумным,
А музыка до сердца не дойдёт.
Наверно, где-то соглашенья нужны,
Но здесь душа такого не поймёт.
Всего себя отдал нелепой музе,
А о взаимности и речи не идёт.
Возможно, только время и рассудит:
Что истина, а где, простите, ложь.
Клавир закончен, и лежит открытый,
В нём сердца боль и тихая тоска,
Года пройдут, и может, кто увидит
По нотным знакам как шумит ветла.
Порывы ветра, низкие ракиты,
Мигающий в ночи огонь свечи,
Раскаты грома и работа мысли -
Всё истинно… Но, как её найти?
«Парень, стой!»
Прошедший год перевернул меня,
Опять по новой начинать придётся,
Друзья ушли, но память остаётся,
И как-то вбок пошла судьба моя.
Вот и река, сменив фарватер свой,
И бакены её бедою светят.
Ну, невозможно жить на белом свете,
Если никто не крикнет: Парень стой!
Давай табань и вправо забирай,
Там белый дом, он и в ночи приметен,
Теперь пора, скорей на якорь стань,
А там Бог даст, пойдём с рассветом вместе.
Игрицким
«Лето в Жаворонках»
Есть фото там два брата, рядом я,
На их руках котёнок белолобый.
Мне года два, они постарше оба -
Мы жили дружно как одна семья.
Там хорошо. Я слышу громкий смех;
Отец поёт, он там доску строгает,
А вот сейчас занозу я поймаю,
Мать на руки возьмёт и боли нет...
А по утру, котёнок ждал меня,
И бесконечно длилось это лето;
Все были живы, и никто к ответу,
Тогда ещё не призывал меня.
Кто ведать мог, что в жизни суждено?
Судьба дарила, после отнимала,
И как-то счастье невзначай украла.
Но здесь на фото – Вот же, вот оно!
«И объяснять не надо почему…»
В ту ночь по городу шёл дождь,
Бурча под нос про разные приметы.
Он мыл дворы, деревья и проспекты,
Никто не вышел, что б ему помочь.
Один лишь ветер подпевал в ночи,
Подыгрывая в такт на разных трубах.
- Божественно - шептали чьи-то губы,
Но в темноте попробуй, разбери.
А утром в город наш пришла весна,
В своём зелёном, лёгком покрывале,
И радостью глаза людей сияли,
Казалось, жизнь им новый шанс дала.
«Свет угасший»
Года прошли, а та любовь жива,
И как ни странно, душу греет это.
Мы были несовместны как кометы,
А их сближенье бедствием грозят.
Судьба и время подарили миг
Орбиты наши, совместив в пространстве,
Года прошли, но встречи свет угасший
Не знаю, как, но продолжает жить.
«Пётр»
Рыбак не думал, принимая хлеб,
И поднимая чашу за столом,
Что эта ночь особая для всех,
И путь нелёгкий выбирает он.
Сон ниц клонил, и падала звезда,
Но загадать желанье – нет уж сил…
- Не уж то, правда, отрекусь и я? -
Подумал он и руку уронил.
И бился в сердце страх за жизнь свою,
И трижды до утра отрёкся он.
Учитель знал об этом и простил:
- Не так то просто быть учеником.
Сам докажи, что ты сильней судьбы,
И убиенный всё же воскресай,
Тогда вперёд пойдут ученики,
Так из руды кузнец получит сталь.
Рыбак опять забрасывает сеть,
И выбирает прошлого урок:
- Мне главное себя преодолеть,
Ведь, истина есть главный мой улов.
Так больно жить… Мне не забыть того
Как раз за разом отрекался я,
Потом один, как мог, по жизни шёл,
Рассказывая правду про Тебя.
- Учитель мой, я – Пётр, твой ученик,
Петух поёт и надо дальше жить,
Я верую, мы встретимся с тобой,
И только это помогает жить.
«Утро»
Радуга над поймой тихо встала,
И соединила берега,
В паутине солнышко застряло,
Две росинки, словно глаза два.
Птицы рассыпаются в приветах,
И трава ладони холодит.
Это утро было прошлым летом,
И не дай мне бог его забыть.
Д.Самойлову
«Я не успел, сказать прости…»
Прости! Я не успел, сказать прости,
Состав ушёл и замер полустанок,
Уткнулся в землю сломанный шлагбаум,
И рядом ждут чего-то воробьи.
В вечернем небе чёткие круги
Вычерчивает ястреб над полями,
Он видит сверху, поезд нагоняет,
Тень облака скользящего вдали.
Я так хотел, сказать тебе прости,
За все стихи, что ты потом напишешь.
Война вокруг, а сердце уже слышит
Как прорастает слово изнутри.
Прости за то, что, чувством взят в полон,
Я не посмел сказать тебе при встрече:
Как невесомы, как бесценны вещи,
Рождённые в ночи твоим пером.
Мне так хотелось это увидать,
Ведь первые стихи придут отсюда,
Здесь стук колёс разноситься повсюду,
Но только память может их догнать.
«Май на дворе…»
Май на дворе, черёмуха цветёт,
А рядом вишня боязливо зябнет,
Весна мне душу греет и зовёт,
Прийти и посмотреть на птичий праздник.
Они поют Осанну кораблю,
Что путь нашёл сквозь зимние торосы,
И верю я, пернатые матросы
Не забывали родину свою.
«Нас вечно мучают вопросы…»
Нас вечно мучают вопросы:
Куда, зачем, и как идти?
Жизнь прожита не очень гладко,
В сухом остатке лишь стихи.
В них о друзьях и о работе,
Об ощущении судьбы.
Не верьте тем, кто вам расскажет,
Что этот путь легко пройти.
Вот и живём, решая сердцем -
Во, что поверить, с кем идти?
И пусть не избежать ошибок,
Но мы «гуляем» на свои...
«На пороге осени»
В курганы собрано янтарное зерно,
И на токах итог подводят жатве,
Поля щетинятся стернёй, и день вчерашний
Перетекает в нынешний легко.
А поутру холодная роса
Напомнит нам, что осень на пороге.
Наступит день, просёлочной дорогой
Придут дожди, и обнажат леса.
«У времени в плену»
Время замерло, и слизывать секунды
Со своей добычи не спешит,
Озеро лежит стеклом слоистым,
Смотрит косо, словно сторожит.
Лиц людей не разглядеть в тумане,
Я теперь у времени в плену,
Где - то бьют с размаху в барабаны,
Не разбить им эту тишину.
Не уйти, не встать, рукой не тронуть.
Может, листья вздрогнут на ветру?
- Помогите – рядом тихо стонут:
- Боже, я так больше не могу.
«Всё сбудется»
Что остаётся, уповать на случай,
Надеясь, что удача в дом придёт?
Слизало солнце весь сугроб колючий,
Открыта дверь… Но кто здесь гостя ждёт?
Ведь здесь живут, надеясь и печалясь
В вседневном ожидании весны,
Не замечая, что за дверью дома
Уже во всю распелись соловьи.
И яблоневый сад, забыв морозы,
Цветёт так пышно, словно облака
Устали плыть по сини небосвода,
И кипень белая легла на дерева.
«День разгорался за окном…»
День разгорался за окном,
В гостинице гудели трубы,
А постояльцы за столом
На чай вытягивали губы.
По городам судьба ведёт,
Со всех сторон чужие лица,
И очень редко ночью сниться
Наш старый двухэтажный дом.
Пусть память приведёт туда,
И во дворе рассвет застанет,
Протяжно запоёт труба,
И что-то о себе расскажет.
«Иначе не имеет смысла жить»
Идут дожди и влажная земля
Распарена, и поутру туманы
Процеживают свет, и я обманут
Химерой, что преследует меня.
И вязнет мысль, и тяжесть на душе,
А приговор похож на визг трамвая;
Душа болит, и сердце замирает,
Но тризна обещает благовест.
Глаза закрыть, пусть солнце слепит их,
Скользить легко по небу голубому,
Я просто не умею по-другому -
Иначе не имеет смысла жить...
«Извольте чихать»
Отзвенела весна и ушла,
Подарив на прощанье серёжки,
Пухом тополь засыпал дорожки
Словно к нам заглянула зима.
Пёс дворовый не может понять,
Что же с ним приключилось такое -
Лапой снег отгоняет, но снова
Нос свербит, и извольте чихать.
Старый дворник достанет метлу,
Пух сметёт, и спалит «снега» кучу.
Я, поверьте, ничуть не ворчу,
Это лето смеётся и шутит.
«Родник»
Такое марево, что не услышишь птиц,
И небо выцвело как старая портянка,
А рядом с дубом старым бьёт родник,
Он всё готов отдать, ему не жалко.
Кто вспомнит после, может, белка, ёж,
Ромашки, колокольчики лесные?
Он так живёт, забудь свой медный грош,
И просто помни струйки ледяные.
«Как живётся тебе?»
Напиши, как живётся тебе.
Мы отца схоронили, ты знаешь.
Ты не едешь, но всё обещаешь:
- Он ночами приходит к тебе?
Мне не спиться, «смолю» до утра,
И порой говорю сам с собою,
Мать горюет, и нынче слегла,
Всё никак не смириться с бедою.
Понимаю, как важны дела,
Но, а мы подождём, знамо дело,
Сорок дён как один пролетело,
Но он здесь, знать тоскует душа.
Вот вечёр захрипел старый конь,
Куры бились о стены сарая,
Как мычит наша Манька, ты знаешь,
Если ей не охота домой.
А сегодня увидел в ведре,
Что принёс как обычно с колодца -
Лик знакомый, и сердце зашлось,
Что он хочет, не ведомо мне…
Ты скорее домой приезжай,
Может он, повидавшись с тобою
Как - то душу свою успокоит,
…Ты любимчик его, так и знай.
х х х
Размыло полотно, наш поезд - встал,
У переезда пьяный мужичонка
На горлышко бутылки смотрит горько,
Как будто о шлагбаум жизнь сломал.
Уже пять дней, как здесь идут дожди,
И ветер запах плесени приносит,
Окно в слезах, и не понятно, Осень:
- Кого же ты оплакиваешь так?
М.Вержбицкому
«И ты не спишь…»
На крыше хорошо читать стихи,
Там мысль летит, и ветер дует сильно,
Москва внизу, и мне чуть-чуть обидно,
Что птицы выше нас парят в тиши.
Вдали видна излучина реки,
И так душа напоена свободой,
Что, кажется, ещё совсем немного
И ты как птица в небо полетишь.
Года пройдут, и «съёжится» Земля,
И сутками нарежется пространство,
И лайнеры с завидным постоянством
Начнут летать из пункта «Б» в пункт «А».
И только память рамок избежит,
Ей все миры окажутся подвластны,
Пройдут года и где - бы не скитался,
Услышу, как в саду листва шумит.
И яблоки попадают в траву,
И через крышу старого сарая,
Звезда заглянет, чудная такая,
Что не возможно спать, и ты не спишь…
«Другу»
Шальную юность паровоз увёз,
Там до утра мы сипли в вечных спорах.
Теперь ведём беззвучный разговор,
Ведь, право, легковесно нынче слово.
Со временем они теряют смысл,
А в тишине правдивее общенье,
Ведь музыку рождают не слова,
А дирижёра краткое движенье.
Всё главное спрессовано в строфу,
Захочешь ли понять меня, не знаю?
И я пишу, хоть сам и понимаю,
Что этим не заполнить пустоту.
«Сон это смерть…»
Сон это смерть, недолгая, но смерть;
С закатом солнца, жизнь ослабевает,
Одна бессонница нам сутки продлевает,
И только в этом оправданье есть.
Прозрение не терпит рамок дня,
И наши сутки, растянув на годы,
В обычных проявлениях природы
Мы постигаем истину, себя…
И будет молния, а после грянет гром,
Во мраке ночи высветится чётко -
Омытое дождём лицо ребёнка,
И руки мне протягивает он.
«Каприз»
Стекает солнце с крыши дома вниз,
Там ветер-дворник заметает листья,
А день осенний звучен как каприз,
Взлетевший из-под пальцев пианиста.
«Трудно»
Что есть, то есть, другого не бывать,
Пусть времени река меня уносит,
Мне никогда тебя не увидать,
Давно уж во дворе хозяйка осень.
Что не сбылось, что сокрушили мы…
О том жалеть бессмысленно, однако,
Всё светлое душа моя хранит,
Но я молю: Не пронесите чашу.
Просить об этом, верно тяжкий грех,
Но затеплив лампаду у иконы
В который раз шепчу: …Да человек,
И у меня нет выхода иного.
Помилуй, мя, готов в последний путь,
Запряжены и бьют копытом кони,
Нам время вспять назад не повернуть:
Как можно жить, коль сам себя изводишь?
Проклятье памяти, проклятье петуху!
Увязли на распутье мои кони.
Зачем мне ваш маяк на берегу,
Он нужен только тем, кто вышел в море.
«Сокольники, розарий, дождь идёт…»
Сокольники, розарий, дождь идёт...
Работа движется, змеиться мысль строкою,
Ведь книга, словно пропасть пред тобою -
Ты пишешь, и неспешно мост растёт.
Так хочется построить на года,
А в соразмерности проявиться искусство.
Пусть книга радует людей и это чувство,
Сродни надёжности красивого моста.
Спасибо тем, кто нас учил любя,
Все связи мира, просчитав до срока.
Жизнь не разъять, ведь так сплетают тросы,
Когда хотят, что б долго мост стоял.
- Кто встретит, что увидишь, наконец,
Зачем вообще нам этот мост, дорога?
- …Вы знаете, людей хороших много,
Жизнь с ними легче, в этом весь секрет.
«Не законченное стихотворение»
Привычка всё записывать стара.
Но почему в тетрадях много места?
Осколкам мыслей, фразам здесь не тесно -
Всё время обрывается строка.
Вернусь туда, и нынче, может быть,
Продлить удастся прошлое движенье,
Часть вылилась на лист, но отраженье
Кусочек малый дня длиною в жизнь.
В чём сложность завершения стиха?
Душа болит, а чувство форму ищет;
Пусть есть строка, но не пришла пора,
Когда рука как в святцы все запишет.
Мысль корчится среди пустых листов,
Пытаясь избежать навета злого,
Мы жизнь свою читаем между строк,
Пусть не дописаны они, но зреет слово.
«Цыганка»
- Позолоти мне ручку, Дорогой!
Я всю судьбу перед тобой открою:
Расскажут карты, и ладонь раскроет,
Что было и что будет, милый мой.
,
Недавно… Но как вижу, решено.
С тобою рядом дама Треф - Красотка!
Но ей уже не нравиться «обновка» -
И цвет не тот, и устарел фасон.
Вот хлопоты пустые, разговор,
Казённый дом и дальняя дорога,
Ты там один, неясная тревога,
Известие, болезнь и в руку сон.
Сплошь пики, частоколом на пути,
Бессонница, крестов уж очень много.
Кого-то ты пытаешься найти?
Похоже, дочь… К ней дальняя дорога.
Всё, правда, тут, но денег не возьму.
Браслет сломался… Мне, какое дело?
Как жизнь твоя мне в карты залетела?
Ты всё же помолись, и затепли свечу.
«Карниз»
К её карнизу голуби с утра
Слетались и рассаживались чинно,
И шторы раздвигались не спеша,
И девушка окно открыть спешила.
- Вот крошки и пшено - должно хватить,
Вы только не деритесь с воробьями,
А я пойду поговорить с цветами,
Ну и ещё, конечно их полить.
А солнце поднималось над землей,
И стёкла окон небо отражали,
И день им открывал такие дали,
А где-то ждал облупленный карниз.
«Он так хотел о главном рассказать…»
Он так хотел о главном рассказать,
Взывая к людям в парке у отеля,
Но ветер фразы комкал, и летели:
Слова и звуки - смысл не разобрать.
Шёл дождь косой, и люди проходя,
Куда то в сторону заучено смотрели,
Я это видел из окна отеля,
И запонки зачем-то поправлял.
День угасал, зажглися фонари,
Дождь перестал стучать по тротуарам,
Он замолчал и выглядел усталым,
А дома вены бритвой отворил.
«Воздушный змей»
Кусочек ситца, рейки, бечева
Ну и ещё старания немного.
Закончен змей, как бьётся он в руках…
- Ты хочешь ввысь? Ну что ж там ближе к Богу.
Такой простор и ветер нынче свеж,
Его порывы не дадут сорваться.
Мы по земле обречены ходить,
А наши души по небу скитаться.
Мы смотрим снизу, ходим по пятам:
- Пока есть время, привыкай к полёту.
Ты чувствуешь провал воздушных ям,
Удары ветра снизу, сверху, сбоку?
Углы атаки, скорость, высота -
Используй их, что б обрести свободу,
Но если лопнет связи бечева,
Ты без неё не сможешь в небе долго.
Расчёты силы, профили крыла –
Конечно, это важно для полёта,
Но лишь мечта души разжать смогла
Объятия Земли пред первым взлётом.
О. Радушинской
ххх
Пред памятью былого лгать нельзя,
Оно стоит вокруг меня незримо,
Пусть внешне ложь порой неразличима,
Тревожный сон преследует меня.
В колодцах памяти черным - черна вода,
Там звёзды отражаются несмело,
На долгий суд затребовано дело -
В нём прокурор, и подсудимый я.
Поступки, время, неба звёздный плат,
Шагренью обнимает нас пространство.
Светает… На рассвете Звёзды гаснут,
Но кто-то там тревожиться о нас.
И.Левитану
«Пейзаж»
Беззвучно наземь падала листва
В согласье с предписанием природы,
На холст художник кистью клал цвета,
И руки согревал дыханьем скорым.
Вдаль уводила перспектива взгляд,
Аллеи строй тянул на землю небо,
Вот женщина в молчании прошла -
Столетие в мгновенье пролетело.
Ну, как забудешь это полотно,
Ту женщину, Сокольники и осень?
Обычный день, какие тут вопросы,
И всё же что-то там произошло.
И снова осень, падает листва,
И я сейчас гляжу его глазами.
О времени, характере, судьбе -
Она мне шепчет стылыми губами
«Октябрь»
Октябрь снегом город осенил,
Устав от грязи, грохота и гама.
Ушанку белую надел и тихо стало,
Наверно, сразу «уши» опустил.
Казалось, что на улицы, дома
С небес беззвучно «конфетти» слетало,
Но не было для женщин карнавала
Ресницы плакали: Зачем пришла зима?
Торя следы по улицам Москвы
В те первые, несильные морозы,
Я так хотел купить букет мимозы,
Но до поры ей не дано цвести.
Брезгливо лапы ставил черный кот,
Ворона каркала и проверяла эхо,
Зима до срока тронула звонок,
И оказалось дверь, открыта эта.
«Она их ждёт»
Рябина птиц сбирает ко столу,
И дым из труб уходит прямо в небо,
Печь горяча и хорошо в дому,
Но только дети не придут к обеду.
Опара подрастает у печи,
А мать-старуха смотрит слепо в стену,
Она их ждёт и ходики в тиши
Который день твердят: Я еду, еду...
Лицо давно в морщинах от забот,
Ладони узловаты от работы,
Сверчок замолк, услышав скрип шагов:
Должно сосед прошёл домой с работы.
Пусть жмёт мороз, и катится слеза,
Но снегири с синицами пируют,
Для них родная эта сторона,
Коль хорошо, зачем искать другую.
«Аптекарь»
Судьба пророчит каждому своё,
И редко принимает дар от Бога.
Сосед - аптекарь крест несёт её,
Я знаю, как трудна его дорога.
Микстуры и таблетки выдаёт,
Невнятный гам звучит в торговом зале,
Но через шум, что крошит даже камень,
Он слышит смех из сквера за углом.
Там капает капель с облезлых крыш,
И девочка щенка «Апорту» учит,
Но вопреки командам «ученик»
Хвостом, виляя, только лижет руки.
И хочется оставить порошки,
Убрать микстуры и забыть аптеку,
Пусть нотные значки глядят с рецептов:
- Зачем латынь, коль на дворе грачи.
Но дни идут, сутулиться спина,
И с грустью вдаль от нас весна уходит,
И только скрипка ночью у окна
Поёт о том, что не дано исполнить.
К. и Г. Белкиным
«Я обернулся…»
Я обернулся. Теплая ладонь
С плеча скользнула, оказалось Солнце.
Светла река, на встречу мне текла,
Сквозь маленькое, узкое оконце.
- Друзья мои, вы далеко вдали,
И мне сейчас до вас не дотянуться,
Я к вам отправил письма – корабли,
Когда они ещё ко мне вернуться.
Не знаю, как, но я услышан был.
Иль вы гонца послали мне до срока?
Он просто чудо нынче совершил,
Теперь вы здесь и мне не одиноко.
«Не измениться»
Обида остывала не спеша:
Зима, весна, с бессонницею лето,
И день настал, и в ранний зной утра
Смешались мысли не найдя ответа.
Потом промок до нитки под дождём,
Пролившимся неведомо от куда,
И ноги сами привели в тот дом,
Который проклинал чуть не прилюдно.
Смешная и нелепая судьба,
Ты как могла ко мне благоволила:
Прощала, помогала, жизнь спасла…
Всё до поры, теперь и ты остыла.
А дом стоит, в ее окне цветы,
А силы есть – ну только прислониться,
Спалило солнце от дождя следы,
Их не вернуть, назад не возвратиться.
«До» и «Никогда»
Жизнь, разделив на «До» и «Никогда»
Непросто расставаться с чудаками,
Что, утром встав, не знают никогда
Где встретит их закатное молчанье.
Ах, это «До» там весело жилось –
Дела и шутки заполняли время,
Как много в жизни здесь им удалось,
И, что скрывать - судьба держала стремя.
