В редакцию журнала. Главному редактору Князю Расулю Ягудину. Рукопись от Александра Викторовича Ралота из Краснодара.
Ника Турбина
(загадка от индиго)
Я давно собирался написать об этом удивительном человеке. Узнал о ней еще в далеком 1982 году. Юлиан Семенов вскользь упомянул о юном даровании, на своей встрече с читателями, в концертном зале « Останкино». Несколько раз я приступал к работе, да все как-то не складывалось. Уж очень не ординарная была судьба у моей героини, хватило бы не на одну ее короткую жизнь, а на несколько длинных.
Вообще то, к поэзии я отношусь с некоторой долей скептицизма. Мне писать стихи
не дано, не мое это дело. Читать стихи тоже не люблю. Слушать их мне нравится, но только тогда когда читают с выражением, да еще стихи хорошие, да еще под настроение. Но когда, я прочел строки, написанные семилетней девочкой!!! Не про зверушек, кошечек-собачек, не про небо синее и травку зеленую, а взрослую женскую лирику, у меня, взрослого мужика-мельника по спине побежали мурашки.
Ребенок почти не спал. Девочка задыхалась во сне. Она сидела в своей кроватке и что-то бормотала, потом когда чуть подросла, просила маму или бабушку записать, говорила, что стихи ей диктует сам бог. Перепуганные родители бросились водить девочку по врачам. Ответ советской медицины был предельно прост. Надо лечить астму и срочно, а про стихи перестать и думать.
Так уж случилось, что в ее родной город приехал Юлиан Семенов, он строил неподалеку дачу, а сам остановился в местной гостинице, там же работала и бабушка нашей героини. Провожая знаменитость в аэропорт, она буквально силком заставила его взять несколько стихотворений внучки. Маэстро сначала отказывался. Различных опусов ему вручали великое множество, но прочтя всего пару строк, произнес всего одно слово – «Гениально!». Через месяц с подачи великого писателя ее лирику напечатали в газете, а еще через какое-то время увидел свет и ее первый сборник. Книгу перевели на 12-ть языков.
Испытание « медными трубами» это не каждый взрослый потянет. Организовывать концерты юной поэтессе помогал Евтушенко. Она росла без отца и очень привязалась к поэту.
Героиня нашего повествования ездила по всей стране с гастролями, на школу времени почти не оставалось. Ее первая книга была сметена с прилавков, несмотря на тираж 30 тысяч экземпляров. Не все верили, что девочка пишет сама. Ходили слухи, будто ее мама – неудавшаяся поэтесса, вот, мол, она и... Из предисловия Евтушенко было известно, что дедушка нашей героини был автором нескольких поэтических книг, и что девочка училась в «той самой школе, где когда-то училась гимназистка Марина Цветаева».
«Ее возили выступать по домам отдыха за 150 рублей», – вспоминала бабушка, которая, сопровождала внучку во всех ее заграничных поездках. О ней было снято несколько фильмов, ее имя не сходило с газетных полос. Советский детский фонд выделил ей именную стипендию, и худенький подросток с прической а-ля Мирей Матье, очаровательной родинкой над губой приковывал взгляды и завораживал публику не только в Советском Союзе – ей рукоплескали в Италии и США, а в Колумбийском университете даже проводилась конференция о технике перевода стихов русской поэтессы. Во время пребывания в Америке, ее и бабушку два часа не выпускали из аэропорта, интересуясь – не хотят ли они эмигрировать?
Многие считали астму причиной ее способности сочинять стихи, и как только болезнь отступит – закончится сочинительство. Но болезнь никогда не оставляла нашу героиню, напоминая о себе резкими вспышками и приступами удушья.
Наступило время перестройки, народ больше интересовали цены на водку и колбасу, нежели успехи юных талантов. В СССР происходили новые события – с конца 1986 года стали публиковаться запрещённые прежде литературные произведения, показываться лежавшие на полках фильмы». В семье нашей героини тоже произошли перемены. Они переехали в Москву, и девочка пошла в обычную школу, где ее не понимали и не принимали. Мама вышла замуж и родила второго ребенка. Все внимание родителей сосредоточились на младшей сестренке.
В 1990-м наша героиня удивила всех, выйдя замуж. Ее супругом стал психолог-итальянец, владеющий клиникой в Швейцарии. Год они провели вместе: ей 16, ему 76. Но она возвращается в Россию. Снова одна. И сразу же начинает пить.
Девушка поступила во ВГИК и в институт культуры. В последнем на ее курсе преподавала Алёна Галич. Женщины подружились. Героиня нашего повествования клятвенно обещала своей подруге бросить пить, но слово своё не сдержала. И институт тоже не закончила. Стихи, правда, писала по-прежнему, но уже много лет никому их не читала.
А потом она выпала из окна 5-го этажа — позже говорила всем, что вытряхивала коврик и не удержалась. Сломала позвоночник, предплечья, тазовые кости. Перенесла 12 операций. От всех вопросов поэтесса отшучивалась: «Неудачно упала с пятого этажа. Осталась жива».
