НЕГАТИВ
черно-белые сны… негативы закрою в альбомы,
брошу снимки в ведро.
этот вечный вопрос из риторики, кто мы
среди бегства в метро?
мы с тобою идём, ты рискуешь остаться беспечно
многодетной вдовой…
я впитаю гранит. этот город навечно,
где дышали с тобой,
но не стоит молитв, причитаний, спасений,
никого не спасти…
я возьму белый лист ручки скородвиженьем,
грея пальцы в горсти…
и не важно уже, кто в чем прав, не ищи виноватых
я давно не ищу.
только снег, словно титры, стремится сквозь вату,
прижимаясь к плечу…
Нотная грамота
ноябрь в синтетике утра.
раскованно падает пудра
с косметики серого неба
на землю из черствого хлеба.
мой полюс на северо-запад.
летят облака, как на запах
морской непогоды… маршруты
по карте, что ветер запутал…
уходим… привычно, фатально…
и ближний становится дальним
в холодной… обычной квартире,
где мы лишь вдвоем в целом мире.
* * *
я ставлю знаки на пустые клетки.
лишь отпечаток тех, кто до и возле,
как стопки птиц, впакованы по веткам
в глухонемом метро привычно сослан.
и эти звезды, что молчат погано,
вросли в дожди и распахнули поле.
прости меня, что не сказал о главном,
о чём сказал, прости меня тем боле.
сухие буквы в жажде по чернилам,
как этот шрифт из автостопа точек.
исчезнем мы, – ты часто говорила.
исчезнет всё, – я всячески пророчил.
а вечер ждет проклятого заката.
оставим души в зале ожиданий,
где моя тень – в петле из листопада,
твои следы – в строке моих блужданий.
the end
идя на свет тускнеющий и лживый
в котором ты цветешь зеленой тьмой
где неба цвет такой не выносимый
гниющий синий красный голубой
идя вперед лишь щурясь по привычке
наивным мальчиком запутавшись в листве
в наш летний сад где в солнце словно спички
горят деревья в сонной тишине
я тут сидел вымарывая вязью
сквозь пот и кровь пройдя пчелиный ад
всю эту боль что жрет чернильной грязью
но эту боль я не верну назад
тебе которую за все благодарю я
за эти яблоки за всю сплошную ложь
идя на свет что нас вдвоем воруя
бросает в тени но смотри не трожь
Осенний никотин
а я тебя так толком не узнав
искал полжизни в кадрах кинопленки
и плыл закат и был закат кровав
как месячные школьницы-девчонки
все падал дождь и шла за ратью рать
который день над городом полками
и птицы улетали умирать
и ветер так швырялся облаками
на город что в куриной слепоте
терял листву осенним никотином
и лишь луна затяжкой в темноте
прожгла просвет что стянут паутиной
я думал о тебе а ночь бес сна
ворочалась меж туч на звездных крошках
а где-то улица фонарь - моя страна
и люди понатыканы в окошках
ОКТЯБРЬ
октябрь разодранный листьями в ворохе луж
стекает субтитрами улиц по городу крыш
сценарий всей жизни допишется как ты не дюж
в кино с черно-белыми кадрами где ты молчишь
наш город заплакный окнами каплями слов
как муж алкоголик несносен и попросту глуп
ты та не любившая этих дурацких стихов
я тот обожавший твой голос твой запах и труп
октябрь разьедин чернилами
буквы в тетрадь
не лезут как ты не пытайся рассыпать слова
и все же как трудно тут жить
и как тяжело умирать
под ноги бросаются листья желтеет трава
* * *
ни боли, ни тоски, ни грусти, ни печали.
жить так, как я живу – одна метель и ночь.
и снег клюёт лицо, как стая серых чаек,
и хриплый мой уносит ветер прочь.
ни счастья, ни тревог, ни ожиданья чуда.
надежды, планы – всё безжалостно сожгу.
реальность без тебя, в которую укутать
смогла ты мою жизнь, морозы и пургу.
не надо ничего: ни слов, ни чувств, ни жестов,
ни телефонных слёз, ни назначений встреч.
затёртое «прости» в блокноте моих текстов –
прощальный поцелуй, но незачем беречь.
забудь и извини за мишуру из точек,
за мой ночной акцент и бледный карандаш.
я снова растворюсь среди неровных строчек.
всегда и только твой, простите просто Ваш.
***
Как много лиц которым я не нужен
и голос мой здесь лишний и чужой.
Больной декабрь был зимой контужен
и гнили тучи прямо надо мной.
И я лежал один на поле боя,
я умирал, не нужный всем родным,
и выдумал всех вас и нас с тобою
чтоб этот мир не был таким пустым.
Чтоб были улицы, дворы и свет оконный,
и зло с добром для взрослых и детей.
Я выдумал всех вас и день картонный
чтоб наступила ночь в стране моей.
Я вам раздал по маленькому счастью,
по капли горя, правды и вранья.
я вас учил так искренни смеяться,
так горько плакать, как умею я.
Я вам раздал себя по каждой строчке -
все эти суфексы, размеры, алфавит.
В морозном небе одурев от ночи
звезда сгорела… каждый прогорит…
Лишь боль внутри, как маленький ребенок -
просила есть и продолжала жить.