Неровною чертою пролегла,
Граница не отмечена столбами,
Но занесло их в это «Никогда»,
А здесь уже не встретиться с друзьями.
Ещё беда - не воплотить мечту,
Поскольку здесь все чувства остывают,
Тут серый цвет заменит им судьбу,
Других же красок просто не бывает.
Дописываю строчку – всё не то…
Изнанка швов до крови стёрла душу,
Читается ещё в глазах любовь,
Но на улыбку не хватает духу.
Пусть будет так, но в той стране, что «До»
Запомнят беззаботных балагуров,
Что жили, так как сердце их вело,
Как будто вечность обещали им Авгуры.
х х х
Свечёй березка тонкая растёт
Ладошки-листья гладит свежий ветер,
А рядом озеро асфальта солнце пьет,
Темней вод не знаю я на свете.
В них блики света скачут в такт листве,
А люди как Христос по зыби ходят,
И в чьей то детской, но большой душе
Круженье листьев отзвук здесь находит.
Тут жмуриться на солнце старый дом,
Углами стен, прорвавшийся сквозь время.
О, сколько видел, сколько помнит он?
Под гнетом лет продавлены ступени.
Не дай мне бог забыть его вдали,
Ослушаться шершавости кирпичной,
Мне просто надо ближе подойти,
Открыта дверь и всё здесь так привычно.
«Осколки»
Я опоздал, уже взошла заря,
А позже не заметил, как в зените
Моя же тень сбежала от меня,
А телефон твердил все: Ждите, ждите…
Прохлада подступала не спеша,
И против солнца отрастали тени,
Вот за море оно цеплялось зря,
Вслед пароходы жалобно гудели.
Безверие рождает пустоту,
И словно руки - струи опадали,
Фонтан и сам то понимал едва ли,
Какую силу принял он в игру.
Пришла пора, безумная Луна,
Лампадой осветила сонный город,
Закончив путь, вниз сорвалась звезда,
И кто-то выдохнул вдали: Я дома...
Ударил колокол, и звук ушёл во тьму,
До самого последнего погоста,
Свечу - молитву в сердце понесу,
С одной надеждой вновь увидеть Солнце.
Молчание, всё сказано давно…
На сотни лет я опоздал родиться;
Что в лету кануло, то не ушло во тьму,
Века прошли, та жизнь в сердца стучится.
ххх
Сплошная боль – смешались день и ночь,
И через силу, сквозь оцепененье -
Читаешь книгу, радуясь мгновенью
Когда болезнь ты можешь превозмочь.
А под окном девчонка - стрекоза
Смеётся колокольчиком весёлым:
На блики солнца, на прыжки мяча,
Полёт качелей и лицо знакомой.
Всё смех и боль, такие вот дела…
Одни уходят, подрастает смена.
Как труден путь до этой буквы «Я».
А, что потом? - Треклятые ступени.
ххх
Сойти на станции и мерзлою тропой
Идти туда, где притаилось эхо,
Там старый дом, он ждёт тепла и света,
Но это всё вернётся лишь весной.
Как тишина пьёт льдистый звук шагов,
Бессонными ночами это снилось,
Случайную слезу порой смахнёшь,
Покажется, что что-то изменилось.
Философ - кот придёт из-за угла,
Он здесь своими тропами блуждает,
Глаза, прищурив, взглянет на тебя,
Не то, что просит, сколько изучает.
Дров наколю, внесу в промерзлый дом,
Печь растоплю, что б руки греть неспешно,
Другая жизнь осталась в мире том,
Где из-за шума не услышать сердца.
Фирсановка
«Молитва»
Что чувствуешь, когда в твоей душе
Рождается молитва о спасенье?
Слова её слепы и к сожаленью,
Ты просишь помощи, но веры нет уже.
Сгорело всё, остывшие угли
Золой покрылись - нет огня в помине,
Оклады пышные мне лики заслонили,
И что-то важное утрачено уже.
Но ведь сестра, любимая сестра…
Смерть на пороге, силы убывают.
Но как помочь, коль ржа в моей душе
Как ни проси, никак не убывает?
Вернуться в детство… За руку возьму,
Пусть белый лебедь ближе подплывает.
Он исцелит? Ответа я не знаю,
Но здесь молитвы не задуть свечу.
ххх
Обычный зимний, сумрачный рассвет,
И мягкий свет в полупустой кофейне,
Я помню в её окнах отраженье,
Того лица, что рядом больше нет.
Неторопливо времени река
Перебирала камешки-недели,
Тот день особым станет для меня,
Там падал снег, но не было метели.
Какой-то мальчик на столе сменил свечу,
Камин горел, и всполохи летели,
В твоих глазах качались грусти тени,
Но если б знал тогда я почему.
«Домовой»
Под липою склонённой, в затишке,
Жил Домовой, любитель чаепитий,
Дом обветшал, но очага хранитель
Не чаял перемен в своей судьбе.
По небу проплывали облака,
Но из трубы не поднималось дыма,
На перекате булькала вода,
И листья липы ниже уносила.
А за корягой жил водоворот,
Помешивая чай в своём стакане,
И домовой мечтал, что день настанет,
И он вприкуску свой чаёк попьёт.
ххх
Вот и кончились дни золотые,
Облетела покорно листва,
И сугробы ее расписные
Снежный саван накрыл навсегда.
В хрустком насте замерзшие тени
Разноцветьем ещё проскользнут,
Где-то рядом рябина алеет,
А следы вниз к речушке ведут.
Прорубь мастер стеклил очень споро,
Даже жалко такое ломать,
В ведра полные, к крошке ледовой,
Неба синь умудрилась попасть.
ххх
Скажи: Москва - и, что увидишь ты,
А может сердце вдруг удар пропустит?
Прошли года, как здесь гуляли мы,
А рядом город шёл – смешной попутчик.
Все парки, переулки и дворы
Стелили нам асфальт под ноги прямо,
Душа была от счастья просто пьяной,
Так было, если это помнишь ты.
Чужие окна согревали нас теплом,
Когда с работы люди возвращались,
И подмигнув зелёным огоньком,
На взмах руки всегда такси являлись.
Всё так и было, есть и суждено
Пока стоит вкруг нас прекрасный Город,
Он пестует всегда своих влюбленных,
Кольцом Садовым с ними обручён.
ххх
Построен дом и штукатура мастерок
Следы на память на стене оставил,
Он их любя разглаживал и правил -
Штрих словно подпись, что ещё он мог…
Рукой шершавость этих стен проверь,
В них теплота осталась рук умелых,
Они смогли взнуздать бродягу-время,
И этот дом свидетель долгих дней.
ххх
Стоит январь, а чайка над Москвой
Летит к реке над снежными дворами,
И этот год мой город отмечает -
Крещенье не застывшею водой.
Морозов нет. Теперь до февраля
Не услыхать скрип снега под ногами,
Но жаль, коль дети не увидят сами
Узор волшебный, к окнам подходя.
Ресницы не покроет серебром,
Румянец не раскрасит красным щёки,
Зима смешала все прихода сроки,
Но будет ждать морозы город мой.
ххх
Пока нет выхода из временной петли
В пределах сил отмеренных природой.
Процесс познания положен нам от Бога –
Таким он человека сотворил.
Начало и конец всех важных дел,
Суть проявленье Альфы и Омеги.
Предела нет, и всё же есть предел,
Но горизонт раздвинуть лишь полдела.
Взлетишь на шаре – нет конца Земле,
А если выше – шарик на ладони.
Так что познанье даст тебе взамен?
- Всего лишь сущность мира и не боле…
ххх
По небу протянули провода,
А вместо нот на них застыли птицы,
Но дирижёр вновь не пришёл сюда,
И пауза до боли долго длиться.
За крыш конёк уходит солнца круг,
И шапка снега пропиталась алым,
Чуть слышен в тишине неясный звук:
- Где та рука, которой он обязан?
В каком окне аквариум стекла,
Лицо скрывает, отражая муку?
Мелодия, рождается в умах,
Полёт её ещё не ведом слуху.
Но кто-то ведь подкручивал колки,
И нотных птиц рассаживал по строчкам,
Он, верно, всё специально сочинил,
Что бы заполнить нотные листочки.
О, та мелодия: в ней завершенье дня,
Смешенье тишины с ярчайшим цветом неба,
Но будет там звучать тревожной темой -
Летящий снег из-под копыт коня.
«Не я пишу стихи…»
Не я пишу стихи, их напевает ветер,
Подсказывает сон, но чаще тишина.
Так странно их читать, ведь, право, строфы эти
Приписывают мне… Но разве это я?
Дух болен немотой, душа покоя просит,
Но время настаёт, и вновь иду к столу,
И вот слова перо само на лист наносит,
И не найти ответа: Почему?
Кто сможет разгадать: Откуда, что берётся?
И всё бессмысленно без глупой доброты:
Вот капля падает, и из глубин колодца
Обратно звук идёт небесной чистоты.
В обычные слова, заложено посланье,
И время-метроном набатом бьёт в висок,
И что б не делал я, всегда в моём сознанье:
Смешенье образов, теней иль звук шагов.
- Что нужно нам, зачем по свету ходим,
Зачем перед иконою стоим?
Стихи как откровение приходят,
Но вот беда, ведь мы не верим им…
ххх
Остановлюсь и снова перечту,
Цветок лаванды будет здесь закладкой,
Поэзия не признает порядка,
И чувства горький привкус сладок тут.
В стихах как в винах должен быть букет,
Он силу набирает с каждым годом,
А как прекрасен, и насыщен цвет,
Как сдержан стиль, и нет ни капли позы.
Прогулка с гением полезнее лекарств,
Но утренники свежи – это осень.
В лесу прозрачном тихо так - хоть плачь,
И поздние стихи так одиноки.
Густеет кровь от льдинок в ручейке,
И взгляд в себя, уже не ввысь уходит,
Негромкий голос в шёпот переходит,
И лишь огонь ещё горит в душе.
Читать и перечитывать опять,
Жизнь, проходя от взлёта до ухода.
Но смерти, нет! Он нас пошёл встречать,
И, верно, курит, в тишине, у входа.
ххх
У дома расстелили полотно
Хрустящего, рассыпчатого снега,
Там нет следов, как будто от набега
Незримо охраняет кто его.
Сегодня в ночь, хозяин от души
По небу ярких звёзд своих рассыплет,
Что бы работник - ветер до зари
Старательно, опять их все начистил.
Но мало кто проснётся посмотреть
На белый холст под неба звёздной крышей,
Рассвет придёт к нам скучной, серой крысой,
А там уж точно не на что смотреть.
ххх
Я говорю с тобою в тишине,
Как хорошо, что ты всё понимаешь:
Глаз не отводишь, иногда киваешь,
Но только жаль, что это сниться мне.
Есть номер телефонный с цифрой пять,
И столько ж лет его не набираю,
Но почему-то веру не теряю,
Что смогут там всегда меня понять.
Мы заплатили по счетам сполна,
И прошлое уж точно не изменишь,
Года идут, и почему-то веришь,
Что ничего не совершалось зря.
Не стоит отменять, пока живёшь -
Надежды, понимания простого;
С годами набирает силу слово,
Пусть ты вовек его не изречёшь.
.
ххх
В четверг и больше никогда!
Ты эту фразу часто повторяешь,
А почему, наверно, сам не знаешь,
Возможно, просто нравиться она.
В четверг? А, чем плоха среда?
А мне так очень по душе суббота…
Но, впрочем, я не спорю – не охота,
Раз надо, подождем до четверга…
ххх
Незрячих окон чёрные зрачки,
Бельмом закрыты изо льда и снега,
И дверца шкафа, словно для побега,
Открылась по велению души.
А будет так: в тревожной тишине
Короткий перестук колес вагонных -
Вдруг налетит; стекла кусок оконный
О раму будет биться со всех сил.
И поезд тот проскочит переезд,
И в лес уйдёт, там явно больше снега,
И ослабеет эхо от набега,
Чтоб звук меж елей навсегда исчез.
И тоненькую ниточку порвав,
Душа привстанет, повинуясь, зову,
И отойдёт, ладошкой рот зажав,
Впервые в жизни ощутив свободу.
А где-то там, «за тридевять земель»,
Забьётся сердце раненою птицей,
Тень подойдёт, не скрипнув половицей,
А после в стену канет, словно в дверь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И ничего теперь не изменить,
Не отмолить, не отвести рукою;
Бессонница заменит сон собою,
И надо будет до утра дожить.
ххх
На улице мороз и солнце бьёт в окно,
А в доме человек стихи читает,
Душа чужая в строчках оживает,
И радость дарит это полотно.
И замерли все звуки за окном,
И всё меж ними делится по-братски,
А слово как скворчонок ищет ласки,
Укрывшись за ладонью как щитом.
Г.Лапиной
«Ещё всё впереди…»
Полощет флаг за плоскою кормой,
И чайки обижаются на что-то,
Для пассажиров - вечер выпускной,
А для команды это всё работа.
По берегам вечерняя Москва,
Над ними неба звёздная шкатулка.
Не угадать, как сложиться судьба:
Кому проспект, а может переулки…
Что впереди? Дрожащие огни -
Лишь отраженье от домов и улиц,
Но нынче все равны и не забудешь,
Такой уж день – ещё всё впереди.
«Праздник»
Я к празднику себя приговорил -
Писать стихи под хрусткий скрип мороза.
Здесь на столе бумажные сугробы,
А там снегирь рябину пригубил.
А в Белом городе все крыши серебром
Зима-хозяйка к празднику покрыла,
И пусть метель сметёт в свою корзину:
Всё без чего мы точно проживём.
Летящие по улицам огни
Во власти у трёхглазых светофоров,
Не по своим они живут законам:
- Но где же тот, кто их заговорил?
Сидеть, распутывать загадки и следы,
И радоваться слову как подарку,
Мне времени для этого не жалко,
Ведь так и получаются стихи.
«Мишеронь»
Я так давно не ездил в Мишеронь,
Не кланялся её седым старухам,
Мне дома скрип телег не режет ухо,
Репейный холм не встретит за углом.
Там домик низенький, с геранью на окне,
Он мне всегда таким родным казался;
Цветок в проёме как костёр горел,
А рядом кот сидел и умывался.
В тот первый раз, у них набрав воды,
А вот войти я так и не решился,
Зато сейчас так нужно бы зайти:
Чайку попить, к их миру приобщиться.
Узнать, как жив, стекольный их завод,
Что в магазин на праздники завозят,
И за столом всем помянуть добром –
Ушедший люд, что Господу угоден.
Пусть со стены святитель Николай
С улыбкой на застолье наше смотрит,
Здесь Русь жива, и два её крыла
Хозяйка дома, чуть сутулясь, носит.
ххх
Мне надо хоть немного тишины,
Что бы глаза нашли во тьме зацепку.
Открою дверь, раздвину занавеску,
Увижу у стены, в углу - часы.
Их заведу, и вновь пойдут они,
Сквозь иней на стекле рассвет сочиться,
Синица у кормушки суетиться,
Теперь пора и воду принести.
Потом пойдут обычные дела -
Дров наколю, и печка загудела,
Спешить нельзя, ведь чай святое дело,
И с мыслями собраться должен я.
В неблизкий путь с собою заберу,
Всё, что сегодня вспомнить там успею,
А если, что потом не уцелеет,
За то своей судьбою заплачу.
ххх
Ночной троллейбус едет по Москве,
Замёрзли окна, и осип кондуктор,
И эхо отзовётся в переулке,
Когда он дверью хлопнет в тишине.
От «Китай-города» к «Таганке» налегке,
Три пассажира думают о доме:
- Там яркий свет и тёплые ладони
Половником борща отмерят мне.
И дверь подъездная закроется за мной,
И жаром батарея отогреет,
Душа оттает и откроет двери
Для тех, кто не успел прийти домой.
- Водителя с кондуктором спаси!
Дай им добраться до тепла постели.
Они нас довезли, но не сумели
От лёгкой зависти самих себя спасти.
ххх
Ле.Ко.То.
Где, правда, а где ложь не разберёшь,
Слова как снег, всё важное скрывают.
Всяк по себе, и кто скажите, знает:
- Какой тропой идёшь к своей Звезде?
Вспорхнула птица в замершем лесу,
И ветер тёплый вздох принёс далёкий,
Февраль к концу, и остывают строки,
Им не увидеть, светлую весну.
Истаял день по капле ледяной,
Сквозило в небе высоко и ясно,
Часы порой спешат совсем напрасно,
Там хорошо под «огненной» сосной.
Пальто распахнуто, без шапки, налегке:
- О, как легко мы прошлое бросаем,
Что надо нам, порой не понимаем -
Подснежники приснились ночью мне.
Мучительно сжимается рука,
И, кажется, дыханья не хватает...
Февраль не спешен, он то понимает,
Как страшно это слово – никогда.
Не торопи мгновения свои,
Жизнь как вода меж пальцев утекает,
Мы всё спешим, нам что-то не хватает,
А то, что есть, никак не сохраним.
26.02.06.
ххх
Оторван лист простой календаря
И в лес давно протоптана тропинка.
Февраль ушёл, и март, в своей корзинке
Принёс с собой весеннего огня.
Мы соберёмся вместе за столом,
Проводим зиму, масленицу встретим,
И празднуя и веселясь, заметим,
Что так уж было, пусть в году ином.
Они мелькают словно карусель,
Зима с весною водят хороводы,
Мороз ещё скребётся ночью в дверь,
Не соглашаясь с датою ухода.
Меняются и люди за столом;
Одни из дома навсегда уходят,
Другие правы - первая капель,
Погожим днём их душу не тревожит.
Но где- то в этом доме есть чулан,
Там листья календарные желтеют.
Они всё помнят и расскажут вам –
Спроси же их, и ты не пожалеешь.
ххх
За каждой книгой труд стоит большой,
Ведь авторы талант свой в них вложили,
И пусть порой мы их боготворили,
Но спорили над каждою строкой.
В углу стоял распахнутый рояль:
Уютный, кабинетный, белозубый.
Он нас мирил, и рокотали струны,
И, почему–то, было, очень жаль…
Жаль, что наступит яростный рассвет,
Что тьма обгрызла месяц тонкорогий,
Что споры стихнут, но его итоги
Не принесут нам облегченья, нет.
И ночь устало уходила в тень,
Остывший чай в оплавленном стакане
Топил лучи от люстры, и желанье
Росло скорей открыть балкона дверь.
А там машины в сумраке утра,
Смывали грязь струёю в водостоки
День зарождался добела жестокий,
И всё мельчало: чувства и слова.
ххх
И каждому воздастся по делам,
Раскаянье не измеряют словом,
Надежда помогает в день тяжёлый,
Но лишь бы ты не отступился сам.
Осыплется вишнёвый цвет в саду,
Сберут плоды, лист опадёт усталый,
Опуститься на землю белый саван,
И кто-то вновь поверит в чистоту.
Слов шелуха и мёртвые глаза,
Что в сердце лишь Спасителю известно.
Вода чиста, но не болит душа,
А мутный ил следы скрывает вечно.
Всё переменчиво, но каждому дано
Пройдя свой путь, узнать судьбу и случай.
Воздастся каждому по вере и, по сути,
Так было, есть - другого не дано.
«Послушание»
Сегодня в послушанье должен я:
Баркас смолить, а после красить надо,
А рядом липа в зеркале канала
Любуется на небо и себя.
Нет ничего дурного на Земле,
И, кажется, что боль под солнцем тает,
Мир полнится звенящим ожиданьем:
- О, как оно тревожит душу мне.
Слова как бусинки на чётках тишины,
Слагаются в неспешную молитву;
Вплетают девушки в венки простые мысли,
И глядя вслед им, молят: Доплыви...
«Жак и …»
Спектакль закончен, гаснет в зале свет,
Лицо чужое в зеркале застыло.
Иная жизнь поведана правдиво,
Роняет лепестки цветов букет.
Смотри же на себя, мой милый Жак:
«Твой Господин» домой в машине мчится,
Довольный зритель ужинать садиться,
И мучает вопрос: Что здесь не так?
Вы как обычно отыграли всласть,
А сердце, почему-то тихо ноет.
Уходит день, он не принёс покоя:
- Но всё ж, за всё спасибо, милый Жак.
ххх
Когда-нибудь, возможно, ты поймёшь
Слова, что нынче смысла не имеют,
В пятнадцать не понять, что жизни время
Есть результат того, как сам живёшь.
Так получилось, право не хотел,
Но жизнь себе укоротил до срока,
Здесь разно было, главное работа -
Трудился всласть и кое-что успел.
Как объяснить, что ныне каждый шаг
И день обычный длиться дольше года,
Друзья ушли и на моей дороге
Лишь воронье, кресты и тихий плач.
До края близко, может, через чур,
Я не ропщу, что быть должно то будет,
А времени для сборов в этот путь
Не может быть, а значит и не будет.
Что разбросал, то должен собирать,
Одни долги ещё на свете держат,
Мне, кажется, - вовек их не отдать,
А кто-то скажет: Что тебя не держат…
Во что же верю, завершая путь,
И много ль стоят строчки на странице?
Покажет время, может эти книжки
Тебе помогут на себя взглянуть.
«1941»
Мне нет покоя в тишине,
Когда восход едва сереет,
И непонятная печаль
Зовёт уйти, и что-то зреет.
Ни где не видно, ни души,
И улицы пусты и гулки,
На старой школе в переулке
Часы, устав стоять, пошли.
Перрон вокзальный и пути
Оглохли от белёсой пыли,
И вряд ли вспомнит семафор,
Когда составы проходили.
Скорей отсюда на Восток,
Дорога заросла травою,
Там кровью политое поле,
Но и доселе нет крестов.
