* * *
Если бы знал ты, как имя не режет.
Не жмется душа.
Клетки грудной не слышен скрежет.
И не существует ножа
Для сердца остывшего,
Тебя разлюбившего.
А я не стыжусь…
Печалью ложусь
В глаза твои нежные.
Все будет! Не будет по-прежнему…
* * *
Я себя не обнаружу.
Не возьму и не отдам.
Душу достаешь наружу,
Разрываешь пополам.
Крест допросов и упреков.
Ты меня не разглядел.
После всех побитых сроков
Выйдет так как ты хотел?
* * *
Никогда, поверь мне, – слышишь?! –
Никогда не уходи.
Я хочу, пока ты дышишь
На твоей лежать груди.
Я хочу, пока ты рядом
Засыпать в твоих руках,
Забывая про свой страх
Под твоим влюбленным взглядом.
Долгожданное одиночество
Светла и трепетна стрела
Рассветного луча.
Постель мягка, нежна, тепла,
От кофе горяча
Фарфоровая чашечка с узором.
И не глядит в глаза с укором
Обиженная мама.
Не звенит настойчивый будильник истерично.
Все долгожданно, непривычно…
Одна душа навязчиво болит,
Все держится за прошлое упрямо…
Никто не дернет дверь за два часа
Закрытой ванной, не напишет,
«На полке кофе, в блюдце колбаса».
Никто не спорит, не ворчит, не дышит…
* * *
На промежуточном стою, на перевале.
Какой-то мнится путь, но ноги встали.
Все что-то помнится – не сделано в начале…
Успеть сейчас! Успею ли? Едва ли…
Все важно вовремя. Любить, прощать, искать,
Остановиться, если чуешь – поздно!
И чьи-то губы страстно целовать
И чью то руку пожимать серьезно.
Но как отчаяньем сжимается душа,
Когда я понимаю – не успела!
И тяжело отрывисто дыша
Качается беспомощное тело.
* * *
Когда назойливая ложь
Мне в горло вцепиться – заплачу!
И закачает меня дрожь
И страх и ненависть впридачу.
И где-то дрогнут облака,
Коснувшись солнечной короны.
Вздохнут взволнованные клены
И руку не возьмет рука.
* * *
Простить себя и опечалиться.
Всех отпустить и все забыть.
Как страшно прошлое кончается.
Как страшно помнить и любить.
Простить себя – за одиночество.
И все прожитое забыть.
И развенчать свое высочество
И нелюбимых полюбить.
* * *
Если бы знал ты, как имя не режет.
Не жмется душа.
Клетки грудной не слышен скрежет.
И не существует ножа
Для сердца остывшего,
Тебя разлюбившего.
А я не стыжусь…
Печалью ложусь
В глаза твои нежные.
Все будет! Не будет по-прежнему…
* * *
Я себя не обнаружу.
Не возьму и не отдам.
Душу достаешь наружу,
Разрываешь пополам.
Крест допросов и упреков.
Ты меня не разглядел.
После всех побитых сроков
Выйдет так как ты хотел?
* * *
Никогда, поверь мне, – слышишь?! –
Никогда не уходи.
Я хочу, пока ты дышишь
На твоей лежать груди.
Я хочу, пока ты рядом
Засыпать в твоих руках,
Забывая про свой страх
Под твоим влюбленным взглядом.
Долгожданное одиночество
Светла и трепетна стрела
Рассветного луча.
Постель мягка, нежна, тепла,
От кофе горяча
Фарфоровая чашечка с узором.
И не глядит в глаза с укором
Обиженная мама.
Не звенит настойчивый будильник истерично.
Все долгожданно, непривычно…
Одна душа навязчиво болит,
Все держится за прошлое упрямо…
Никто не дернет дверь за два часа
Закрытой ванной, не напишет,
«На полке кофе, в блюдце колбаса».
Никто не спорит, не ворчит, не дышит…
* * *
На промежуточном стою, на перевале.
Какой-то мнится путь, но ноги встали.
Все что-то помнится – не сделано в начале…
Успеть сейчас! Успею ли? Едва ли…
Все важно вовремя. Любить, прощать, искать,
Остановиться, если чуешь – поздно!
И чьи-то губы страстно целовать
И чью то руку пожимать серьезно.
Но как отчаяньем сжимается душа,
Когда я понимаю – не успела!
И тяжело отрывисто дыша
Качается беспомощное тело.
* * *
Когда назойливая ложь
Мне в горло вцепиться – заплачу!
И закачает меня дрожь
И страх и ненависть впридачу.
И где-то дрогнут облака,
Коснувшись солнечной короны.
Вздохнут взволнованные клены
И руку не возьмет рука.
* * *
Простить себя и опечалиться.
Всех отпустить и все забыть.
Как страшно прошлое кончается.
Как страшно помнить и любить.
Простить себя – за одиночество.
И все прожитое забыть.
И развенчать свое высочество
И нелюбимых полюбить.