Я выдумал всех вас но не был дорог
ни одному кого хотел любить
НЕГАТИВ
черно-белые сны… негативы закрою в альбомы,
брошу снимки в ведро.
этот вечный вопрос из риторики, кто мы
среди бегства в метро?
мы с тобою идём, ты рискуешь остаться беспечно
многодетной вдовой…
я впитаю гранит. этот город навечно,
где дышали с тобой,
но не стоит молитв, причитаний, спасений,
никого не спасти…
я возьму белый лист ручки скородвиженьем,
грея пальцы в горсти…
и не важно уже, кто в чем прав, не ищи виноватых
я давно не ищу.
только снег, словно титры, стремится сквозь вату,
прижимаясь к плечу…
Нотная грамота
ноябрь в синтетике утра.
раскованно падает пудра
с косметики серого неба
на землю из черствого хлеба.
мой полюс на северо-запад.
летят облака, как на запах
морской непогоды… маршруты
по карте, что ветер запутал…
уходим… привычно, фатально…
и ближний становится дальним
в холодной… обычной квартире,
где мы лишь вдвоем в целом мире.
* * *
я ставлю знаки на пустые клетки.
лишь отпечаток тех, кто до и возле,
как стопки птиц, впакованы по веткам
в глухонемом метро привычно сослан.
и эти звезды, что молчат погано,
вросли в дожди и распахнули поле.
прости меня, что не сказал о главном,
о чём сказал, прости меня тем боле.
сухие буквы в жажде по чернилам,
как этот шрифт из автостопа точек.
исчезнем мы, – ты часто говорила.
исчезнет всё, – я всячески пророчил.
а вечер ждет проклятого заката.
оставим души в зале ожиданий,
где моя тень – в петле из листопада,
твои следы – в строке моих блужданий.
the end
идя на свет тускнеющий и лживый
в котором ты цветешь зеленой тьмой
где неба цвет такой не выносимый
гниющий синий красный голубой
идя вперед лишь щурясь по привычке
наивным мальчиком запутавшись в листве
в наш летний сад где в солнце словно спички
горят деревья в сонной тишине
я тут сидел вымарывая вязью
сквозь пот и кровь пройдя пчелиный ад
всю эту боль что жрет чернильной грязью
но эту боль я не верну назад
тебе которую за все благодарю я
за эти яблоки за всю сплошную ложь
идя на свет что нас вдвоем воруя
бросает в тени но смотри не трожь
Осенний никотин
а я тебя так толком не узнав
искал полжизни в кадрах кинопленки
и плыл закат и был закат кровав
как месячные школьницы-девчонки
все падал дождь и шла за ратью рать
который день над городом полками
и птицы улетали умирать
и ветер так швырялся облаками
на город что в куриной слепоте
терял листву осенним никотином
и лишь луна затяжкой в темноте
прожгла просвет что стянут паутиной
я думал о тебе а ночь бес сна
ворочалась меж туч на звездных крошках
а где-то улица фонарь - моя страна
и люди понатыканы в окошках
ОКТЯБРЬ
октябрь разодранный листьями в ворохе луж
стекает субтитрами улиц по городу крыш
сценарий всей жизни допишется как ты не дюж
в кино с черно-белыми кадрами где ты молчишь
наш город заплакный окнами каплями слов
как муж алкоголик несносен и попросту глуп
ты та не любившая этих дурацких стихов
я тот обожавший твой голос твой запах и труп
октябрь разьедин чернилами
буквы в тетрадь
не лезут как ты не пытайся рассыпать слова
и все же как трудно тут жить
и как тяжело умирать
под ноги бросаются листья желтеет трава
* * *
ни боли, ни тоски, ни грусти, ни печали.
жить так, как я живу – одна метель и ночь.
и снег клюёт лицо, как стая серых чаек,
и хриплый мой уносит ветер прочь.
ни счастья, ни тревог, ни ожиданья чуда.
надежды, планы – всё безжалостно сожгу.
реальность без тебя, в которую укутать
смогла ты мою жизнь, морозы и пургу.
не надо ничего: ни слов, ни чувств, ни жестов,
ни телефонных слёз, ни назначений встреч.
затёртое «прости» в блокноте моих текстов –
прощальный поцелуй, но незачем беречь.
забудь и извини за мишуру из точек,
за мой ночной акцент и бледный карандаш.
я снова растворюсь среди неровных строчек.
всегда и только твой, простите просто Ваш.
***
Как много лиц которым я не нужен
и голос мой здесь лишний и чужой.
Больной декабрь был зимой контужен
и гнили тучи прямо надо мной.
И я лежал один на поле боя,
я умирал, не нужный всем родным,
и выдумал всех вас и нас с тобою
чтоб этот мир не был таким пустым.
Чтоб были улицы, дворы и свет оконный,
и зло с добром для взрослых и детей.
Я выдумал всех вас и день картонный
чтоб наступила ночь в стране моей.
Я вам раздал по маленькому счастью,
по капли горя, правды и вранья.
я вас учил так искренни смеяться,
так горько плакать, как умею я.
Я вам раздал себя по каждой строчке -
все эти суфексы, размеры, алфавит.
В морозном небе одурев от ночи
звезда сгорела… каждый прогорит…
Лишь боль внутри, как маленький ребенок -
просила есть и продолжала жить.
Я выдумал всех вас но не был дорог
ни одному кого хотел любить