Не знаю, по кому грущу -
Так много люду здесь побито,
В траве слепым дождём промытой,
Следы прошедших дней ищу.
Пророчество? И да, и нет -
Тоска по жизни, что под корень
Стальною выкосил косою
Тот страшный год чужих побед.
ххх
Согласно своему календарю,
Весною лед уходит с рек застывших.
А лодка в половодье словно нищий,
Всё тянется к причалу своему.
Какая сила сгонит снег с полей,
И почему опять листки пробьются,
Проснуться звери, птицы в сад вернутся?
Не надо спрашивать, а лишь смотри и верь.
«Город»
1.Метель в городе.
По переулкам, и по всем дворам
Метель хозяйка целый день гуляла,
И шапки снега со столбов срывала:
- Снимай картуз, холоп, а то задам!
Ах, этот снег - он стёр углы домов,
Замел дорожки, спутал ветром мысли,
И город съёжился, и провода провисли,
А свет, за шторы спрятался – Каков?
2.Город и метель.
Кто знает одиночества печаль,
Тех не спасти гульбой бестолковой,
Коль тянут руки тяжкие оковы,
То узник ты для них – не господарь.
А, что метель? - То короток ей срок,
Всего лишь день, ну может два от силы.
А город мой зимой такой красивый,
И храмов в нём: «все сорок – сороков».
Всему есть место на его холмах:
Кто звону колокольному внимает,
Иной работает, а тот не спит – гуляет,
И дворники тепло хранят в домах.
ххх
Мне некого в дорогу провожать,
И сам я никуда не уезжаю,
Но прихожу, хоть никого не знаю,
И музыкой звучат обрывки фраз.
Надежда, грусть, отчаянье порой -
Толпятся неуклюже на перроне,
Но часть людей останется в вагоне,
Другие, проводив, придут домой.
И долго будут ночью поезда
Под стук колёс своих гостей баюкать,
И те уснут, поверив в миф уюта,
Надеясь на билеты в два конца.
ххх
В низине сад стоял и по весне
Вода плескалась меж стволов белёных,
Там на плотах мы возвращались к дому
Слегка от странствий «дальних» охмелев.
Вода сходила, яблоневый сад
Так расцветал, что и листвы не видно,
Короткой ночью, трелью соловьиной
Он нас манил тогда к себе не раз.
Друзья и книги, плот, да шест в руке -
Словно ключом нам дали открывали,
О чём тогда мы только не мечтали,
Следя за облаками в вышине.
ххх
Листок, к листку в лесу я соберу,
Кленовые особенно по нраву.
Прозрачен лес, но некого спросить:
- Зачем же так, и почему все сразу!?
Сгребём их в кучи, подведём черту:
- Весна и лето, было ли всё это?
В костре сгорят туманы и рассветы,
И чёрный дым вдаль унесёт мечту.
Но пусть хоть пара листьев огневых
Останется, что б послужить закладкой,
Зимой откроешь книгу иль тетрадку,
А там они безмолвно ждут весны.
Так что же нам грядущий год несёт?
Иным листва, шум речки в половодье
Подарят мир наполненный любовью,
…И я надеюсь, что Она спасёт.
ххх
Где пряха та, что ткёт узор судьбы?
Я признаю, она весьма искусна,
А ткань её, что времени сродни,
Воистину великое искусство.
Возьми кусок и посмотри на свет,
Рукой разгладь и растяни немного:
Узлов не видно, да и сбоев нет,
Но так не будет продолжаться долго.
Разрывы неизбежны, в этом «соль»,
Иначе в деле не добьешься толку.
Легко идти вослед чужой тропой,
Свой путь найти куда сложней забота.
Сомнения, ошибки каждый раз
Преследуют тебя и то и дело,
Свои следы встречаешь много раз:
- Ходить по кругу разве это дело?
Сбиваешься, хромаешь, чушь несёшь,
И сутками пытаешься осмыслить:
- Куда тебя сейчас судьба несет?
Как важны, как нелепы эти мысли.
Зачем же надо храмы разрушать,
Что до тебя уже века стояли,
Не уж то даже гамы на рояле
Ты хочешь вновь иначе проиграть?
А где же тот прилежный ученик
Что, чтил гармонию, на классике воспитан,
Каков теперь узор его судьбы?
- Одни узлы, до крови ноги сбиты.
Но видно это было суждено:
- Вы думаете, он всё переиначил?
Другая жизнь, иное «полотно»,
Здесь даже время движется иначе.
ххх
На раскалённый берег бриз
Несёт прохлады дуновенье,
И возникает ощущенье -
Скольжения с вершины вниз.
Волна накатит на песок,
И отступая ненадолго,
Приоткрывает мир подводный,
И щедро свежесть в душу льёт.
У пристани хмельной баркас
Сдувает пену с волн солёных.
- Ах, право, он такой «зелёный» -
Маяк подумал, смежив глаз.
Вот тенью солнечной пленён,
Сидит старик, латая сети,
И кажется ему, что дети,
Собрались дома за столом.
И без ума от пальм прямых,
Перебирает кроны Ветер:
- Ну, что прекраснее на свете,
И как чудесна тень от них?
В ней пятна солнца так мягки,
Старик - рыбак обманут ими,
И руки, что шторма дубили,
Ладошкой нежной расцвели.
И кажется, что флейта в них,
Вот, вот родители проснуться,
И надо только дуть послушно,
И тихо музыка звучит …
ххх
Жизнь продолжалась и пришла весна,
Что отжило, стыдясь, быстрей убрали.
Рукой заботливою в лужи-зеркала
Синь неба была налита до края.
И щурился на яркий свет мужик,
А плуг взрезал громаду черной пашни,
А следом шли степенные грачи,
Во фраках все - ведь праздник настоящий.
Антуану де Сент-Экзюпери
ххх
Автобус старый довезёт меня…
Короткий взлёт, внизу Земля осталась.
Я молод, и влюблён, мне ремесло
Тяжёлое, но доброе досталось.
Мистраль попутный нас перенесёт
От Малаги до самого Танжера.
Мотор поёт, как вызвездило небо,
А кто-то там не спит, и почту ждёт.
Ещё мои друзья вокруг меня,
И рация им весточки приносит;
Мы встречи ждём, ведь общая судьба
Не зря нас над Землей на крыльях носит.
С рассветом будут гаснуть маяки,
Придёт туман, и «съест» аэродромы,
И звёзды разбредутся спать к знакомым,
Что б дотемна, набраться новых сил.
И будет всё, о чём не рассказать -
Ни радио, ни утренней газете.
Как написать потом мне книги эти,
А может, их нельзя не написать?
Друзья уйдут, уйдут вперёд меня,
И будут жить лишь в сердце и страницах,
Мотор поёт, ещё полёт мой длиться,
И изменить здесь ничего нельзя.
ххх
Что горевать, когда пришла весна,
И старый тополь через лет коросту
Зазеленел, и юная листва
Ладошками листов стремится к солнцу.
Как воздух свеж, а алая заря
Вся обещанье будущих свершений,
И радуга, стряхнув росу с коленей,
Прозрачный мост над полем подняла.
И просыпается природа ото сна,
А сок берёз - пьянит и полон неги,
И тонких веток свежие побеги
Руками машут, словно ребятня.
ххх
Кривые переулки тьма сплела,
А из окошек, в них подслеповато
Свет льётся жёлтый, тополь своей ватой
Забил всё горло маленьким дворам.
Изломанные тени по домам
Скользят от припозднившихся прохожих,
Над крышами Луну прибили косо,
И воет пёс, о чём не знает сам.
И одиночество тоскливое берёт
Рукой костлявой сердце цепкой хваткой,
И узкий рот, ощеряясь, тёмной складкой,
Кричит беззвучно в небо по слогам.
ххх
Отгромыхали праздники мои,
Оркестры отгремели в трубы марши,
Гоняя по асфальту день вчерашний,
За ними дворники унылые прошли.
Пустые улицы кривят с похмелья рот,
Фонарные столбы - в рекламной шубе,
И ничего то мне от них не нужно,
Там каждая бумажка только лжёт.
Лгут, обещая, предлагая, и зовя,
И словно зубы щерят телефоны,
А все посулы, словно крик вороны
Что под окном орёт о чём-то зря.
«Двое»
(очень маленькая поэма)
Дверь отворил, и внутрь вошел.
Она - Простите, сударь, не припомню?
Он - Я не грабитель...
Она - Это помню. Так значит, по делам пришёл?
Он – Ты, верно, шутишь, час назад
Я вышел, чтоб забрать газету,
Потом кружок прошёл по скверу,
Там музыка звучит сейчас…
Он – Но я согласен: «битый час»
Скрипучий лифт наверх взбирался,
Потом замок не отпирался…
О чём ты думаешь сейчас?
Она - Парят пионы над столом,
Их подарили мне соседи,
А ведь они почти как дети…
Какой же без пионов дом?
Она - В цветах остался аромат,
Настоянный на зное лета,
А свежесть влажного букета
Даёт надежду на закат.
Она - Кувшинки в зеркале пруда,
Там отразятся горделиво,
И солнце приласкает иву,
И лодку, что скользит едва.
Она - Вот, посмотри, лежит альбом;
Ле Корбюзье, Немеер дружно
В нём убеждают, что бездушно
Нельзя, не можно строить дом.
Он - Сквозняк тяжёлый поднимал
Подол у скатерти и шторы -
Я эту фразу у актёров
Не знамо, для чего украл…
Она - Ты прав, он всё разворошил;
Мой чай остыл, цветы раскрылись,
Потом я в них лицом зарылась,
И шмель меня к ним ревновал.
Она - А вот альбом - тебя он ждал,
И столько лет лежал закрытый,
И в том особых нет открытий,
Но он, похоже, так скучал…
ххх
Намолены все образа в церквях,
Дьячок седой «за упокой» читает.
Он так спешит, что сам себя сбивает,
А сколько ждут, что назовут Ея.
Оттуда ведь возврата боле нет,
Но если помнят, если окликают,
То значит, всё же кто-то вспоминает,
А это как – никак, но всё же след.
Росистые следы, день уберёт,
А крест погоста только тень отбросит,
Лишь память через время переносит,
И этот мост он далеко ведёт…
ххх
Очнулся ночью, словно бы во сне,
Шёл мелкий дождь, фонарный свет размазан,
Стекло оконное связало руки мне:
- Ну, чем я пробуждению обязан?
Мне снилось: что устал, иду ко дну,
Со стороны себя я наблюдаю;
Мысль наплывала вялая такая,
Казалось, что спокойно смерти жду.
И воздуха цепочкой пузырьки
Вверх уходили, встреча со свободой
Им обещала славную погоду,
И чудный день маячил впереди.
Но там где я, там было как в лесу,
Что замер в ожиданье непогоды,
И в памяти там проплывали годы,
И вдруг звонок мне руку протянул.
Сквозь время, ночь – он требовал меня,
И в чём-то вновь заставил усомниться,
В деревьях тёмных пробуждались птицы,
И следом шла прекрасная заря.
ххх
Скажи, мне: Здравствуй - посмотри в глаза,
Пусть первые листочки у берёзы
Прошепчут то, что объяснить нельзя,
Как не понять, за что мы любим грозы.
Любовь как половодье по весне,
И как тут выжить, право, я не знаю,
Ведь боль при этом страшная такая,
Что нет спасения от этого нигде.
ххх
Всему свой срок: веселью и беде,
Рассветам, полыхающим закатам.
Так повелось, и нет в том виноватых,
Смирение предписано в конце.
ххх
Ты сможешь, ну хоть как-то, может быть…
Слова найти, до сердца достучаться?
Пусть гром капели не даёт собраться,
Рожденья чуда ей не отменить.
Вот - вот прорвутся почки изнутри:
- Листкам зелёным надо на свободу!
И что нам вроде до того особо,
Но без неё не существует жизнь.
Так разнимая дни, и занося,
Свои догадки на листы бумаги,
Порой во тьме, иль наугад в овраге,
Блуждаем мы, к удаче путь торя.
Распутывай причудливый клубок,
События с незримой пуповиной,
Пусть мир повсюду кажется единым,
Но скрыта суть, и не сорвать покров.
Звенит «струна» и не даёт уснуть,
Причины все на следствие похожи,
Бессонница так с паутиной схожи …
- Что жжёт глаза усталость или грусть?
Случайность под закон не подогнать,
И всё ж она так многое решает,
Вот ветер лист в паденье поднимает,
А где он ляжет, нам не угадать.
ххх
Воровка-туча тяжело дыша
На город, наползая, солнце скрыла,
И тяжесть, словно глыба навалилась,
И речь её несвязанной была.
Пытались мы открыть свои зонты,
Но шквала их выкручивала сила,
И поплавками в воздухе носило,
Неслись по скверу листья и цветы.
Столбы воды промыли небосвод,
Мальки-окурки смыло в водостоки,
И воробьи уже расклёвывают крохи,
На тротуаре около ларьков.
Весь город был под купол помещён,
Бескрайнего и голубого неба,
И ветер дул из дальнего предела,
И птицам помогал в полёте он.
ххх
Ведь расставанье это навсегда,
Но мы тогда не понимали это.
Все переменчиво, и вовсе нет ответа,
Пусть даже на вопрос сказали: Да!
Жизнь как река, и в зеркале её
Всё по-другому, словно в зазеркалье;
Но рябь от ветра всё-таки реальней,
Пока ты формулой не описал её.
Греби же дальше! Крепкое весло
«Ломается» при каждом входе в воду,
Лишь знания дают тебе свободу,
От «правильного» мира твоего.
Но ничего нам не создать пока…
Слепая мысль не может жить без сердца,
И никуда от этого не деться,
И нет задач сложней - чем дважды два.
ххх
Сошёл слепящий, словно солнце свет,
Он тени сгрёб и выкинул в корзину,
Конь, обессилев, встал - закончен бег,
Лишь ветер гнёт ковыль, и всё едино...
Впустую будут стрелки круг бежать,
А степь гремит - цикады осмелели.
Он к морю гнал - теперь не увидать,
Но не напрасно волны бьют о берег.
ххх
В душе живёт котёнок целый год:
Пушистый, деликатный, белоногий,
А в сердце постоянно что-то жжёт -
Я встречу жду, и нет её дороже.
Ищу твои глаза среди толпы,
И чувствую, ты ходишь где-то рядом;
Уже сирени расцвели кусты,
Каштаном свечи подняты не даром.
Пытаюсь заглянуть за поворот,
В чужие лица всюду утыкаюсь,
И вдруг котёнок лапкою махнёт,
Как будто бритвой - это он играет.
ххх
Теперь уже не спросишь почему,
Меня к такой судьбе приговорили,
А было время, как мы дружно жили,
И рокотал рояль в ночную тьму.
Потом был год под «черною звездой»:
Отец погиб, всё в доме изменилось,
Замолкла музыка, мать с горем обручилась,
Но день за днём она рвалась домой.
Слух абсолютный, «Беккера» рояль -
У нас, его в семье боготворили,
Но в этот год, мы стали с ним чужие,
И клавиши опутала печаль.
Я стала замечать, что поезда
Проскакивают город с дробным стуком,
В ответ в рояле бормотало глухо,
Но дом не просыпался ото сна.
Безропотно и тихо мать ушла,
Так получилось - я одна осталась,
Всё к одному: и ранняя усталость,
И чуткая до дрожи тишина.
Слова молитв забыты мной давно:
- Кому же нужен неумелый служка?
Сломалась я. Какое тут искусство?
Так и живу, судьбу свою кляня.
ххх
Шёл дождь с утра и запись в дневнике
На полуслове каплей обрывалась,
Природа замерла, и боле не писалось,
Но зрело что-то в этой тишине.
Всю жизнь по строчкам разложил свою,
Порой казалось, что-то понимаю…
Простой листок берёзы пролетая,
Забрал с собой уверенность мою.
Здесь год за годом полнилась тетрадь,
Но, кажется, пора листать обратно.
Как много там не правильно, не внятно,
Исправить поздно, можно лишь понять.
ххх
Известно, что чем дальше нас несёт
Вниз по реке от чистого истока:
Тем полноводней, это всё притоки,
Но выше волны – беззащитней плот.
ххх
Сумеешь не смотреть судьбе в глаза,
Руки не протянуть на помощь другу -
И одиночества полынь взойдёт повсюду,
И горечь эту извести ничем нельзя.
ххх
Твой влажный нос вдобавок к языку
Разбудит, и пойдём гулять по лесу.
Облаешь белку, и заскачет эхо:
- Мы ей мешаем запасать грибы.
Пружинит хвоя под моей ногой,
А в паутине мокрой - отблеск солнца,
Высвистывать тебя сейчас придётся:
- Пусть тащит ёж добычу в домик свой.
Чудила мой, - как радостны глаза,
Ты лапы грязные мне положил на плечи:
- Пора домой, и пусть зверьё в лесу
Немного отдохнёт до новой встречи.
Д. Чкония
ххх
Отправив письма, надо просто ждать;
Не замечать восходы и закаты,
Надеяться на то, что адресаты,
Получат их, и будут размышлять.
Слова, что шли, как хлещет горлом кровь,
Когда уже разорвана аорта…
А кто-то пролистнёт: Какого чёрта?
Но есть и те, что не заснут всю ночь.
Прислушайтесь к прозрачной тишине,
Шагам неспешным времени и света,
Баюкая надежду до рассвета
С отчаяньем моим наедине.
ххх
Спокойный, вспыльчивый, всё вместе и в одном,
Так и стихи, они ведь отраженье…
Ты что-то признаёшь без осужденья.
- Но как же можно часть назвать лицом?
Природа сказочник, но пусть не усыпит,
Под добротой скрывается угроза,
И так везде: шипы ведь признак розы,
Надеюсь, это вас не удивит?
ххх
Поскрипывает судно на волне,
И парус нас в Атлантику уносит,
Полюбоваться можешь, если хочешь,
На всплывший ночью остров в стороне.
Он весь в огнях, пассаты подметут
Его любя с востока и на запад,
Там верно от веселья нынче жарко,
И дай им бог, хотя б к утру заснуть.
Мы не зайдём, ведь так проложен курс.
Чужая вахта, мне сейчас не спится.
Спокойно море, Млечный Путь струится,
Ладонью можно звёзды зачерпнуть.
ххх
И почему так просто стало жить?
Ждать нечего и дни в песок уходят,
Дожди то льют, то стороной проходят,
Заело что-то, и не починить.
Ни гнева, ни восторга, ни любви -
А день без них лишь этикетом полон:
Ты завтракаешь, пьёшь, полощешь горло,
В урочный час положено любить.
Слепит глаза мне белизна листа,
Рука привычно слово к слову пишет;
Герои есть, сюжет скандально пышен,
Но вот интрига видится едва.
Не допускать общения с детьми,
У них ни в чём не существует рамок,
«Живое» слово кончится скандалом:
- Ну и кого скажи, потом винить?
Все разговоры, встречи, прочий вздор -
Иллюзия движения и чувства.
Знать толк в вине хорошем – вот искусство,
И как разумно короток здесь спор.
ххх
Мир сфера: ни прибавить, ни отнять.
Наверно, так лишь в юности бывает:
Цветок однажды в сердце расцветает,
…Ему тогда не надо помогать.
Проходит время, прослезит дожди,
Осенняя пора на смену лету;
И вместо лёгких бдений до зари -
Бессонница вдруг призовёт к ответу.
Как незаметно время счёт ведёт,
Но нет причин морщинами гордиться;
За годом - год сраженье это длиться,
И почему- то всё ещё везёт.
Всё светлое, коростой отошло,
Чужие лица с рыбьими глазами,
Скользят как тени рядом с образами:
- Не дай же Бог, что б время их пришло.
Так страшно. Или это болен мир?
- Ищи в себе мучительней и строже.
Всё рушится. Нет ничего дороже…
Ну, кто же это с нами сотворил?
Слова пустые рушат берега,
И словно язвы множатся обиды.
Что знали в юности, и почему забыли,
И главное, зачем пришли сюда?
Любовь и жизнь, но не открыть засов…
Надежды нет, ведь мы не понимаем:
Вот яблоня весною отцветает,
Весь цвет отдала, а потом и плод.
Чреда ступеней: сожаленье, боль;
Они меняют наше отраженье,
Но главное твоё преображенье -
В той птахе малой, что зовут душой.
Всё скрыто в ней: признания весны,
И ручейком струящееся лето,
И сумасбродной осени дары –
И лишь тебе решать: А будет это?
Прекрасный мир, расколот он давно,
Осколки разлетелись черепками…
Их не собрать холодными руками,
Прозрение в свой час прийти должно.
Предел свой есть у Звёзд и мотылька:
- Не перейти… Не растопчи вслепую.
Судьба – дорога, выбирай любую,
Легко не будет, это не игра.
«Возвращение»
…Странный какой-то день, или я сам не свой?
Вот и собора тень кто-то забрал с собой.
Шарю ногой босой, вверх по ступеням я,
Взгляда не оторвать - кровли огнём горят.
Царской чеканки день вмиг закатился в ночь,
Мне бы тот золотой, как бы он мог помочь:
Весело пережить странный развод мостов;
Буду потом бродить молча до петухов.
Долго придётся идти, многое надо понять:
Что бы Он смог признать, что бы я мог принять,
Что б наглядеться мне в сотни его очей,
Что бы дворцовые львы, ели с руки моей.
Утро протрёт пенсне, руки врача чисты,
Домик на Мойке спит, там ведь стоят часы.
Не потревожу дверь, рядышком посижу:
- Где бы морошки взять, очень уж пить хочу.
ххх
В углу, у заводи глухой,
Склонившись долу спозаранок;
Седая ива письмена,
Пытается чертить упрямо.
Но ведь не видно ни строки,
Наверно высохли чернила;
Лишь плачет коростель тоскливо:
- Случилось что, не знаем мы?
Сорвётся на воду листок,
И ветер, адреса не зная,
Его, не глядя, отправляет,
И позже к берегу прибьёт.
О чём написано в письме?
- Дожди, запойно пьющий ветер…
Там право, обо всём на свете,
В забытой этой стороне.
Но кто же будет адресат,
А может, это так в пространство?
Нет у природы постоянства,
Как нет его порой и в нас.
Читать отличный есть резон -
Иначе жизнь ты не заметишь;
Года, летят тебе на встречу,
Галдящей стаею ворон.
ххх
Ночь, уходя остатки звёзд
Как мелочь, бросит на удачу,
А тёмная вода их спрячет:
И сосчитает позже, днём.
Разбойником заявится туман,
И всё исчезнет в слепоте курносой;
Чумазый чайник с лебединым носом
Свистать начнёт почти как атаман.
…Оставим свои мысли до поры,
Про эти вороватые рассветы;
И звёзд уж нет, и солнце бродит где-то,
И кипяток залил в костре угли.
ххх
Кружась, на землю падал белый снег,
От тишины закладывало уши,
Дома, деревья замерли в беззвучье,
Накрылся белой шалью хвойный лес.
Старушка замерла у своего окна,
И ничего нельзя прочесть во взгляде;
А кот её всё прядает ушами,
За тиканьем часов следить спеша.
Мигнул огонь лампадки и погас,
Икона погрузилась в тень от шкафа,
Мышь прошуршала, по делам спеша,
День уходил без слёз, но безвозвратно.
ххх
Устав блуждать в берёзовом лесу,
Проснутся вдруг в объятьях Марракеша;
Тут ранним утром ослики неспешно
Из мостовой выстукивают звук.
Сосед чеканщик, медный лист достав,
Ритм, подхватив, начнёт свою работу;
И оживёт там неизвестный город,
И счастье будет длиться без конца.
Войди туда, что б лучше рассмотреть,
Забылось имя, нет домов знакомых;
Там даже праздник длится по-другому:
Призыв к молитве, заглушает речь.
…Берёзки хороводят в моём сне,
Журчит ручей, но не дано напиться;
И улица, словно змея стремится:
От шума вечного уснуть, оцепенеть.
ххх
Всё важное доверьте мастерам:
Из грязи, что зовут красиво – глиной
Возникнет бюст прекрасный, горделивый,
Что цену знает делу и словам.
Причудливый изгиб ушей застыл,
Он музыкой живёт неизречённой;
Глаза внимательны и так печали полны,
В познанье – горечь, он её испил.
Смахните пыль, протрите зеркала -
Почти урод скульптуру эту лепит,
Он знает тайну как никто на свете,
Ведь знание доступно мастерам.
Великий Боже, ты дарил любовь
Обычным людям с гениальным духом;
Менялся мир с искусством и наукой,
Но к Свету путь, не значит путь домой.
Что красота - отрывок из письма,
Написан он рукой мастеровитой;
Но главное всегда завесой скрыто:
- И не пытайтесь верить зеркалам?
ххх
Пришла пора и половодье чувств
Из разных строк слилось в поток могучий;
Слепило солнце, и исчезли тучи,
И беды все закрыли на засов.
И ноздреватостью пророс простой кирпич,
В углах домов ещё вчера тяжёлых,
И холст художника всё принял без укора,
Ведь выше их собор как птица плыл.
Звенел трамвай: Ах, Аннушка, вперёд!
И школьники как воробьи галдели,
И ветер вверх подбрасывал качели,
С землёю, споря - что сильней качнёт.
И поднимались шторы, и росли,
И парусом порою ощущали;
Два мальчика аквариум несли,
И моря часть случайно расплескали.
ххх
Медовый Спас тягучую струю
Тянул от ложки к полной миске прямо:
Всё тоньше, тоньше, капля вниз упала –
…Но я успел поймать в ладонь свою.
Как суетились пчёлы тут и там,
Растерянно, как будто не признали,
Что для него всё лето собирали…
И в нём венец их праведным трудам.
По всем лугам нельзя найти цветка
Что бы его, они не посетили;
И клевер и гречиха им дарили
Настоянный на солнце сладкий дар.
Пусть колокол разносит по полям
Весть о готовом к новой жизни мёде,
А яблони торжественны и строги
Вздохнут смиренно: Скоро праздник нам.
ххх
Словно стекло стоит вода,
И ничего не происходит.
Вот туча к берегу подходит,
Наверно, жажда велика.
Ей не мешают камыши,
И отмели не испугают,
Вы не поверите, я знаю,
Но ног она не замочит.
Движенье не взволнует вод,
Не замутит её напрасно,
Она лишь ветру и подвластна,
И просто по небу плывёт.
«Христику»
ххх
Я начал для тебя писать письмо,
Но некуда теперь его отправить,
Года прошли, но не могу представить,
Что для тебя не будет ничего.
Качнулась стрелка, перевёрнут год,
И время вновь, вершит своё движенье,
Но твои даты смерти и рожденья
Царапнули уже часов стекло.
Что быть должно, уже произошло,
Но в промежуток много уместилось;
Звезда была, в тартарары скатилась,
Но свет идёт, и вижу я его.
И пусть в журнал заносит астроном,
Когда за вспышкой темнота настанет,
Он знак вопроса на полях поставит,
Своей рукой неловкой удивлён.
Пусть свет летит, и вовсе нет конца -
Вселенная предела не имеет;
Та темнота особенность имеет,
И в ней опять пульсирует звезда.
А.Н.Селезнёву
«Почти серьёзно»
Дул ветер, относило облака
Куда то вдаль за монастырь и реку
Баржа облезлая своим путём прошла
И плеск волны за нею шёл как эхо.
Линялый флаг соляркою пропах,
Вслед бакены как поплавки качались,
А с камбуза так славно пахло щами,
Что до обеда не дожить никак…
До Нижнего недальний путь лежит,
Приёмник вальс над палубой разносит,
Разгрузят вас и утром в час урочный
Баржа опять грузиться поспешит.
Всю навигацию: то лес, песок, металл,
И вахты ходят кругом день за днями;
И время дизелёк не спит под вами,
Такой уж темп ему механик дал.
А где-то там растёт себе трава,
Горят костры, в ночном пасутся кони,
И на зоре коров ведут в луга,
Травою пахнут скошенной ладони.
Сны словно флаг трепещут за кормой:
Приветы, поцелуи, телеграммы,
А боцман себя видит мальчуганом,
Ведёрко раков тащит он домой.
Фарватер как по струночке ведёт,
Гудок о встречном судне извещает,
Страна не спит и грузы ваши ждёт,
И раков наловить не разрешает.
ххх
Прости, мне нечего сказать,
До капли вычерпан источник;
Я жду дождя и днём и ночью,
Творит безумство чудеса.
Кто запечатал мне уста? -
Ведь только шелуху гоняю;
Всё обесценилось, я знаю,
И жизнь как пауза страшна.
ххх
И в каждом человеке связь времён
Присутствует цепочкой из ушедших,
Они свой путь прошли и безуспешно
Пытаются понять, как мы живём.
Ночные голоса из пустоты
Зовут в места, где раньше они жили;
Их души рады, если вдруг живые,
Их назовут с церковной высоты.
И тянет нас в «особые» места,
И там, на мир мы по-другому смотрим,
И сердце щемит так в груди у нас,
Как будто что-то важное уносим.
Ночной звонок, молчание, гудки,
А после, как обычно, ночь без сна.
И лишь шаги по комнате, шаги
И сбоку, сзади тень – как мечется она!
Позвонишь, но отпрянешь не дыша,
Вдруг ослабев, присядешь на кровать.
Часы пробьют, ты выйдешь в ночь, спеша,
Лишь тень пойдёт тебя сопровождать.
А там, вдали, на том конце пути
Дверь, заскрипев, его к тебе отпустит.
Но переулки по дороге будут пусты,
От боли или зла искажены.
День, наступив, запутает следы,
Ночь паутиною опуститься на лица.
Им суждено не угадать судьбы,
И значит, этот сон не прекратиться.
Монолог старого шута
Приходит вечер и приносит сказку –
Что всё спокойно в нашем королевстве,
А тени те, что мечутся по стенам,
Единственный двойник, что есть у всех.
Вот только свечи плачут в тишине,
Но кто-то должен плакать и смеяться,
И вырваться и убежать пытаться
Хотя бы тенью в мыслях или сне.
Я шут, слова слетают с губ, дожди идут,
А осенью все листья опадают.
Я время слышу, то часы идут,
Ну а куда никто не знает…
Будет сниться…
Короткие и светлые дожди
С весенним солнцем омывают лица.
Нам суждено их помнить, будет сниться:
Идут они, опять идут они…
Упавший лист наносит первый рану,
Осенний дождь бездумно и упрямо
Сшивает их нам в праздничный ковёр.
Случилось что-то? Замер разговор…
(Из зеркала лицо глядит тревожно).
И только дождь бормочет без конца,
Наморщив лоб, хоть, впрочем, нет лица:
Что счастья нет, оно и невозможно,
Была весна, забудь её, ушла.
В прозрачном парке в кружеве ветвей
Усталой прелью пахнут листьев кучи.
Здесь дым тяжёлый стелется к земле:
Всё ни к чему, посмейся над собою лучше.
Мой двор
По ночам сниться двор, всплески солнца в оконцах,
И забытый, хмельной свежий запах белья.
По осевшему снегу, тишину разбивая в осколки,
К дому шёл человек. Может это, был я?…
Отгорающий день клал мазки тёплой тени,
Золотил церкви крест, зажигал в окнах свет.
И усталые руки опускал на колени,
И шептал в полусне что-то доброе вслед.
По ночам сниться двор…
Как недоверчивы, бываем мы к словам…
Как недоверчивы, бываем мы к словам,
Так голуби в жару пьют осторожно воду.
- Что из того, что небо голубое
Доверилось и растворилось там.
А как отзывчивы слова на доброту,
Вот лошади усталые кладут
В ночном друг - другу головы на шеи,
Созвучие в них пробуждает время,
И вторит хор кузнечиков ему.
Осень
Это просто, это очень, очень просто -
Осень входит в дом и в вазы ставит листья.
Расставаясь, не смотрите горько,
Виноваты, значит, сами и платите.
Капля по щеке, ну вот поставил точку.
Календарные листы, как листья в кучу.
Может, вспомните потом молча,
Было счастье, ну а нет – тем лучше.
Тепло
Тёплый, беззащитный свет за дверью,
Нервные шаги часов.
Сколько вас, что так и не сумели,
Выдохнув, шагнуть в твоё тепло.
В поездах привычно необжитых,
Словно птица ночью в высоте,
Человек срывается на крике,
А потом затихнет на земле…
Дождь
За окном во дворе старый шут, дождь идёт,
Припадает к стеклу, слёзы лёгкие льёт.
Он стучит и гремит, в крыши бьёт кулачком,
Как мальчишка по лужам идёт босиком.
И смеётся во всю шуткам старым своим,
Пузыри для ребят по всем лужам пустил;
Веселясь и галдя, и дурача ворон
Всё пытается скрыть, что он в небо влюблён.
«Ночью»
Тени скользят за спиною и пламя колышут,
Свечи трещат, время скребётся мышью,
Перья скрипят и ложатся листы,
Может доносы, а может стихи…
«Дом моего детства»
Старый дом как чудны твои речи,
Звон трамвая и кукла качнёт головой.
В запылённом окне отражаются, сгрудившись вещи,
И трюмо из прихожей следит за тобою и мной.
Приходите сюда, он напоит вас чаем:
- Вот варенье, а чашки в буфете возьми.
На плите возмущённо гремит весь облупленный чайник,
И всё ждёт, что услышит хозяйки шаги.
Каждый день зажигается свет в его окнах,
Он всё ждёт, ловит шорох любой.
Мы не верим себе, только он рассмеётся,
И тарелку разбив, оглушит тишиной…
«Следы»
В белый снег врезаются следы,
Мы их оставляем и в себе.
Тут вот двое по дорожке рядом шли,
Здесь один отстал, там нет его вообще.
Снег идёт в тягучей тишине,
Успокаивая город, хороня,
А снежинки тают на лице,
Будто каждый счастье потерял.
«Окно из детства»
Вырастают слова, заслоняя дома,
Отступает зима и приходит весна.
И в скрипящий мороз слышен шёпот капели,
А глаза, не поверите, вдруг потеплели.
Дети эту весну надышали в стекле,
Что бы первым увидеть, мамулю в окне.
Что же будем взрослеть, но запомним тот дом,
Где есть наше окно и прогалинка в нём.
«Ожидание»
Ветки голы, дорожки бегут по стеклу,
Дождь идёт, заполняя собой пустоту.
Там ворона покорно сидит на суку,
Тут молчит телефон, обрывается сердце на стук.
Ты стоишь под дождём, гладишь дерева ствол,
И не можешь понять, почему вновь пришёл.
А войти невозможно, не веря в себя,
Так и ждём – я тебя, ты себя...
«Приди, погрейся у огня…»
Рука касается пера,
Перо касается бумаги.
Слепые, тёплые слова,
Словно костёр горит в овраге.
Приди, погрейся у огня,
Пусть всё неясно, зыбко, глупо.
Взойдёт заря – лишь пепла кучка,
Тропинка вдаль зовёт тебя.
«Человек ушёл…»
Человек ушёл, и стало пусто,
Ветер зимний выжимает слёзы.
В школе неуч даты перепутал,
И зимой набухли почки на берёзах.
Я давно привык ни с кем не спорить:
Каждый прав, и нас не переделать…
Как мы любим вслед, когда друзья уходят,
Потому что ничего уже не сделать.
«Вас вызывают, Москва…»
- Вас вызывает Москва. - Здравствуйте, это я…
Я не могу без Вас! Как-то случилось вдруг,
Вечный разорван круг - всюду лишь вы да я.
- Ваше время, Москва.
- Утром в лугах роса, шёпот ручья со сна:
Вас вызывают, Москва…
«Мой поезд»
Ну, вот и дождался, мой тронулся поезд,
Всё в прошлом осталось, теперь не вернусь.
Смешно и нелепо, но ясно до боли,
Я вижу, чем кончится путь.
Сереет ночник, и качаются шторы,
И ночь беспощадно длинна и глуха,
Хрустящие простыни, тусклые звёзды –
Порою присниться лечу в никуда.
Шарахаясь, стрелок, мой поезд уходит,
А рядом чай стынет и сохнет лимон.
Рассветы, расспросы знобит от них только,
В них слышится болью раздвоенный тон.
«Запомнить надо…»
Запомнить надо - в пятницу зима
Дороги перекрыла для начала.
Потом метель за день, ну может два,
Всех дворников в сраженьях измотала.
И в понедельник, точно, не совру,
Я видел из окна парад метели.
А саван белый всё закрыл к утру,
Потом мороз сковал сырую землю...
Трамваи, обессилев, встали в ряд,
Машины в снег зарылись, словно в норы.
Мы Новый Год тогда встречали так,
И почему-то верили в себя, в ту пору.
«Бессонница»
Вначале слово «вкусное» во рту,
А если строчка то уже удача.
Коль озаренья ждёшь, то этот труд,
Всегда бессонницею должен быть оплачен.
Найти себя, нащупать существо,
Что даже ветра помнит дуновенье,
Узнать лицо, успеть назвать его,
Пока всесилен ты хоть на мгновенье.
«Он не знает…»
Приходит человек и говорит: Пиши,
Пиши, пока бушует кровь в твоих чернилах.
Прошу тебя, спеши, но не отдай души,
И постарайся быть не суетливым.
Я улыбаюсь, я его люблю…
Тупою бритвой кровь не отворяют.
Что было, то прошло. Пусть больше нет его,
Но он, похоже, этого не знает.
«Это странное стекло»
Время словно бы окно,
Так порой, пусть и не часто,
Мир становится прозрачным,
Словно вымыли его.
Раздаётся в дверь звонок,
А за нею ждёт мальчишка,
Он судьбу свою не в книжках,
А в тебе увидеть смог.
Это странное стекло…
Ты хотел лишь быть мудрее,
А оно теперь мутнеет,
И не видно ничего.
« Цветы»
Такие странные цветы,
Им хорошо лишь в магазинах.
А принесёшь домой – погибнут,
Такие странные цветы…
Красивой вазой не спасти,
Водою чистой не напиться.
Им перед смертью будут сниться
Стероиды, вместо росы.
«Что дальше будет?»
Стихи писались по ночам, потом с рассветом,
Их клали в папку для бумаг и всё на этом…
Они мечтали, их прочтут пришедшим в гости,
Но дни летят, а почитать никто не просит.
Так за листком ложился лист, в простую папку,
И жизнь своя пошла у них, пусть и вприглядку.
То лист осенний падал вниз, и всем казалось:
Что это всё, пришёл конец – какая жалость…
Потом шёл снег, и вниз с горы летели сани,
И пировали снегири рядом с клестами.
Крепчал мороз, но было в нём посланье лета,
И для детей он был одной большой конфетой.
Потом работница весна в дом приходила
И мыла небо дочиста, и окна мыла.
И появлялся первый лист, и весть об этом
Была важнейшей для людей на всей планете.
Так время шло и, наконец, настало лето,
И в нашей папке для стихов прочли про это.
И год замкнул цепочку дел, следов и судеб.
А, что же там, что впереди, что дальше будет?
«Простые чудеса»
Купить холста, и разных красок,
Уехать к «чёрту на рога»,
И написать как утром рано
Пастух коров ведёт в луга.
Жалейку сделать на пригорке,
И заиграть потом на ней,
А по приметам, ближе к полдню
Пройдут дожди – ты мне поверь.
Отбить косу и спозаранку
Косить пахучую траву,
Что бы зимой Пеструха с Анькой
В день отдавали по ведру.
Пить молоко, пусть сводит зубы,
И любоваться на закат.
Такие чудеса повсюду,
Их от души простые люди,
На радость Господу творят…
«Ничто не кончено…»
Что ж приводите сына мне,
Я буду чай пить вместе с вами.
Но пусть останется меж нами,
Что он расскажет при Луне.
Ему лет пять, но в разговоре
Он свысока заговорит.
Вы не пугайтесь, он не вспомнит,
Что был богат и знаменит.
Другая жизнь, другое тело,
В сомненьях дух его теперь.
Тогда он этого не ведал,
Но знал, что есть иная дверь.
Ничто не кончено, всё длится…
Лишь миг прошедшие века.
И в полнолунье колесницы
Несут на Запад облака.
Пора пришла, он взял свой посох,
И вышел в путь, что бы найти
Дорогу, что ведёт к заботам,
И к вечности в конце пути.
Никто из подданных не верил,
Что, чтя науку и стихи
Он и себе судьбу отмерил
Длиной кометного пути.
«Кубинский ром»
Мороз разрисовал узорами окно,
Мой кот затих возле него безвольно.
Никто не позвонил и значит телефон
Ангину подхватил, а говорить так больно.
Похоже, почтальон вновь обошёл наш дом,
Здесь одиночество расставило капканы,
Почтовый ящик замерзает в нём,
И молит об открытке из Гаваны.
О ром чудесный, крепкий, сладкий ром,
Что в ноги бьёт и не даёт подняться,
Смеёмся мы, нам весело вдвоём,
На катере по памяти кататься.
«Что же делать?»
Что же делать? Последние дни
Отлетели бумажной метелью,
И теперь в феврале к искупленью
Тянет стылая гладь полыньи.
Нас в Крещенье простили морозы,
И молились другие - не мы,
В той часовне, где возле берёзы
Крест творили мои старики.
Что же делать, коль люди столь разны,
И разрыв между нами растёт,
А молитва она словно праздник,
Просто так ни к кому не придёт...
«Послушай утро…»
Подставь ладонь, и пусть сосульки
Холодной дробью обожгут.
Чуть на тепло, и с крыши каплет,
А птицы эту воду пьют.
В нестойком утреннем тумане
Из дома прочь идёт народ,
И не понять, что за обида
Глаза поднять им не даёт.
Остановись, послушай утро,
Вдохни и ощути тоску;
Попробуем забыть ошибки,
И просто будем ждать весну.
И станут все деревья к ряду
Шептать то в такт, то невпопад:
Весна... К весне… О, как мы рады,
Увидеть первый её шаг.
«Сирень»
Баском негромко громыхало в небе,
Лениво дождик капал с высоты,
А девушка стояла у сирени,
Стояла и смотрела на цветы.
Какой там дождь, когда тебя дурманят
Соцветьев грозди, запахом своим,
Такое в жизни редко, но бывает,
Когда мы перед вечностью стоим.
Какая ересь - скажет мудрый книжник:
- Сирень цветёт совсем немного дней.
Всё это так, но может с ней родиться -
Любовь, что будет времени сильней.
Отцу.
«Все двери заперты…»
Всё так и есть, я на плоту,
Плыву вниз по реке.
Костёр горит на берегу,
Зовёт меня к себе.
Там старый дед как перст один –
Арбузы сторожит,
И только птицы дружат с ним,
И говорят «за жизнь».
Покурим мы и помолчим
Вдвоём у костерка.
Он к одиночеству привык,
Но гостю рад всегда.
Мы так и будем вечерять –
Без слов, в них нет нужды;
Жизнь прожита …
И позади, все двери заперты.
Начнёт светать - отчалит плот,
И пусть несёт река,
И только бакен мне вослед,
Мигнёт, из далека.
«Красивые у нас места»
Красивые у нас места -
Сосна стройна и высока,
А в озере вода чиста,
И рядом бьёт родник…
Мне надо позарез туда:
Мать повидать, попить чайка,
И чайку, что крылом легка
Хоть взглядом проводить.
«День обычный в январе…»
День обычный в январе,
Вниз к земле летят снежинки:
- Как найти домой тропинку
В этой дальней стороне?
По ночам здесь звёзд не счесть,
Только главную не видно,
И отчаянно обидно
Забывать родную речь.
Каплет воск с оплывшей свечи,
Ночь, не слышен шум машин,
С этим надо примириться -
Навсегда я здесь один.
Не найти того погоста
Где лежат отец и мать,
Мне бы надо им о многом
Очень важном рассказать.
1939 год.
Спят давно жена и дочь,
Я сижу, плету корзину.
Бьётся муха в паутине,
Ей паук спешит помочь.
Как принять, что нет судьбы?
Трое встанут у порога,
Постучат, и мне дорога
Вместе с ними в ночь уйти…
«На острове»
Раз в полгода заходит баркас,
И Михалыч приходит в наш дом.
Все, что надо он нам передаст,
Чай попьёт и отчалит потом.
А на острове чайки и мы,
Остаёмся одни «куковать»,
Как стемнеет, включаем маяк,
Утром можно немного поспать.
Материк ждёт отчётов от нас,
И морзянка пищит каждый день.
Их волнует погоды расклад,
А меня одинокий тюлень.
Нет на карте той, нашей Страны,
Что послала сюда нас с тобой,
Ну, а в новой России про нас
Помнит только Михалыч рябой.
А.Г.Сисаск
«Есть память рук…»
Есть память рук, они не забывают
И могут сделать, например, свирель.
К губам приложишь, и она сыграет
Мотив несложный юности моей.
Ещё моим рукам подвластно
Сплести корзину, лапоть, туесок.
Порою мне бывает просто страшно
Понять, как выжил этот пастушок.
Господь помог и стал я полиглотом,
Философом, немного мудрецом,
Мне математика близка как звездочёту,
И жизнь вселенной в книгах за стеклом.
Как счесть всё это? Ведь свирель играет,
А бесконечность не постичь уму...
Но, что - то человеку помогает
Идти всё дальше через не могу.
«Война»
Был странный день, я встретил человека
Он вслух шептал признанье в темноту:
Что умер Жуков и никто на свете
Не сможет заменить его ему.
Как скроен мир! Простому пехотинцу
Как воздух маршал нужен… Для чего?
Ведь в тех атаках только гимнастёрка
Могла от пули защитить его.
Таких как он в огонь войны великой
История кидала не щадя.
И эти люди - гибли, гибли, гибли…
С одной надеждою - жизнь отдана не зря.
Но выжил он, хоть в это сам не верил,
И прожил не один десяток лет.
Пытаясь отыскать на белом свете
Всего один единственный ответ.
За что ему, за что ему удача:
На свете жить и слышать пенье птиц,
Встречать рассветы, провожать закаты,
А коль придётся, близких хоронить.
Вся жизнь - война, где смерть нас выбирает,
И правило всегда одно для всех:
От пули нынче друг твой умирает
Но день придёт, она настигнет всех.
В урочный час, неважно утро, вечер
Как на поверке вызовут тебя,
И в этот миг жизнь отдавая смерти
Все рядовые пред лицом ея…
«Нам предоставлено судьбою, сделать выбор…»
Нам предоставлено судьбою, сделать выбор -
Решить куда идти, и проложить следы,
Пока с песка волною их не смыло,
Пока своей судьбой владеем мы.
Следов так много на пустынном пляже,
Но ближе к полдню их сотрёт прилив,
Мы в это время ощутим пропажу
Свободы выбора идей, друзей и книг…
Всё тоже море, но волна сильнее,
И вот уже другого нет пути –
Вперёд пойдёшь и захлебнёшься ею,
Лишь отступив, успеешь жизнь спасти.
Крик чаек сердце рвёт гортанным криком,
Их крылья белые, платками машут мне,
Куда пойду, следы о том напишут,
Две строчки, что ведут к себе.
«Я буду этот день стократно проживать…»
Я буду этот день стократно проживать,
Там не было того, о чём жалеть придётся;
В окно напротив ярко било Солнце,
Но знали мы - дождя не миновать.
До полдня небо не роняло слёз,
Потом в двенадцать, как часы пробили,
Вдруг хлынул ливень, тут же позвонили,
И понял я, что скоро ты придёшь...
А время шло, валилось всё из рук,
Второй звонок, на приговор похожий,
Тарелка падает, но уцелеет всё же,
Ты босиком идёшь, не пропуская луж…
Зачем же в прошлое обратно возвращаться,
И по минутам день раскручивать назад?
Там тайна есть, мне надо разобраться,
Как эти двое превратились в нас.
«Скажи, зачем в ночи гармонь играет»
Скажи, зачем в ночи гармонь играет,
Ладами тенькает, вздыхает глубоко?
Словам не высказать о чём душа мечтает,
Когда Луна глядит в твоё окно.
Рассвет уж близок, и роса ночная
Легла платком холодным на висок.
Все спят давно, и звёзды обещают,
Что скоро будет розоветь восток.
В сарае лошадь тяжело вздохнула,
Переступила, к яслям подошла,
Ноздрями воздух глубоко втянула,
И золотым овсом хрустеть пошла.
«Настал февраль»
Настал февраль, ты собираешь нас,
С годами даже водка хуже пьётся,
Но хорошо, что здесь нам удаётся,
Увидеть блеск твоих красивых глаз.
Гитары перебор становится быстрее,
И низкий голос о судьбе поёт.
Похоже, мы ничуть не постарели,
И дружбу нам не заменила ложь.
Не принято пускаться в разговоры
О детях, о работе, о судьбе,
Понятно, что года суть те же горы,
И вспять не повернуть нам на тропе.
Над нашим пиком облако застряло,
Туман съел эхо, не видать ни зги,
Но знаю я за дальним перевалом,
Есть дом и там горят твои огни.
26.02.05.
Сыну
«Пусть будет так…»
Пусть будет так навеки, навсегда:
- Друзья пребудут с нами до заката,
Пока ещё с вершины Митридата
Полоска светлая на Западе видна.
Да будет так, пока шумит прибой,
И свет восхода не откроет дали:
- Мы будем жить хранимые друзьями,
Под бледным светом от Луны седой.
06.03.05
«Нам теперь не вернуться назад»
Нам теперь не вернуться назад
В это лето где белые птицы,
Нас встречали… О пусть мне присниться,
Этих чаек слоистый парад.
А за ними вставали Кижи,
Поднимаясь отвесною глыбой,
Словно сердце своё кто-то вынул,
И уже не вернётся назад …
Невозможно уйти от судьбы,
А забыть это чудо не можно;
Что-то в сердце вошло осторожно,
И теперь нет дороги назад.
«С весла стекают капельки воды…»
С весла стекают капельки воды,
В них звёзды отражаются и гаснут.
- Скажите мне, ну как же здесь грести,
А вдруг от этого галактики погаснут?
Последний вздох исчезнувших миров,
Чужих богов и времени творенье.
- А может, я увижу пробужденье
Звезды, что призовёт волхвов?
«Как томительно тянется лето…»
Как томительно тянется лето,
И жара расплавляет асфальт.
Я порою не сплю до рассвета -
Старый, глупый, больной пономарь.
Всё не так получалось сегодня:
Свечи гасли, и регент сбоил,
И тяжёлою, горькою обидой
Меня мальчик один «наградил».
Жизнь идёт - привыкаешь к убогим,
Суете и московской жаре,
Так невнятно бубнишь над усопшим,
Словно что-то мешает тебе.
Ты стоишь, обливаешься потом,
А слова – шелуха на губах.
Кто придумал такую работу,
И за что Боже проклял меня?
Нынче вот приключилось такое -
Что сизарь в божий храм залетел,
Сделал круг, опустился в притворе
И спокойно оттуда смотрел.
Следом мальчик вошёл босоногий,
И недолго у клира стоял,
А потом обойдя все иконы,
Сел на пол, словно в омут упал.
Служба шла, поп кадил на иконы,
И диакон привычно басил,
Только, кажется, богу чужому
Я молитвы свои приносил.
Мальчик умер. И кончилась служба…
И хоть в колокол бей - не понять,
Почему его светлую душу
На молитву я смог променять.
«Весь дом заставлен кораблями»
Весь дом заставлен кораблями,
Но ни один не поплывёт,
Им ветер не поймать случайный,
И только с пылью им везёт.
Тельняшка не пропахла потом,
И якоря не видел краб,
Тоскует чайка по простору,
А « склянки» бьют здесь просто так.
Как странно видеть эти лица,
Они пытаются найти:
Средь волн асфальтовых столицы,
Следы ушедших бригантин.
«Плохая пьеса»
Так было и так будет впредь -
Мелькают дни, и жизнь проходит,
Последний акт к концу подходит,
И как развязка драмы - смерть.
Не выйдут на поклон артисты,
Оваций век не слышал зал,
Там нет людей, одни статисты,
И не волнует их финал.
Как жаль, что автор оказался
Не очень «сильным» в этот раз:
- А, может, он и не старался?
Жаль, только жизнь не удалась.
Итог простой всё было серо,
Талант, любовь – слова, слова…
А, что от Бога в людях зрело,
Забила сорная трава.
«За что благодарить судьбу?»
За что благодарить судьбу?
За расставанье, боль и слёзы,
А может за слова берёзы,
Что шепчет: Здравствуй - поутру.
За взмах руки жены и сына,
За все ошибки на пути,
И за друзей, что жизнь дарила,
За то, что мама будет жить.
За каждый миг, что смыслом полон,
За пониманье естества,
За отчий край и звёздный полог,
За всё, с начала до конца.
«И кажется, была среда…»
Уехал, не сказав: Прощай! -
И вещи не собрав в дорогу,
А на дворе стоял январь,
И пёс скулил на непогоду.
Потом я помню в семь утра,
Мы на вокзале водку пили,
Душа расхристанна была,
И где-то в колокол звонили.
Потом чреда пустяшных дел,
И всё тогда из рук валилось,
Он как-то сразу постарел,
Но по весне душа открылась.
Ты знал, подведена черта,
Но сердце знать предел не хочет.
Так странно уходить любя,
Когда она в тебе клокочет.
Но день настал. Пекло с утра.
Собаки воду жадно пили.
Он умер за рулём в машине,
И, кажется, была среда...
«Лето»
Буксир идёт меж заливных лугов,
Там жизнь своя размеренна и чинна.
Трава сочна, а молоко обильно,
И пчёлы тащат в улей свой взяток.
Нам дальше путь. Баржа, словно бычок,
Идёт за нами, что бы увидеть вскоре
За створкой шлюза пресное, но море,
И церковь, что стоит меж вольных вод.
Вода и небо – синяя страна,
И лишь немного облаков и пены,
Вот только странно, что на звук сирены
Мычанием ответствует она.
«Так и живём»
Мигает лампа в полутёмном зале
И люди на скамейках поезд ждут,
Я здесь с утра и тоже уезжаю,
Нас всех куда-то вдаль дела зовут.
Мороз перрон сковал скрипящим снегом,
И так прижал, что не даёт вздохнуть,
И, кажется, что поезд не приедет,
Наверное, он вмёрз в железный путь.
Потом в купе набившись до отказа,
Мы будем, обжигаясь, чай «гонять».
Стучат колёса и теперь с устатку
Немного можно и на «грудь принять».
«Надежда»
За окном Луна висит большая,
И часы стучат в висок вторую ночь,
Я пока не очень понимаю,
Что большими стали сын и дочь.
Их теперь мне не сгрести в охапку,
Да пожалуй, просто не поднять.
Как же так, ведь я всё тот же папка...
Что же постараемся понять.
Вырастают и уходят дети,
И впустую свет горит в ночи,
Лишь одна надежда есть на свете,
Что успеют, внуки подрасти.
Что быть может, в их глазах увижу
Тёплое участие детей:
Что с тобою, что с тобою, диду?
Ты уж постарайся не болей.
Мне так надо рассказать о главном -
О любви, таланте и судьбе.
Может быть, они сумеют сделать,
То, что не пришлось закончить мне…
«Чем себя занять?»
Чем же мне себя занять?
Может в тучку превратиться,
Вдоль по небу прокатиться,
А потом дождём упасть?
«Неудачный день»
Земля молчит и значит мы одни.
Сажусь в туман, а полосы не видно.
Я утром ждал, сейчас проснёшься ты,
Но крепок сон, а вот теперь обидно...
Сесть в «молоко», при ветре боковом -
Такой пустяк, что обсуждать не стоит.
Ты утром не махнула мне рукой,
Собаку сбил наш пригородный поезд.
Мы промахнулись мимо полосы,
Куски обшивки, разметав по полю.
Уже в конце, увидел я как ты,
Навстречу шла, а там травы по пояс.
И. Сирень
«Музыка»
Рассвет холодный посреди зимы,
И белый снег не тронутый следами,
Тропинка ждёт, когда проснёшься ты,
Калитка в сад открыта для прощанья.
Все ночи напролёт в окне твой свет горит,
Там книги поверяют свои тайны;
Как много тех, кого любили мы,
Остались в прошлом светлом и печальном.
Молчит рояль, и скрипка навсегда
Расстроена, её смычёк растрёпан.
Как разобрать о чём грустит она,
Ведь тишину не положить на ноты…
г. Раквере
«Ах, какие мы герои…»
Ах, какие мы герои;
Скачем в даль, смотря кино,
Развлекаемся стрельбою,
Пьём кефир словно вино.
И в походе, и в сраженье
Не уступим никому,
Нам редутом верно служит
Старый дедушкин сундук.
«Сентябрь»
Пришёл сентябрь, но нет пока дождей,
Листва горит необычайным цветом,
Как будто все закаты и рассветы
Художник-осень проявил на ней.
И Солнце усмирило норов свой,
И ласково глядит на старый улей,
В нём пчёлы целый день одни колдуют,
Чтоб запах лета не забыть зимой.
«Музыка»
Соотноси возможное с разумным,
А музыка до сердца не дойдёт.
Наверно, где-то соглашенья нужны,
Но здесь душа такого не поймёт.
Всего себя отдал нелепой музе,
А о взаимности и речи не идёт.
Возможно, только время и рассудит:
Что истина, а где, простите, ложь.
Клавир закончен, и лежит открытый,
В нём сердца боль и тихая тоска,
Года пройдут, и может, кто увидит
По нотным знакам как шумит ветла.
Порывы ветра, низкие ракиты,
Мигающий в ночи огонь свечи,
Раскаты грома и работа мысли -
Всё истинно… Но, как её найти?
«Парень, стой!»
Прошедший год перевернул меня,
Опять по новой начинать придётся,
Друзья ушли, но память остаётся,
И как-то вбок пошла судьба моя.
Вот и река, сменив фарватер свой,
И бакены её бедою светят.
Ну, невозможно жить на белом свете,
Если никто не крикнет: Парень стой!
Давай табань и вправо забирай,
Там белый дом, он и в ночи приметен,
Теперь пора, скорей на якорь стань,
А там Бог даст, пойдём с рассветом вместе.
Игрицким
«Лето в Жаворонках»
Есть фото там два брата, рядом я,
На их руках котёнок белолобый.
Мне года два, они постарше оба -
Мы жили дружно как одна семья.
Там хорошо. Я слышу громкий смех;
Отец поёт, он там доску строгает,
А вот сейчас занозу я поймаю,
Мать на руки возьмёт и боли нет...
А по утру, котёнок ждал меня,
И бесконечно длилось это лето;
Все были живы, и никто к ответу,
Тогда ещё не призывал меня.
Кто ведать мог, что в жизни суждено?
Судьба дарила, после отнимала,
И как-то счастье невзначай украла.
Но здесь на фото – Вот же, вот оно!
«И объяснять не надо почему…»
В ту ночь по городу шёл дождь,
Бурча под нос про разные приметы.
Он мыл дворы, деревья и проспекты,
Никто не вышел, что б ему помочь.
Один лишь ветер подпевал в ночи,
Подыгрывая в такт на разных трубах.
- Божественно - шептали чьи-то губы,
Но в темноте попробуй, разбери.
А утром в город наш пришла весна,
В своём зелёном, лёгком покрывале,
И радостью глаза людей сияли,
Казалось, жизнь им новый шанс дала.
«Свет угасший»
Года прошли, а та любовь жива,
И как ни странно, душу греет это.
Мы были несовместны как кометы,
А их сближенье бедствием грозят.
Судьба и время подарили миг
Орбиты наши, совместив в пространстве,
Года прошли, но встречи свет угасший
Не знаю, как, но продолжает жить.
«Пётр»
Рыбак не думал, принимая хлеб,
И поднимая чашу за столом,
Что эта ночь особая для всех,
И путь нелёгкий выбирает он.
Сон ниц клонил, и падала звезда,
Но загадать желанье – нет уж сил…
- Не уж то, правда, отрекусь и я? -
Подумал он и руку уронил.
И бился в сердце страх за жизнь свою,
И трижды до утра отрёкся он.
Учитель знал об этом и простил:
- Не так то просто быть учеником.
Сам докажи, что ты сильней судьбы,
И убиенный всё же воскресай,
Тогда вперёд пойдут ученики,
Так из руды кузнец получит сталь.
Рыбак опять забрасывает сеть,
И выбирает прошлого урок:
- Мне главное себя преодолеть,
Ведь, истина есть главный мой улов.
Так больно жить… Мне не забыть того
Как раз за разом отрекался я,
Потом один, как мог, по жизни шёл,
Рассказывая правду про Тебя.
- Учитель мой, я – Пётр, твой ученик,
Петух поёт и надо дальше жить,
Я верую, мы встретимся с тобой,
И только это помогает жить.
«Утро»
Радуга над поймой тихо встала,
И соединила берега,
В паутине солнышко застряло,
Две росинки, словно глаза два.
Птицы рассыпаются в приветах,
И трава ладони холодит.
Это утро было прошлым летом,
И не дай мне бог его забыть.
Д.Самойлову
«Я не успел, сказать прости…»
Прости! Я не успел, сказать прости,
Состав ушёл и замер полустанок,
Уткнулся в землю сломанный шлагбаум,
И рядом ждут чего-то воробьи.
В вечернем небе чёткие круги
Вычерчивает ястреб над полями,
Он видит сверху, поезд нагоняет,
Тень облака скользящего вдали.
Я так хотел, сказать тебе прости,
За все стихи, что ты потом напишешь.
Война вокруг, а сердце уже слышит
Как прорастает слово изнутри.
Прости за то, что, чувством взят в полон,
Я не посмел сказать тебе при встрече:
Как невесомы, как бесценны вещи,
Рождённые в ночи твоим пером.
Мне так хотелось это увидать,
Ведь первые стихи придут отсюда,
Здесь стук колёс разноситься повсюду,
Но только память может их догнать.
«Май на дворе…»
Май на дворе, черёмуха цветёт,
А рядом вишня боязливо зябнет,
Весна мне душу греет и зовёт,
Прийти и посмотреть на птичий праздник.
Они поют Осанну кораблю,
Что путь нашёл сквозь зимние торосы,
И верю я, пернатые матросы
Не забывали родину свою.
«Нас вечно мучают вопросы…»
Нас вечно мучают вопросы:
Куда, зачем, и как идти?
Жизнь прожита не очень гладко,
В сухом остатке лишь стихи.
В них о друзьях и о работе,
Об ощущении судьбы.
Не верьте тем, кто вам расскажет,
Что этот путь легко пройти.
Вот и живём, решая сердцем -
Во, что поверить, с кем идти?
И пусть не избежать ошибок,
Но мы «гуляем» на свои...
«На пороге осени»
В курганы собрано янтарное зерно,
И на токах итог подводят жатве,
Поля щетинятся стернёй, и день вчерашний
Перетекает в нынешний легко.
А поутру холодная роса
Напомнит нам, что осень на пороге.
Наступит день, просёлочной дорогой
Придут дожди, и обнажат леса.
«У времени в плену»
Время замерло, и слизывать секунды
Со своей добычи не спешит,
Озеро лежит стеклом слоистым,
Смотрит косо, словно сторожит.
Лиц людей не разглядеть в тумане,
Я теперь у времени в плену,
Где - то бьют с размаху в барабаны,
Не разбить им эту тишину.
Не уйти, не встать, рукой не тронуть.
Может, листья вздрогнут на ветру?
- Помогите – рядом тихо стонут:
- Боже, я так больше не могу.
«Всё сбудется»
Что остаётся, уповать на случай,
Надеясь, что удача в дом придёт?
Слизало солнце весь сугроб колючий,
Открыта дверь… Но кто здесь гостя ждёт?
Ведь здесь живут, надеясь и печалясь
В вседневном ожидании весны,
Не замечая, что за дверью дома
Уже во всю распелись соловьи.
И яблоневый сад, забыв морозы,
Цветёт так пышно, словно облака
Устали плыть по сини небосвода,
И кипень белая легла на дерева.
«День разгорался за окном…»
День разгорался за окном,
В гостинице гудели трубы,
А постояльцы за столом
На чай вытягивали губы.
По городам судьба ведёт,
Со всех сторон чужие лица,
И очень редко ночью сниться
Наш старый двухэтажный дом.
Пусть память приведёт туда,
И во дворе рассвет застанет,
Протяжно запоёт труба,
И что-то о себе расскажет.
«Иначе не имеет смысла жить»
Идут дожди и влажная земля
Распарена, и поутру туманы
Процеживают свет, и я обманут
Химерой, что преследует меня.
И вязнет мысль, и тяжесть на душе,
А приговор похож на визг трамвая;
Душа болит, и сердце замирает,
Но тризна обещает благовест.
Глаза закрыть, пусть солнце слепит их,
Скользить легко по небу голубому,
Я просто не умею по-другому -
Иначе не имеет смысла жить...
«Извольте чихать»
Отзвенела весна и ушла,
Подарив на прощанье серёжки,
Пухом тополь засыпал дорожки
Словно к нам заглянула зима.
Пёс дворовый не может понять,
Что же с ним приключилось такое -
Лапой снег отгоняет, но снова
Нос свербит, и извольте чихать.
Старый дворник достанет метлу,
Пух сметёт, и спалит «снега» кучу.
Я, поверьте, ничуть не ворчу,
Это лето смеётся и шутит.
«Родник»
Такое марево, что не услышишь птиц,
И небо выцвело как старая портянка,
А рядом с дубом старым бьёт родник,
Он всё готов отдать, ему не жалко.
Кто вспомнит после, может, белка, ёж,
Ромашки, колокольчики лесные?
Он так живёт, забудь свой медный грош,
И просто помни струйки ледяные.
«Как живётся тебе?»
Напиши, как живётся тебе.
Мы отца схоронили, ты знаешь.
Ты не едешь, но всё обещаешь:
- Он ночами приходит к тебе?
Мне не спиться, «смолю» до утра,
И порой говорю сам с собою,
Мать горюет, и нынче слегла,
Всё никак не смириться с бедою.
Понимаю, как важны дела,
Но, а мы подождём, знамо дело,
Сорок дён как один пролетело,
Но он здесь, знать тоскует душа.
Вот вечёр захрипел старый конь,
Куры бились о стены сарая,
Как мычит наша Манька, ты знаешь,
Если ей не охота домой.
А сегодня увидел в ведре,
Что принёс как обычно с колодца -
Лик знакомый, и сердце зашлось,
Что он хочет, не ведомо мне…
Ты скорее домой приезжай,
Может он, повидавшись с тобою
Как - то душу свою успокоит,
…Ты любимчик его, так и знай.
х х х
Размыло полотно, наш поезд - встал,
У переезда пьяный мужичонка
На горлышко бутылки смотрит горько,
Как будто о шлагбаум жизнь сломал.
Уже пять дней, как здесь идут дожди,
И ветер запах плесени приносит,
Окно в слезах, и не понятно, Осень:
- Кого же ты оплакиваешь так?
М.Вержбицкому
«И ты не спишь…»
На крыше хорошо читать стихи,
Там мысль летит, и ветер дует сильно,
Москва внизу, и мне чуть-чуть обидно,
Что птицы выше нас парят в тиши.
Вдали видна излучина реки,
И так душа напоена свободой,
Что, кажется, ещё совсем немного
И ты как птица в небо полетишь.
Года пройдут, и «съёжится» Земля,
И сутками нарежется пространство,
И лайнеры с завидным постоянством
Начнут летать из пункта «Б» в пункт «А».
И только память рамок избежит,
Ей все миры окажутся подвластны,
Пройдут года и где - бы не скитался,
Услышу, как в саду листва шумит.
И яблоки попадают в траву,
И через крышу старого сарая,
Звезда заглянет, чудная такая,
Что не возможно спать, и ты не спишь…
«Другу»
Шальную юность паровоз увёз,
Там до утра мы сипли в вечных спорах.
Теперь ведём беззвучный разговор,
Ведь, право, легковесно нынче слово.
Со временем они теряют смысл,
А в тишине правдивее общенье,
Ведь музыку рождают не слова,
А дирижёра краткое движенье.
Всё главное спрессовано в строфу,
Захочешь ли понять меня, не знаю?
И я пишу, хоть сам и понимаю,
Что этим не заполнить пустоту.
«Сон это смерть…»
Сон это смерть, недолгая, но смерть;
С закатом солнца, жизнь ослабевает,
Одна бессонница нам сутки продлевает,
И только в этом оправданье есть.
Прозрение не терпит рамок дня,
И наши сутки, растянув на годы,
В обычных проявлениях природы
Мы постигаем истину, себя…
И будет молния, а после грянет гром,
Во мраке ночи высветится чётко -
Омытое дождём лицо ребёнка,
И руки мне протягивает он.
«Каприз»
Стекает солнце с крыши дома вниз,
Там ветер-дворник заметает листья,
А день осенний звучен как каприз,
Взлетевший из-под пальцев пианиста.
«Трудно»
Что есть, то есть, другого не бывать,
Пусть времени река меня уносит,
Мне никогда тебя не увидать,
Давно уж во дворе хозяйка осень.
Что не сбылось, что сокрушили мы…
О том жалеть бессмысленно, однако,
Всё светлое душа моя хранит,
Но я молю: Не пронесите чашу.
Просить об этом, верно тяжкий грех,
Но затеплив лампаду у иконы
В который раз шепчу: …Да человек,
И у меня нет выхода иного.
Помилуй, мя, готов в последний путь,
Запряжены и бьют копытом кони,
Нам время вспять назад не повернуть:
Как можно жить, коль сам себя изводишь?
Проклятье памяти, проклятье петуху!
Увязли на распутье мои кони.
Зачем мне ваш маяк на берегу,
Он нужен только тем, кто вышел в море.
«Сокольники, розарий, дождь идёт…»
Сокольники, розарий, дождь идёт...
Работа движется, змеиться мысль строкою,
Ведь книга, словно пропасть пред тобою -
Ты пишешь, и неспешно мост растёт.
Так хочется построить на года,
А в соразмерности проявиться искусство.
Пусть книга радует людей и это чувство,
Сродни надёжности красивого моста.
Спасибо тем, кто нас учил любя,
Все связи мира, просчитав до срока.
Жизнь не разъять, ведь так сплетают тросы,
Когда хотят, что б долго мост стоял.
- Кто встретит, что увидишь, наконец,
Зачем вообще нам этот мост, дорога?
- …Вы знаете, людей хороших много,
Жизнь с ними легче, в этом весь секрет.
«Не законченное стихотворение»
Привычка всё записывать стара.
Но почему в тетрадях много места?
Осколкам мыслей, фразам здесь не тесно -
Всё время обрывается строка.
Вернусь туда, и нынче, может быть,
Продлить удастся прошлое движенье,
Часть вылилась на лист, но отраженье
Кусочек малый дня длиною в жизнь.
В чём сложность завершения стиха?
Душа болит, а чувство форму ищет;
Пусть есть строка, но не пришла пора,
Когда рука как в святцы все запишет.
Мысль корчится среди пустых листов,
Пытаясь избежать навета злого,
Мы жизнь свою читаем между строк,
Пусть не дописаны они, но зреет слово.
«Цыганка»
- Позолоти мне ручку, Дорогой!
Я всю судьбу перед тобой открою:
Расскажут карты, и ладонь раскроет,
Что было и что будет, милый мой.
,
Недавно… Но как вижу, решено.
С тобою рядом дама Треф - Красотка!
Но ей уже не нравиться «обновка» -
И цвет не тот, и устарел фасон.
Вот хлопоты пустые, разговор,
Казённый дом и дальняя дорога,
Ты там один, неясная тревога,
Известие, болезнь и в руку сон.
Сплошь пики, частоколом на пути,
Бессонница, крестов уж очень много.
Кого-то ты пытаешься найти?
Похоже, дочь… К ней дальняя дорога.
Всё, правда, тут, но денег не возьму.
Браслет сломался… Мне, какое дело?
Как жизнь твоя мне в карты залетела?
Ты всё же помолись, и затепли свечу.
«Карниз»
К её карнизу голуби с утра
Слетались и рассаживались чинно,
И шторы раздвигались не спеша,
И девушка окно открыть спешила.
- Вот крошки и пшено - должно хватить,
Вы только не деритесь с воробьями,
А я пойду поговорить с цветами,
Ну и ещё, конечно их полить.
А солнце поднималось над землей,
И стёкла окон небо отражали,
И день им открывал такие дали,
А где-то ждал облупленный карниз.
«Он так хотел о главном рассказать…»
Он так хотел о главном рассказать,
Взывая к людям в парке у отеля,
Но ветер фразы комкал, и летели:
Слова и звуки - смысл не разобрать.
Шёл дождь косой, и люди проходя,
Куда то в сторону заучено смотрели,
Я это видел из окна отеля,
И запонки зачем-то поправлял.
День угасал, зажглися фонари,
Дождь перестал стучать по тротуарам,
Он замолчал и выглядел усталым,
А дома вены бритвой отворил.
«Воздушный змей»
Кусочек ситца, рейки, бечева
Ну и ещё старания немного.
Закончен змей, как бьётся он в руках…
- Ты хочешь ввысь? Ну что ж там ближе к Богу.
Такой простор и ветер нынче свеж,
Его порывы не дадут сорваться.
Мы по земле обречены ходить,
А наши души по небу скитаться.
Мы смотрим снизу, ходим по пятам:
- Пока есть время, привыкай к полёту.
Ты чувствуешь провал воздушных ям,
Удары ветра снизу, сверху, сбоку?
Углы атаки, скорость, высота -
Используй их, что б обрести свободу,
Но если лопнет связи бечева,
Ты без неё не сможешь в небе долго.
Расчёты силы, профили крыла –
Конечно, это важно для полёта,
Но лишь мечта души разжать смогла
Объятия Земли пред первым взлётом.
О. Радушинской
ххх
Пред памятью былого лгать нельзя,
Оно стоит вокруг меня незримо,
Пусть внешне ложь порой неразличима,
Тревожный сон преследует меня.
В колодцах памяти черным - черна вода,
Там звёзды отражаются несмело,
На долгий суд затребовано дело -
В нём прокурор, и подсудимый я.
Поступки, время, неба звёздный плат,
Шагренью обнимает нас пространство.
Светает… На рассвете Звёзды гаснут,
Но кто-то там тревожиться о нас.
И.Левитану
«Пейзаж»
Беззвучно наземь падала листва
В согласье с предписанием природы,
На холст художник кистью клал цвета,
И руки согревал дыханьем скорым.
Вдаль уводила перспектива взгляд,
Аллеи строй тянул на землю небо,
Вот женщина в молчании прошла -
Столетие в мгновенье пролетело.
Ну, как забудешь это полотно,
Ту женщину, Сокольники и осень?
Обычный день, какие тут вопросы,
И всё же что-то там произошло.
И снова осень, падает листва,
И я сейчас гляжу его глазами.
О времени, характере, судьбе -
Она мне шепчет стылыми губами
«Октябрь»
Октябрь снегом город осенил,
Устав от грязи, грохота и гама.
Ушанку белую надел и тихо стало,
Наверно, сразу «уши» опустил.
Казалось, что на улицы, дома
С небес беззвучно «конфетти» слетало,
Но не было для женщин карнавала
Ресницы плакали: Зачем пришла зима?
Торя следы по улицам Москвы
В те первые, несильные морозы,
Я так хотел купить букет мимозы,
Но до поры ей не дано цвести.
Брезгливо лапы ставил черный кот,
Ворона каркала и проверяла эхо,
Зима до срока тронула звонок,
И оказалось дверь, открыта эта.
«Она их ждёт»
Рябина птиц сбирает ко столу,
И дым из труб уходит прямо в небо,
Печь горяча и хорошо в дому,
Но только дети не придут к обеду.
Опара подрастает у печи,
А мать-старуха смотрит слепо в стену,
Она их ждёт и ходики в тиши
Который день твердят: Я еду, еду...
Лицо давно в морщинах от забот,
Ладони узловаты от работы,
Сверчок замолк, услышав скрип шагов:
Должно сосед прошёл домой с работы.
Пусть жмёт мороз, и катится слеза,
Но снегири с синицами пируют,
Для них родная эта сторона,
Коль хорошо, зачем искать другую.
«Аптекарь»
Судьба пророчит каждому своё,
И редко принимает дар от Бога.
Сосед - аптекарь крест несёт её,
Я знаю, как трудна его дорога.
Микстуры и таблетки выдаёт,
Невнятный гам звучит в торговом зале,
Но через шум, что крошит даже камень,
Он слышит смех из сквера за углом.
Там капает капель с облезлых крыш,
И девочка щенка «Апорту» учит,
Но вопреки командам «ученик»
Хвостом, виляя, только лижет руки.
И хочется оставить порошки,
Убрать микстуры и забыть аптеку,
Пусть нотные значки глядят с рецептов:
- Зачем латынь, коль на дворе грачи.
Но дни идут, сутулиться спина,
И с грустью вдаль от нас весна уходит,
И только скрипка ночью у окна
Поёт о том, что не дано исполнить.
К. и Г. Белкиным
«Я обернулся…»
Я обернулся. Теплая ладонь
С плеча скользнула, оказалось Солнце.
Светла река, на встречу мне текла,
Сквозь маленькое, узкое оконце.
- Друзья мои, вы далеко вдали,
И мне сейчас до вас не дотянуться,
Я к вам отправил письма – корабли,
Когда они ещё ко мне вернуться.
Не знаю, как, но я услышан был.
Иль вы гонца послали мне до срока?
Он просто чудо нынче совершил,
Теперь вы здесь и мне не одиноко.
«Не измениться»
Обида остывала не спеша:
Зима, весна, с бессонницею лето,
И день настал, и в ранний зной утра
Смешались мысли не найдя ответа.
Потом промок до нитки под дождём,
Пролившимся неведомо от куда,
И ноги сами привели в тот дом,
Который проклинал чуть не прилюдно.
Смешная и нелепая судьба,
Ты как могла ко мне благоволила:
Прощала, помогала, жизнь спасла…
Всё до поры, теперь и ты остыла.
А дом стоит, в ее окне цветы,
А силы есть – ну только прислониться,
Спалило солнце от дождя следы,
Их не вернуть, назад не возвратиться.
«До» и «Никогда»
Жизнь, разделив на «До» и «Никогда»
Непросто расставаться с чудаками,
Что, утром встав, не знают никогда
Где встретит их закатное молчанье.
Ах, это «До» там весело жилось –
Дела и шутки заполняли время,
Как много в жизни здесь им удалось,
И, что скрывать - судьба держала стремя.
Неровною чертою пролегла,
Граница не отмечена столбами,
Но занесло их в это «Никогда»,
А здесь уже не встретиться с друзьями.
Ещё беда - не воплотить мечту,
Поскольку здесь все чувства остывают,
Тут серый цвет заменит им судьбу,
Других же красок просто не бывает.
Дописываю строчку – всё не то…
Изнанка швов до крови стёрла душу,
Читается ещё в глазах любовь,
Но на улыбку не хватает духу.
Пусть будет так, но в той стране, что «До»
Запомнят беззаботных балагуров,
Что жили, так как сердце их вело,
Как будто вечность обещали им Авгуры.
х х х
Свечёй березка тонкая растёт
Ладошки-листья гладит свежий ветер,
А рядом озеро асфальта солнце пьет,
Темней вод не знаю я на свете.
В них блики света скачут в такт листве,
А люди как Христос по зыби ходят,
И в чьей то детской, но большой душе
Круженье листьев отзвук здесь находит.
Тут жмуриться на солнце старый дом,
Углами стен, прорвавшийся сквозь время.
О, сколько видел, сколько помнит он?
Под гнетом лет продавлены ступени.
Не дай мне бог забыть его вдали,
Ослушаться шершавости кирпичной,
Мне просто надо ближе подойти,
Открыта дверь и всё здесь так привычно.
«Осколки»
Я опоздал, уже взошла заря,
А позже не заметил, как в зените
Моя же тень сбежала от меня,
А телефон твердил все: Ждите, ждите…
Прохлада подступала не спеша,
И против солнца отрастали тени,
Вот за море оно цеплялось зря,
Вслед пароходы жалобно гудели.
Безверие рождает пустоту,
И словно руки - струи опадали,
Фонтан и сам то понимал едва ли,
Какую силу принял он в игру.
Пришла пора, безумная Луна,
Лампадой осветила сонный город,
Закончив путь, вниз сорвалась звезда,
И кто-то выдохнул вдали: Я дома...
Ударил колокол, и звук ушёл во тьму,
До самого последнего погоста,
Свечу - молитву в сердце понесу,
С одной надеждой вновь увидеть Солнце.
Молчание, всё сказано давно…
На сотни лет я опоздал родиться;
Что в лету кануло, то не ушло во тьму,
Века прошли, та жизнь в сердца стучится.
ххх
Сплошная боль – смешались день и ночь,
И через силу, сквозь оцепененье -
Читаешь книгу, радуясь мгновенью
Когда болезнь ты можешь превозмочь.
А под окном девчонка - стрекоза
Смеётся колокольчиком весёлым:
На блики солнца, на прыжки мяча,
Полёт качелей и лицо знакомой.
Всё смех и боль, такие вот дела…
Одни уходят, подрастает смена.
Как труден путь до этой буквы «Я».
А, что потом? - Треклятые ступени.
ххх
Сойти на станции и мерзлою тропой
Идти туда, где притаилось эхо,
Там старый дом, он ждёт тепла и света,
Но это всё вернётся лишь весной.
Как тишина пьёт льдистый звук шагов,
Бессонными ночами это снилось,
Случайную слезу порой смахнёшь,
Покажется, что что-то изменилось.
Философ - кот придёт из-за угла,
Он здесь своими тропами блуждает,
Глаза, прищурив, взглянет на тебя,
Не то, что просит, сколько изучает.
Дров наколю, внесу в промерзлый дом,
Печь растоплю, что б руки греть неспешно,
Другая жизнь осталась в мире том,
Где из-за шума не услышать сердца.
Фирсановка
«Молитва»
Что чувствуешь, когда в твоей душе
Рождается молитва о спасенье?
Слова её слепы и к сожаленью,
Ты просишь помощи, но веры нет уже.
Сгорело всё, остывшие угли
Золой покрылись - нет огня в помине,
Оклады пышные мне лики заслонили,
И что-то важное утрачено уже.
Но ведь сестра, любимая сестра…
Смерть на пороге, силы убывают.
Но как помочь, коль ржа в моей душе
Как ни проси, никак не убывает?
Вернуться в детство… За руку возьму,
Пусть белый лебедь ближе подплывает.
Он исцелит? Ответа я не знаю,
Но здесь молитвы не задуть свечу.
ххх
Обычный зимний, сумрачный рассвет,
И мягкий свет в полупустой кофейне,
Я помню в её окнах отраженье,
Того лица, что рядом больше нет.
Неторопливо времени река
Перебирала камешки-недели,
Тот день особым станет для меня,
Там падал снег, но не было метели.
Какой-то мальчик на столе сменил свечу,
Камин горел, и всполохи летели,
В твоих глазах качались грусти тени,
Но если б знал тогда я почему.
«Домовой»
Под липою склонённой, в затишке,
Жил Домовой, любитель чаепитий,
Дом обветшал, но очага хранитель
Не чаял перемен в своей судьбе.
По небу проплывали облака,
Но из трубы не поднималось дыма,
На перекате булькала вода,
И листья липы ниже уносила.
А за корягой жил водоворот,
Помешивая чай в своём стакане,
И домовой мечтал, что день настанет,
И он вприкуску свой чаёк попьёт.
ххх
Вот и кончились дни золотые,
Облетела покорно листва,
И сугробы ее расписные
Снежный саван накрыл навсегда.
В хрустком насте замерзшие тени
Разноцветьем ещё проскользнут,
Где-то рядом рябина алеет,
А следы вниз к речушке ведут.
Прорубь мастер стеклил очень споро,
Даже жалко такое ломать,
В ведра полные, к крошке ледовой,
Неба синь умудрилась попасть.
ххх
Скажи: Москва - и, что увидишь ты,
А может сердце вдруг удар пропустит?
Прошли года, как здесь гуляли мы,
А рядом город шёл – смешной попутчик.
Все парки, переулки и дворы
Стелили нам асфальт под ноги прямо,
Душа была от счастья просто пьяной,
Так было, если это помнишь ты.
Чужие окна согревали нас теплом,
Когда с работы люди возвращались,
И подмигнув зелёным огоньком,
На взмах руки всегда такси являлись.
Всё так и было, есть и суждено
Пока стоит вкруг нас прекрасный Город,
Он пестует всегда своих влюбленных,
Кольцом Садовым с ними обручён.
ххх
Построен дом и штукатура мастерок
Следы на память на стене оставил,
Он их любя разглаживал и правил -
Штрих словно подпись, что ещё он мог…
Рукой шершавость этих стен проверь,
В них теплота осталась рук умелых,
Они смогли взнуздать бродягу-время,
И этот дом свидетель долгих дней.
ххх
Стоит январь, а чайка над Москвой
Летит к реке над снежными дворами,
И этот год мой город отмечает -
Крещенье не застывшею водой.
Морозов нет. Теперь до февраля
Не услыхать скрип снега под ногами,
Но жаль, коль дети не увидят сами
Узор волшебный, к окнам подходя.
Ресницы не покроет серебром,
Румянец не раскрасит красным щёки,
Зима смешала все прихода сроки,
Но будет ждать морозы город мой.
ххх
Пока нет выхода из временной петли
В пределах сил отмеренных природой.
Процесс познания положен нам от Бога –
Таким он человека сотворил.
Начало и конец всех важных дел,
Суть проявленье Альфы и Омеги.
Предела нет, и всё же есть предел,
Но горизонт раздвинуть лишь полдела.
Взлетишь на шаре – нет конца Земле,
А если выше – шарик на ладони.
Так что познанье даст тебе взамен?
- Всего лишь сущность мира и не боле…
ххх
По небу протянули провода,
А вместо нот на них застыли птицы,
Но дирижёр вновь не пришёл сюда,
И пауза до боли долго длиться.
За крыш конёк уходит солнца круг,
И шапка снега пропиталась алым,
Чуть слышен в тишине неясный звук:
- Где та рука, которой он обязан?
В каком окне аквариум стекла,
Лицо скрывает, отражая муку?
Мелодия, рождается в умах,
Полёт её ещё не ведом слуху.
Но кто-то ведь подкручивал колки,
И нотных птиц рассаживал по строчкам,
Он, верно, всё специально сочинил,
Что бы заполнить нотные листочки.
О, та мелодия: в ней завершенье дня,
Смешенье тишины с ярчайшим цветом неба,
Но будет там звучать тревожной темой -
Летящий снег из-под копыт коня.
«Не я пишу стихи…»
Не я пишу стихи, их напевает ветер,
Подсказывает сон, но чаще тишина.
Так странно их читать, ведь, право, строфы эти
Приписывают мне… Но разве это я?
Дух болен немотой, душа покоя просит,
Но время настаёт, и вновь иду к столу,
И вот слова перо само на лист наносит,
И не найти ответа: Почему?
Кто сможет разгадать: Откуда, что берётся?
И всё бессмысленно без глупой доброты:
Вот капля падает, и из глубин колодца
Обратно звук идёт небесной чистоты.
В обычные слова, заложено посланье,
И время-метроном набатом бьёт в висок,
И что б не делал я, всегда в моём сознанье:
Смешенье образов, теней иль звук шагов.
- Что нужно нам, зачем по свету ходим,
Зачем перед иконою стоим?
Стихи как откровение приходят,
Но вот беда, ведь мы не верим им…
ххх
Остановлюсь и снова перечту,
Цветок лаванды будет здесь закладкой,
Поэзия не признает порядка,
И чувства горький привкус сладок тут.
В стихах как в винах должен быть букет,
Он силу набирает с каждым годом,
А как прекрасен, и насыщен цвет,
Как сдержан стиль, и нет ни капли позы.
Прогулка с гением полезнее лекарств,
Но утренники свежи – это осень.
В лесу прозрачном тихо так - хоть плачь,
И поздние стихи так одиноки.
Густеет кровь от льдинок в ручейке,
И взгляд в себя, уже не ввысь уходит,
Негромкий голос в шёпот переходит,
И лишь огонь ещё горит в душе.
Читать и перечитывать опять,
Жизнь, проходя от взлёта до ухода.
Но смерти, нет! Он нас пошёл встречать,
И, верно, курит, в тишине, у входа.
ххх
У дома расстелили полотно
Хрустящего, рассыпчатого снега,
Там нет следов, как будто от набега
Незримо охраняет кто его.
Сегодня в ночь, хозяин от души
По небу ярких звёзд своих рассыплет,
Что бы работник - ветер до зари
Старательно, опять их все начистил.
Но мало кто проснётся посмотреть
На белый холст под неба звёздной крышей,
Рассвет придёт к нам скучной, серой крысой,
А там уж точно не на что смотреть.
ххх
Я говорю с тобою в тишине,
Как хорошо, что ты всё понимаешь:
Глаз не отводишь, иногда киваешь,
Но только жаль, что это сниться мне.
Есть номер телефонный с цифрой пять,
И столько ж лет его не набираю,
Но почему-то веру не теряю,
Что смогут там всегда меня понять.
Мы заплатили по счетам сполна,
И прошлое уж точно не изменишь,
Года идут, и почему-то веришь,
Что ничего не совершалось зря.
Не стоит отменять, пока живёшь -
Надежды, понимания простого;
С годами набирает силу слово,
Пусть ты вовек его не изречёшь.
.
ххх
В четверг и больше никогда!
Ты эту фразу часто повторяешь,
А почему, наверно, сам не знаешь,
Возможно, просто нравиться она.
В четверг? А, чем плоха среда?
А мне так очень по душе суббота…
Но, впрочем, я не спорю – не охота,
Раз надо, подождем до четверга…
ххх
Незрячих окон чёрные зрачки,
Бельмом закрыты изо льда и снега,
И дверца шкафа, словно для побега,
Открылась по велению души.
А будет так: в тревожной тишине
Короткий перестук колес вагонных -
Вдруг налетит; стекла кусок оконный
О раму будет биться со всех сил.
И поезд тот проскочит переезд,
И в лес уйдёт, там явно больше снега,
И ослабеет эхо от набега,
Чтоб звук меж елей навсегда исчез.
И тоненькую ниточку порвав,
Душа привстанет, повинуясь, зову,
И отойдёт, ладошкой рот зажав,
Впервые в жизни ощутив свободу.
А где-то там, «за тридевять земель»,
Забьётся сердце раненою птицей,
Тень подойдёт, не скрипнув половицей,
А после в стену канет, словно в дверь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И ничего теперь не изменить,
Не отмолить, не отвести рукою;
Бессонница заменит сон собою,
И надо будет до утра дожить.
ххх
На улице мороз и солнце бьёт в окно,
А в доме человек стихи читает,
Душа чужая в строчках оживает,
И радость дарит это полотно.
И замерли все звуки за окном,
И всё меж ними делится по-братски,
А слово как скворчонок ищет ласки,
Укрывшись за ладонью как щитом.
Г.Лапиной
«Ещё всё впереди…»
Полощет флаг за плоскою кормой,
И чайки обижаются на что-то,
Для пассажиров - вечер выпускной,
А для команды это всё работа.
По берегам вечерняя Москва,
Над ними неба звёздная шкатулка.
Не угадать, как сложиться судьба:
Кому проспект, а может переулки…
Что впереди? Дрожащие огни -
Лишь отраженье от домов и улиц,
Но нынче все равны и не забудешь,
Такой уж день – ещё всё впереди.
«Праздник»
Я к празднику себя приговорил -
Писать стихи под хрусткий скрип мороза.
Здесь на столе бумажные сугробы,
А там снегирь рябину пригубил.
А в Белом городе все крыши серебром
Зима-хозяйка к празднику покрыла,
И пусть метель сметёт в свою корзину:
Всё без чего мы точно проживём.
Летящие по улицам огни
Во власти у трёхглазых светофоров,
Не по своим они живут законам:
- Но где же тот, кто их заговорил?
Сидеть, распутывать загадки и следы,
И радоваться слову как подарку,
Мне времени для этого не жалко,
Ведь так и получаются стихи.
«Мишеронь»
Я так давно не ездил в Мишеронь,
Не кланялся её седым старухам,
Мне дома скрип телег не режет ухо,
Репейный холм не встретит за углом.
Там домик низенький, с геранью на окне,
Он мне всегда таким родным казался;
Цветок в проёме как костёр горел,
А рядом кот сидел и умывался.
В тот первый раз, у них набрав воды,
А вот войти я так и не решился,
Зато сейчас так нужно бы зайти:
Чайку попить, к их миру приобщиться.
Узнать, как жив, стекольный их завод,
Что в магазин на праздники завозят,
И за столом всем помянуть добром –
Ушедший люд, что Господу угоден.
Пусть со стены святитель Николай
С улыбкой на застолье наше смотрит,
Здесь Русь жива, и два её крыла
Хозяйка дома, чуть сутулясь, носит.
ххх
Мне надо хоть немного тишины,
Что бы глаза нашли во тьме зацепку.
Открою дверь, раздвину занавеску,
Увижу у стены, в углу - часы.
Их заведу, и вновь пойдут они,
Сквозь иней на стекле рассвет сочиться,
Синица у кормушки суетиться,
Теперь пора и воду принести.
Потом пойдут обычные дела -
Дров наколю, и печка загудела,
Спешить нельзя, ведь чай святое дело,
И с мыслями собраться должен я.
В неблизкий путь с собою заберу,
Всё, что сегодня вспомнить там успею,
А если, что потом не уцелеет,
За то своей судьбою заплачу.
ххх
Ночной троллейбус едет по Москве,
Замёрзли окна, и осип кондуктор,
И эхо отзовётся в переулке,
Когда он дверью хлопнет в тишине.
От «Китай-города» к «Таганке» налегке,
Три пассажира думают о доме:
- Там яркий свет и тёплые ладони
Половником борща отмерят мне.
И дверь подъездная закроется за мной,
И жаром батарея отогреет,
Душа оттает и откроет двери
Для тех, кто не успел прийти домой.
- Водителя с кондуктором спаси!
Дай им добраться до тепла постели.
Они нас довезли, но не сумели
От лёгкой зависти самих себя спасти.
ххх
Ле.Ко.То.
Где, правда, а где ложь не разберёшь,
Слова как снег, всё важное скрывают.
Всяк по себе, и кто скажите, знает:
- Какой тропой идёшь к своей Звезде?
Вспорхнула птица в замершем лесу,
И ветер тёплый вздох принёс далёкий,
Февраль к концу, и остывают строки,
Им не увидеть, светлую весну.
Истаял день по капле ледяной,
Сквозило в небе высоко и ясно,
Часы порой спешат совсем напрасно,
Там хорошо под «огненной» сосной.
Пальто распахнуто, без шапки, налегке:
- О, как легко мы прошлое бросаем,
Что надо нам, порой не понимаем -
Подснежники приснились ночью мне.
Мучительно сжимается рука,
И, кажется, дыханья не хватает...
Февраль не спешен, он то понимает,
Как страшно это слово – никогда.
Не торопи мгновения свои,
Жизнь как вода меж пальцев утекает,
Мы всё спешим, нам что-то не хватает,
А то, что есть, никак не сохраним.
26.02.06.
ххх
Оторван лист простой календаря
И в лес давно протоптана тропинка.
Февраль ушёл, и март, в своей корзинке
Принёс с собой весеннего огня.
Мы соберёмся вместе за столом,
Проводим зиму, масленицу встретим,
И празднуя и веселясь, заметим,
Что так уж было, пусть в году ином.
Они мелькают словно карусель,
Зима с весною водят хороводы,
Мороз ещё скребётся ночью в дверь,
Не соглашаясь с датою ухода.
Меняются и люди за столом;
Одни из дома навсегда уходят,
Другие правы - первая капель,
Погожим днём их душу не тревожит.
Но где- то в этом доме есть чулан,
Там листья календарные желтеют.
Они всё помнят и расскажут вам –
Спроси же их, и ты не пожалеешь.
ххх
За каждой книгой труд стоит большой,
Ведь авторы талант свой в них вложили,
И пусть порой мы их боготворили,
Но спорили над каждою строкой.
В углу стоял распахнутый рояль:
Уютный, кабинетный, белозубый.
Он нас мирил, и рокотали струны,
И, почему–то, было, очень жаль…
Жаль, что наступит яростный рассвет,
Что тьма обгрызла месяц тонкорогий,
Что споры стихнут, но его итоги
Не принесут нам облегченья, нет.
И ночь устало уходила в тень,
Остывший чай в оплавленном стакане
Топил лучи от люстры, и желанье
Росло скорей открыть балкона дверь.
А там машины в сумраке утра,
Смывали грязь струёю в водостоки
День зарождался добела жестокий,
И всё мельчало: чувства и слова.
ххх
И каждому воздастся по делам,
Раскаянье не измеряют словом,
Надежда помогает в день тяжёлый,
Но лишь бы ты не отступился сам.
Осыплется вишнёвый цвет в саду,
Сберут плоды, лист опадёт усталый,
Опуститься на землю белый саван,
И кто-то вновь поверит в чистоту.
Слов шелуха и мёртвые глаза,
Что в сердце лишь Спасителю известно.
Вода чиста, но не болит душа,
А мутный ил следы скрывает вечно.
Всё переменчиво, но каждому дано
Пройдя свой путь, узнать судьбу и случай.
Воздастся каждому по вере и, по сути,
Так было, есть - другого не дано.
«Послушание»
Сегодня в послушанье должен я:
Баркас смолить, а после красить надо,
А рядом липа в зеркале канала
Любуется на небо и себя.
Нет ничего дурного на Земле,
И, кажется, что боль под солнцем тает,
Мир полнится звенящим ожиданьем:
- О, как оно тревожит душу мне.
Слова как бусинки на чётках тишины,
Слагаются в неспешную молитву;
Вплетают девушки в венки простые мысли,
И глядя вслед им, молят: Доплыви...
«Жак и …»
Спектакль закончен, гаснет в зале свет,
Лицо чужое в зеркале застыло.
Иная жизнь поведана правдиво,
Роняет лепестки цветов букет.
Смотри же на себя, мой милый Жак:
«Твой Господин» домой в машине мчится,
Довольный зритель ужинать садиться,
И мучает вопрос: Что здесь не так?
Вы как обычно отыграли всласть,
А сердце, почему-то тихо ноет.
Уходит день, он не принёс покоя:
- Но всё ж, за всё спасибо, милый Жак.
ххх
Когда-нибудь, возможно, ты поймёшь
Слова, что нынче смысла не имеют,
В пятнадцать не понять, что жизни время
Есть результат того, как сам живёшь.
Так получилось, право не хотел,
Но жизнь себе укоротил до срока,
Здесь разно было, главное работа -
Трудился всласть и кое-что успел.
Как объяснить, что ныне каждый шаг
И день обычный длиться дольше года,
Друзья ушли и на моей дороге
Лишь воронье, кресты и тихий плач.
До края близко, может, через чур,
Я не ропщу, что быть должно то будет,
А времени для сборов в этот путь
Не может быть, а значит и не будет.
Что разбросал, то должен собирать,
Одни долги ещё на свете держат,
Мне, кажется, - вовек их не отдать,
А кто-то скажет: Что тебя не держат…
Во что же верю, завершая путь,
И много ль стоят строчки на странице?
Покажет время, может эти книжки
Тебе помогут на себя взглянуть.
«1941»
Мне нет покоя в тишине,
Когда восход едва сереет,
И непонятная печаль
Зовёт уйти, и что-то зреет.
Ни где не видно, ни души,
И улицы пусты и гулки,
На старой школе в переулке
Часы, устав стоять, пошли.
Перрон вокзальный и пути
Оглохли от белёсой пыли,
И вряд ли вспомнит семафор,
Когда составы проходили.
Скорей отсюда на Восток,
Дорога заросла травою,
Там кровью политое поле,
Но и доселе нет крестов.
Не знаю, по кому грущу -
Так много люду здесь побито,
В траве слепым дождём промытой,
Следы прошедших дней ищу.
Пророчество? И да, и нет -
Тоска по жизни, что под корень
Стальною выкосил косою
Тот страшный год чужих побед.
ххх
Согласно своему календарю,
Весною лед уходит с рек застывших.
А лодка в половодье словно нищий,
Всё тянется к причалу своему.
Какая сила сгонит снег с полей,
И почему опять листки пробьются,
Проснуться звери, птицы в сад вернутся?
Не надо спрашивать, а лишь смотри и верь.
«Город»
1.Метель в городе.
По переулкам, и по всем дворам
Метель хозяйка целый день гуляла,
И шапки снега со столбов срывала:
- Снимай картуз, холоп, а то задам!
Ах, этот снег - он стёр углы домов,
Замел дорожки, спутал ветром мысли,
И город съёжился, и провода провисли,
А свет, за шторы спрятался – Каков?
2.Город и метель.
Кто знает одиночества печаль,
Тех не спасти гульбой бестолковой,
Коль тянут руки тяжкие оковы,
То узник ты для них – не господарь.
А, что метель? - То короток ей срок,
Всего лишь день, ну может два от силы.
А город мой зимой такой красивый,
И храмов в нём: «все сорок – сороков».
Всему есть место на его холмах:
Кто звону колокольному внимает,
Иной работает, а тот не спит – гуляет,
И дворники тепло хранят в домах.
ххх
Мне некого в дорогу провожать,
И сам я никуда не уезжаю,
Но прихожу, хоть никого не знаю,
И музыкой звучат обрывки фраз.
Надежда, грусть, отчаянье порой -
Толпятся неуклюже на перроне,
Но часть людей останется в вагоне,
Другие, проводив, придут домой.
И долго будут ночью поезда
Под стук колёс своих гостей баюкать,
И те уснут, поверив в миф уюта,
Надеясь на билеты в два конца.
ххх
В низине сад стоял и по весне
Вода плескалась меж стволов белёных,
Там на плотах мы возвращались к дому
Слегка от странствий «дальних» охмелев.
Вода сходила, яблоневый сад
Так расцветал, что и листвы не видно,
Короткой ночью, трелью соловьиной
Он нас манил тогда к себе не раз.
Друзья и книги, плот, да шест в руке -
Словно ключом нам дали открывали,
О чём тогда мы только не мечтали,
Следя за облаками в вышине.
ххх
Листок, к листку в лесу я соберу,
Кленовые особенно по нраву.
Прозрачен лес, но некого спросить:
- Зачем же так, и почему все сразу!?
Сгребём их в кучи, подведём черту:
- Весна и лето, было ли всё это?
В костре сгорят туманы и рассветы,
И чёрный дым вдаль унесёт мечту.
Но пусть хоть пара листьев огневых
Останется, что б послужить закладкой,
Зимой откроешь книгу иль тетрадку,
А там они безмолвно ждут весны.
Так что же нам грядущий год несёт?
Иным листва, шум речки в половодье
Подарят мир наполненный любовью,
…И я надеюсь, что Она спасёт.
ххх
Где пряха та, что ткёт узор судьбы?
Я признаю, она весьма искусна,
А ткань её, что времени сродни,
Воистину великое искусство.
Возьми кусок и посмотри на свет,
Рукой разгладь и растяни немного:
Узлов не видно, да и сбоев нет,
Но так не будет продолжаться долго.
Разрывы неизбежны, в этом «соль»,
Иначе в деле не добьешься толку.
Легко идти вослед чужой тропой,
Свой путь найти куда сложней забота.
Сомнения, ошибки каждый раз
Преследуют тебя и то и дело,
Свои следы встречаешь много раз:
- Ходить по кругу разве это дело?
Сбиваешься, хромаешь, чушь несёшь,
И сутками пытаешься осмыслить:
- Куда тебя сейчас судьба несет?
Как важны, как нелепы эти мысли.
Зачем же надо храмы разрушать,
Что до тебя уже века стояли,
Не уж то даже гамы на рояле
Ты хочешь вновь иначе проиграть?
А где же тот прилежный ученик
Что, чтил гармонию, на классике воспитан,
Каков теперь узор его судьбы?
- Одни узлы, до крови ноги сбиты.
Но видно это было суждено:
- Вы думаете, он всё переиначил?
Другая жизнь, иное «полотно»,
Здесь даже время движется иначе.
ххх
На раскалённый берег бриз
Несёт прохлады дуновенье,
И возникает ощущенье -
Скольжения с вершины вниз.
Волна накатит на песок,
И отступая ненадолго,
Приоткрывает мир подводный,
И щедро свежесть в душу льёт.
У пристани хмельной баркас
Сдувает пену с волн солёных.
- Ах, право, он такой «зелёный» -
Маяк подумал, смежив глаз.
Вот тенью солнечной пленён,
Сидит старик, латая сети,
И кажется ему, что дети,
Собрались дома за столом.
И без ума от пальм прямых,
Перебирает кроны Ветер:
- Ну, что прекраснее на свете,
И как чудесна тень от них?
В ней пятна солнца так мягки,
Старик - рыбак обманут ими,
И руки, что шторма дубили,
Ладошкой нежной расцвели.
И кажется, что флейта в них,
Вот, вот родители проснуться,
И надо только дуть послушно,
И тихо музыка звучит …
ххх
Жизнь продолжалась и пришла весна,
Что отжило, стыдясь, быстрей убрали.
Рукой заботливою в лужи-зеркала
Синь неба была налита до края.
И щурился на яркий свет мужик,
А плуг взрезал громаду черной пашни,
А следом шли степенные грачи,
Во фраках все - ведь праздник настоящий.
Антуану де Сент-Экзюпери
ххх
Автобус старый довезёт меня…
Короткий взлёт, внизу Земля осталась.
Я молод, и влюблён, мне ремесло
Тяжёлое, но доброе досталось.
Мистраль попутный нас перенесёт
От Малаги до самого Танжера.
Мотор поёт, как вызвездило небо,
А кто-то там не спит, и почту ждёт.
Ещё мои друзья вокруг меня,
И рация им весточки приносит;
Мы встречи ждём, ведь общая судьба
Не зря нас над Землей на крыльях носит.
С рассветом будут гаснуть маяки,
Придёт туман, и «съест» аэродромы,
И звёзды разбредутся спать к знакомым,
Что б дотемна, набраться новых сил.
И будет всё, о чём не рассказать -
Ни радио, ни утренней газете.
Как написать потом мне книги эти,
А может, их нельзя не написать?
Друзья уйдут, уйдут вперёд меня,
И будут жить лишь в сердце и страницах,
Мотор поёт, ещё полёт мой длиться,
И изменить здесь ничего нельзя.
ххх
Что горевать, когда пришла весна,
И старый тополь через лет коросту
Зазеленел, и юная листва
Ладошками листов стремится к солнцу.
Как воздух свеж, а алая заря
Вся обещанье будущих свершений,
И радуга, стряхнув росу с коленей,
Прозрачный мост над полем подняла.
И просыпается природа ото сна,
А сок берёз - пьянит и полон неги,
И тонких веток свежие побеги
Руками машут, словно ребятня.
ххх
Кривые переулки тьма сплела,
А из окошек, в них подслеповато
Свет льётся жёлтый, тополь своей ватой
Забил всё горло маленьким дворам.
Изломанные тени по домам
Скользят от припозднившихся прохожих,
Над крышами Луну прибили косо,
И воет пёс, о чём не знает сам.
И одиночество тоскливое берёт
Рукой костлявой сердце цепкой хваткой,
И узкий рот, ощеряясь, тёмной складкой,
Кричит беззвучно в небо по слогам.
ххх
Отгромыхали праздники мои,
Оркестры отгремели в трубы марши,
Гоняя по асфальту день вчерашний,
За ними дворники унылые прошли.
Пустые улицы кривят с похмелья рот,
Фонарные столбы - в рекламной шубе,
И ничего то мне от них не нужно,
Там каждая бумажка только лжёт.
Лгут, обещая, предлагая, и зовя,
И словно зубы щерят телефоны,
А все посулы, словно крик вороны
Что под окном орёт о чём-то зря.
«Двое»
(очень маленькая поэма)
Дверь отворил, и внутрь вошел.
Она - Простите, сударь, не припомню?
Он - Я не грабитель...
Она - Это помню. Так значит, по делам пришёл?
Он – Ты, верно, шутишь, час назад
Я вышел, чтоб забрать газету,
Потом кружок прошёл по скверу,
Там музыка звучит сейчас…
Он – Но я согласен: «битый час»
Скрипучий лифт наверх взбирался,
Потом замок не отпирался…
О чём ты думаешь сейчас?
Она - Парят пионы над столом,
Их подарили мне соседи,
А ведь они почти как дети…
Какой же без пионов дом?
Она - В цветах остался аромат,
Настоянный на зное лета,
А свежесть влажного букета
Даёт надежду на закат.
Она - Кувшинки в зеркале пруда,
Там отразятся горделиво,
И солнце приласкает иву,
И лодку, что скользит едва.
Она - Вот, посмотри, лежит альбом;
Ле Корбюзье, Немеер дружно
В нём убеждают, что бездушно
Нельзя, не можно строить дом.
Он - Сквозняк тяжёлый поднимал
Подол у скатерти и шторы -
Я эту фразу у актёров
Не знамо, для чего украл…
Она - Ты прав, он всё разворошил;
Мой чай остыл, цветы раскрылись,
Потом я в них лицом зарылась,
И шмель меня к ним ревновал.
Она - А вот альбом - тебя он ждал,
И столько лет лежал закрытый,
И в том особых нет открытий,
Но он, похоже, так скучал…
ххх
Намолены все образа в церквях,
Дьячок седой «за упокой» читает.
Он так спешит, что сам себя сбивает,
А сколько ждут, что назовут Ея.
Оттуда ведь возврата боле нет,
Но если помнят, если окликают,
То значит, всё же кто-то вспоминает,
А это как – никак, но всё же след.
Росистые следы, день уберёт,
А крест погоста только тень отбросит,
Лишь память через время переносит,
И этот мост он далеко ведёт…
ххх
Очнулся ночью, словно бы во сне,
Шёл мелкий дождь, фонарный свет размазан,
Стекло оконное связало руки мне:
- Ну, чем я пробуждению обязан?
Мне снилось: что устал, иду ко дну,
Со стороны себя я наблюдаю;
Мысль наплывала вялая такая,
Казалось, что спокойно смерти жду.
И воздуха цепочкой пузырьки
Вверх уходили, встреча со свободой
Им обещала славную погоду,
И чудный день маячил впереди.
Но там где я, там было как в лесу,
Что замер в ожиданье непогоды,
И в памяти там проплывали годы,
И вдруг звонок мне руку протянул.
Сквозь время, ночь – он требовал меня,
И в чём-то вновь заставил усомниться,
В деревьях тёмных пробуждались птицы,
И следом шла прекрасная заря.
ххх
Скажи, мне: Здравствуй - посмотри в глаза,
Пусть первые листочки у берёзы
Прошепчут то, что объяснить нельзя,
Как не понять, за что мы любим грозы.
Любовь как половодье по весне,
И как тут выжить, право, я не знаю,
Ведь боль при этом страшная такая,
Что нет спасения от этого нигде.
ххх
Всему свой срок: веселью и беде,
Рассветам, полыхающим закатам.
Так повелось, и нет в том виноватых,
Смирение предписано в конце.
ххх
Ты сможешь, ну хоть как-то, может быть…
Слова найти, до сердца достучаться?
Пусть гром капели не даёт собраться,
Рожденья чуда ей не отменить.
Вот - вот прорвутся почки изнутри:
- Листкам зелёным надо на свободу!
И что нам вроде до того особо,
Но без неё не существует жизнь.
Так разнимая дни, и занося,
Свои догадки на листы бумаги,
Порой во тьме, иль наугад в овраге,
Блуждаем мы, к удаче путь торя.
Распутывай причудливый клубок,
События с незримой пуповиной,
Пусть мир повсюду кажется единым,
Но скрыта суть, и не сорвать покров.
Звенит «струна» и не даёт уснуть,
Причины все на следствие похожи,
Бессонница так с паутиной схожи …
- Что жжёт глаза усталость или грусть?
Случайность под закон не подогнать,
И всё ж она так многое решает,
Вот ветер лист в паденье поднимает,
А где он ляжет, нам не угадать.
ххх
Воровка-туча тяжело дыша
На город, наползая, солнце скрыла,
И тяжесть, словно глыба навалилась,
И речь её несвязанной была.
Пытались мы открыть свои зонты,
Но шквала их выкручивала сила,
И поплавками в воздухе носило,
Неслись по скверу листья и цветы.
Столбы воды промыли небосвод,
Мальки-окурки смыло в водостоки,
И воробьи уже расклёвывают крохи,
На тротуаре около ларьков.
Весь город был под купол помещён,
Бескрайнего и голубого неба,
И ветер дул из дальнего предела,
И птицам помогал в полёте он.
ххх
Ведь расставанье это навсегда,
Но мы тогда не понимали это.
Все переменчиво, и вовсе нет ответа,
Пусть даже на вопрос сказали: Да!
Жизнь как река, и в зеркале её
Всё по-другому, словно в зазеркалье;
Но рябь от ветра всё-таки реальней,
Пока ты формулой не описал её.
Греби же дальше! Крепкое весло
«Ломается» при каждом входе в воду,
Лишь знания дают тебе свободу,
От «правильного» мира твоего.
Но ничего нам не создать пока…
Слепая мысль не может жить без сердца,
И никуда от этого не деться,
И нет задач сложней - чем дважды два.
ххх
Сошёл слепящий, словно солнце свет,
Он тени сгрёб и выкинул в корзину,
Конь, обессилев, встал - закончен бег,
Лишь ветер гнёт ковыль, и всё едино...
Впустую будут стрелки круг бежать,
А степь гремит - цикады осмелели.
Он к морю гнал - теперь не увидать,
Но не напрасно волны бьют о берег.
ххх
В душе живёт котёнок целый год:
Пушистый, деликатный, белоногий,
А в сердце постоянно что-то жжёт -
Я встречу жду, и нет её дороже.
Ищу твои глаза среди толпы,
И чувствую, ты ходишь где-то рядом;
Уже сирени расцвели кусты,
Каштаном свечи подняты не даром.
Пытаюсь заглянуть за поворот,
В чужие лица всюду утыкаюсь,
И вдруг котёнок лапкою махнёт,
Как будто бритвой - это он играет.
ххх
Теперь уже не спросишь почему,
Меня к такой судьбе приговорили,
А было время, как мы дружно жили,
И рокотал рояль в ночную тьму.
Потом был год под «черною звездой»:
Отец погиб, всё в доме изменилось,
Замолкла музыка, мать с горем обручилась,
Но день за днём она рвалась домой.
Слух абсолютный, «Беккера» рояль -
У нас, его в семье боготворили,
Но в этот год, мы стали с ним чужие,
И клавиши опутала печаль.
Я стала замечать, что поезда
Проскакивают город с дробным стуком,
В ответ в рояле бормотало глухо,
Но дом не просыпался ото сна.
Безропотно и тихо мать ушла,
Так получилось - я одна осталась,
Всё к одному: и ранняя усталость,
И чуткая до дрожи тишина.
Слова молитв забыты мной давно:
- Кому же нужен неумелый служка?
Сломалась я. Какое тут искусство?
Так и живу, судьбу свою кляня.
ххх
Шёл дождь с утра и запись в дневнике
На полуслове каплей обрывалась,
Природа замерла, и боле не писалось,
Но зрело что-то в этой тишине.
Всю жизнь по строчкам разложил свою,
Порой казалось, что-то понимаю…
Простой листок берёзы пролетая,
Забрал с собой уверенность мою.
Здесь год за годом полнилась тетрадь,
Но, кажется, пора листать обратно.
Как много там не правильно, не внятно,
Исправить поздно, можно лишь понять.
ххх
Известно, что чем дальше нас несёт
Вниз по реке от чистого истока:
Тем полноводней, это всё притоки,
Но выше волны – беззащитней плот.
ххх
Сумеешь не смотреть судьбе в глаза,
Руки не протянуть на помощь другу -
И одиночества полынь взойдёт повсюду,
И горечь эту извести ничем нельзя.
ххх
Твой влажный нос вдобавок к языку
Разбудит, и пойдём гулять по лесу.
Облаешь белку, и заскачет эхо:
- Мы ей мешаем запасать грибы.
Пружинит хвоя под моей ногой,
А в паутине мокрой - отблеск солнца,
Высвистывать тебя сейчас придётся:
- Пусть тащит ёж добычу в домик свой.
Чудила мой, - как радостны глаза,
Ты лапы грязные мне положил на плечи:
- Пора домой, и пусть зверьё в лесу
Немного отдохнёт до новой встречи.
Д. Чкония
ххх
Отправив письма, надо просто ждать;
Не замечать восходы и закаты,
Надеяться на то, что адресаты,
Получат их, и будут размышлять.
Слова, что шли, как хлещет горлом кровь,
Когда уже разорвана аорта…
А кто-то пролистнёт: Какого чёрта?
Но есть и те, что не заснут всю ночь.
Прислушайтесь к прозрачной тишине,
Шагам неспешным времени и света,
Баюкая надежду до рассвета
С отчаяньем моим наедине.
ххх
Спокойный, вспыльчивый, всё вместе и в одном,
Так и стихи, они ведь отраженье…
Ты что-то признаёшь без осужденья.
- Но как же можно часть назвать лицом?
Природа сказочник, но пусть не усыпит,
Под добротой скрывается угроза,
И так везде: шипы ведь признак розы,
Надеюсь, это вас не удивит?
ххх
Поскрипывает судно на волне,
И парус нас в Атлантику уносит,
Полюбоваться можешь, если хочешь,
На всплывший ночью остров в стороне.
Он весь в огнях, пассаты подметут
Его любя с востока и на запад,
Там верно от веселья нынче жарко,
И дай им бог, хотя б к утру заснуть.
Мы не зайдём, ведь так проложен курс.
Чужая вахта, мне сейчас не спится.
Спокойно море, Млечный Путь струится,
Ладонью можно звёзды зачерпнуть.
ххх
И почему так просто стало жить?
Ждать нечего и дни в песок уходят,
Дожди то льют, то стороной проходят,
Заело что-то, и не починить.
Ни гнева, ни восторга, ни любви -
А день без них лишь этикетом полон:
Ты завтракаешь, пьёшь, полощешь горло,
В урочный час положено любить.
Слепит глаза мне белизна листа,
Рука привычно слово к слову пишет;
Герои есть, сюжет скандально пышен,
Но вот интрига видится едва.
Не допускать общения с детьми,
У них ни в чём не существует рамок,
«Живое» слово кончится скандалом:
- Ну и кого скажи, потом винить?
Все разговоры, встречи, прочий вздор -
Иллюзия движения и чувства.
Знать толк в вине хорошем – вот искусство,
И как разумно короток здесь спор.
ххх
Мир сфера: ни прибавить, ни отнять.
Наверно, так лишь в юности бывает:
Цветок однажды в сердце расцветает,
…Ему тогда не надо помогать.
Проходит время, прослезит дожди,
Осенняя пора на смену лету;
И вместо лёгких бдений до зари -
Бессонница вдруг призовёт к ответу.
Как незаметно время счёт ведёт,
Но нет причин морщинами гордиться;
За годом - год сраженье это длиться,
И почему- то всё ещё везёт.
Всё светлое, коростой отошло,
Чужие лица с рыбьими глазами,
Скользят как тени рядом с образами:
- Не дай же Бог, что б время их пришло.
Так страшно. Или это болен мир?
- Ищи в себе мучительней и строже.
Всё рушится. Нет ничего дороже…
Ну, кто же это с нами сотворил?
Слова пустые рушат берега,
И словно язвы множатся обиды.
Что знали в юности, и почему забыли,
И главное, зачем пришли сюда?
Любовь и жизнь, но не открыть засов…
Надежды нет, ведь мы не понимаем:
Вот яблоня весною отцветает,
Весь цвет отдала, а потом и плод.
Чреда ступеней: сожаленье, боль;
Они меняют наше отраженье,
Но главное твоё преображенье -
В той птахе малой, что зовут душой.
Всё скрыто в ней: признания весны,
И ручейком струящееся лето,
И сумасбродной осени дары –
И лишь тебе решать: А будет это?
Прекрасный мир, расколот он давно,
Осколки разлетелись черепками…
Их не собрать холодными руками,
Прозрение в свой час прийти должно.
Предел свой есть у Звёзд и мотылька:
- Не перейти… Не растопчи вслепую.
Судьба – дорога, выбирай любую,
Легко не будет, это не игра.
«Возвращение»
…Странный какой-то день, или я сам не свой?
Вот и собора тень кто-то забрал с собой.
Шарю ногой босой, вверх по ступеням я,
Взгляда не оторвать - кровли огнём горят.
Царской чеканки день вмиг закатился в ночь,
Мне бы тот золотой, как бы он мог помочь:
Весело пережить странный развод мостов;
Буду потом бродить молча до петухов.
Долго придётся идти, многое надо понять:
Что бы Он смог признать, что бы я мог принять,
Что б наглядеться мне в сотни его очей,
Что бы дворцовые львы, ели с руки моей.
Утро протрёт пенсне, руки врача чисты,
Домик на Мойке спит, там ведь стоят часы.
Не потревожу дверь, рядышком посижу:
- Где бы морошки взять, очень уж пить хочу.
ххх
В углу, у заводи глухой,
Склонившись долу спозаранок;
Седая ива письмена,
Пытается чертить упрямо.
Но ведь не видно ни строки,
Наверно высохли чернила;
Лишь плачет коростель тоскливо:
- Случилось что, не знаем мы?
Сорвётся на воду листок,
И ветер, адреса не зная,
Его, не глядя, отправляет,
И позже к берегу прибьёт.
О чём написано в письме?
- Дожди, запойно пьющий ветер…
Там право, обо всём на свете,
В забытой этой стороне.
Но кто же будет адресат,
А может, это так в пространство?
Нет у природы постоянства,
Как нет его порой и в нас.
Читать отличный есть резон -
Иначе жизнь ты не заметишь;
Года, летят тебе на встречу,
Галдящей стаею ворон.
ххх
Ночь, уходя остатки звёзд
Как мелочь, бросит на удачу,
А тёмная вода их спрячет:
И сосчитает позже, днём.
Разбойником заявится туман,
И всё исчезнет в слепоте курносой;
Чумазый чайник с лебединым носом
Свистать начнёт почти как атаман.
…Оставим свои мысли до поры,
Про эти вороватые рассветы;
И звёзд уж нет, и солнце бродит где-то,
И кипяток залил в костре угли.
ххх
Кружась, на землю падал белый снег,
От тишины закладывало уши,
Дома, деревья замерли в беззвучье,
Накрылся белой шалью хвойный лес.
Старушка замерла у своего окна,
И ничего нельзя прочесть во взгляде;
А кот её всё прядает ушами,
За тиканьем часов следить спеша.
Мигнул огонь лампадки и погас,
Икона погрузилась в тень от шкафа,
Мышь прошуршала, по делам спеша,
День уходил без слёз, но безвозвратно.
ххх
Устав блуждать в берёзовом лесу,
Проснутся вдруг в объятьях Марракеша;
Тут ранним утром ослики неспешно
Из мостовой выстукивают звук.
Сосед чеканщик, медный лист достав,
Ритм, подхватив, начнёт свою работу;
И оживёт там неизвестный город,
И счастье будет длиться без конца.
Войди туда, что б лучше рассмотреть,
Забылось имя, нет домов знакомых;
Там даже праздник длится по-другому:
Призыв к молитве, заглушает речь.
…Берёзки хороводят в моём сне,
Журчит ручей, но не дано напиться;
И улица, словно змея стремится:
От шума вечного уснуть, оцепенеть.
ххх
Всё важное доверьте мастерам:
Из грязи, что зовут красиво – глиной
Возникнет бюст прекрасный, горделивый,
Что цену знает делу и словам.
Причудливый изгиб ушей застыл,
Он музыкой живёт неизречённой;
Глаза внимательны и так печали полны,
В познанье – горечь, он её испил.
Смахните пыль, протрите зеркала -
Почти урод скульптуру эту лепит,
Он знает тайну как никто на свете,
Ведь знание доступно мастерам.
Великий Боже, ты дарил любовь
Обычным людям с гениальным духом;
Менялся мир с искусством и наукой,
Но к Свету путь, не значит путь домой.
Что красота - отрывок из письма,
Написан он рукой мастеровитой;
Но главное всегда завесой скрыто:
- И не пытайтесь верить зеркалам?
ххх
Пришла пора и половодье чувств
Из разных строк слилось в поток могучий;
Слепило солнце, и исчезли тучи,
И беды все закрыли на засов.
И ноздреватостью пророс простой кирпич,
В углах домов ещё вчера тяжёлых,
И холст художника всё принял без укора,
Ведь выше их собор как птица плыл.
Звенел трамвай: Ах, Аннушка, вперёд!
И школьники как воробьи галдели,
И ветер вверх подбрасывал качели,
С землёю, споря - что сильней качнёт.
И поднимались шторы, и росли,
И парусом порою ощущали;
Два мальчика аквариум несли,
И моря часть случайно расплескали.
ххх
Медовый Спас тягучую струю
Тянул от ложки к полной миске прямо:
Всё тоньше, тоньше, капля вниз упала –
…Но я успел поймать в ладонь свою.
Как суетились пчёлы тут и там,
Растерянно, как будто не признали,
Что для него всё лето собирали…
И в нём венец их праведным трудам.
По всем лугам нельзя найти цветка
Что бы его, они не посетили;
И клевер и гречиха им дарили
Настоянный на солнце сладкий дар.
Пусть колокол разносит по полям
Весть о готовом к новой жизни мёде,
А яблони торжественны и строги
Вздохнут смиренно: Скоро праздник нам.
ххх
Словно стекло стоит вода,
И ничего не происходит.
Вот туча к берегу подходит,
Наверно, жажда велика.
Ей не мешают камыши,
И отмели не испугают,
Вы не поверите, я знаю,
Но ног она не замочит.
Движенье не взволнует вод,
Не замутит её напрасно,
Она лишь ветру и подвластна,
И просто по небу плывёт.
«Христику»
ххх
Я начал для тебя писать письмо,
Но некуда теперь его отправить,
Года прошли, но не могу представить,
Что для тебя не будет ничего.
Качнулась стрелка, перевёрнут год,
И время вновь, вершит своё движенье,
Но твои даты смерти и рожденья
Царапнули уже часов стекло.
Что быть должно, уже произошло,
Но в промежуток много уместилось;
Звезда была, в тартарары скатилась,
Но свет идёт, и вижу я его.
И пусть в журнал заносит астроном,
Когда за вспышкой темнота настанет,
Он знак вопроса на полях поставит,
Своей рукой неловкой удивлён.
Пусть свет летит, и вовсе нет конца -
Вселенная предела не имеет;
Та темнота особенность имеет,
И в ней опять пульсирует звезда.
А.Н.Селезнёву
«Почти серьёзно»
Дул ветер, относило облака
Куда то вдаль за монастырь и реку
Баржа облезлая своим путём прошла
И плеск волны за нею шёл как эхо.
Линялый флаг соляркою пропах,
Вслед бакены как поплавки качались,
А с камбуза так славно пахло щами,
Что до обеда не дожить никак…
До Нижнего недальний путь лежит,
Приёмник вальс над палубой разносит,
Разгрузят вас и утром в час урочный
Баржа опять грузиться поспешит.
Всю навигацию: то лес, песок, металл,
И вахты ходят кругом день за днями;
И время дизелёк не спит под вами,
Такой уж темп ему механик дал.
А где-то там растёт себе трава,
Горят костры, в ночном пасутся кони,
И на зоре коров ведут в луга,
Травою пахнут скошенной ладони.
Сны словно флаг трепещут за кормой:
Приветы, поцелуи, телеграммы,
А боцман себя видит мальчуганом,
Ведёрко раков тащит он домой.
Фарватер как по струночке ведёт,
Гудок о встречном судне извещает,
Страна не спит и грузы ваши ждёт,
И раков наловить не разрешает.
ххх
Прости, мне нечего сказать,
До капли вычерпан источник;
Я жду дождя и днём и ночью,
Творит безумство чудеса.
Кто запечатал мне уста? -
Ведь только шелуху гоняю;
Всё обесценилось, я знаю,
И жизнь как пауза страшна.
ххх
И в каждом человеке связь времён
Присутствует цепочкой из ушедших,
Они свой путь прошли и безуспешно
Пытаются понять, как мы живём.
Ночные голоса из пустоты
Зовут в места, где раньше они жили;
Их души рады, если вдруг живые,
Их назовут с церковной высоты.
И тянет нас в «особые» места,
И там, на мир мы по-другому смотрим,
И сердце щемит так в груди у нас,
Как будто что-то важное уносим.