Вместе со своим гражданским мужем она работала в театре – студии на окраине Москвы. И все время продолжала писать стихи. Писала на клочках бумаги, на салфетках, тут же забывала про них, писала снова, рвала в клочья. Жаловалась, что никому ее стихи больше не нужны. «Зачем я их пишу? Не надо мне жить!… Если бы хоть 5 человек пришло меня послушать, ну, хоть один человек!» Увы, стихи приходилось читать лишь самой себе, да опухшим от пьянства случайным приятелям.
Говорили, что поэтесса обладала даром предвидения. Уже после ее смерти, бабушка признавалась журналистам: «Она предчувствовала свою смерть. Однажды она сказала: «Буль, я умру в 27 лет. Хотя до этого буду десятки раз умирать».
В справке о смерти, в графе «причина смерти» стоял прочерк, а в медицинском заключении было указано, что смерть наступила в результате травмы. Ручкой было дописано: «Падение с пятого этажа, место и обстоятельства травмы неизвестны». Милиция дала определение – самоубийство. Уголовное дело не было заведено.
Дорогой мой читатель. Фото как всегда тебе в помощь.
Ника Турбина
(загадка от индиго)
Я давно собирался написать об этом удивительном человеке. Узнал о ней еще в далеком 1982 году. Юлиан Семенов вскользь упомянул о юном даровании, на своей встрече с читателями, в концертном зале « Останкино». Несколько раз я приступал к работе, да все как-то не складывалось. Уж очень не ординарная была судьба у моей героини, хватило бы не на одну ее короткую жизнь, а на несколько длинных.
Вообще то, к поэзии я отношусь с некоторой долей скептицизма. Мне писать стихи
не дано, не мое это дело. Читать стихи тоже не люблю. Слушать их мне нравится, но только тогда когда читают с выражением, да еще стихи хорошие, да еще под настроение. Но когда, я прочел строки, написанные семилетней девочкой!!! Не про зверушек, кошечек-собачек, не про небо синее и травку зеленую, а взрослую женскую лирику, у меня, взрослого мужика-мельника по спине побежали мурашки.
Ребенок почти не спал. Девочка задыхалась во сне. Она сидела в своей кроватке и что-то бормотала, потом когда чуть подросла, просила маму или бабушку записать, говорила, что стихи ей диктует сам бог. Перепуганные родители бросились водить девочку по врачам. Ответ советской медицины был предельно прост. Надо лечить астму и срочно, а про стихи перестать и думать.
Так уж случилось, что в ее родной город приехал Юлиан Семенов, он строил неподалеку дачу, а сам остановился в местной гостинице, там же работала и бабушка нашей героини. Провожая знаменитость в аэропорт, она буквально силком заставила его взять несколько стихотворений внучки. Маэстро сначала отказывался. Различных опусов ему вручали великое множество, но прочтя всего пару строк, произнес всего одно слово – «Гениально!». Через месяц с подачи великого писателя ее лирику напечатали в газете, а еще через какое-то время увидел свет и ее первый сборник. Книгу перевели на 12-ть языков.
Испытание « медными трубами» это не каждый взрослый потянет. Организовывать концерты юной поэтессе помогал Евтушенко. Она росла без отца и очень привязалась к поэту.
Героиня нашего повествования ездила по всей стране с гастролями, на школу времени почти не оставалось. Ее первая книга была сметена с прилавков, несмотря на тираж 30 тысяч экземпляров. Не все верили, что девочка пишет сама. Ходили слухи, будто ее мама – неудавшаяся поэтесса, вот, мол, она и... Из предисловия Евтушенко было известно, что дедушка нашей героини был автором нескольких поэтических книг, и что девочка училась в «той самой школе, где когда-то училась гимназистка Марина Цветаева».
«Ее возили выступать по домам отдыха за 150 рублей», – вспоминала бабушка, которая, сопровождала внучку во всех ее заграничных поездках. О ней было снято несколько фильмов, ее имя не сходило с газетных полос. Советский детский фонд выделил ей именную стипендию, и худенький подросток с прической а-ля Мирей Матье, очаровательной родинкой над губой приковывал взгляды и завораживал публику не только в Советском Союзе – ей рукоплескали в Италии и США, а в Колумбийском университете даже проводилась конференция о технике перевода стихов русской поэтессы. Во время пребывания в Америке, ее и бабушку два часа не выпускали из аэропорта, интересуясь – не хотят ли они эмигрировать?
Многие считали астму причиной ее способности сочинять стихи, и как только болезнь отступит – закончится сочинительство. Но болезнь никогда не оставляла нашу героиню, напоминая о себе резкими вспышками и приступами удушья.
Наступило время перестройки, народ больше интересовали цены на водку и колбасу, нежели успехи юных талантов. В СССР происходили новые события – с конца 1986 года стали публиковаться запрещённые прежде литературные произведения, показываться лежавшие на полках фильмы». В семье нашей героини тоже произошли перемены. Они переехали в Москву, и девочка пошла в обычную школу, где ее не понимали и не принимали. Мама вышла замуж и родила второго ребенка. Все внимание родителей сосредоточились на младшей сестренке.
В 1990-м наша героиня удивила всех, выйдя замуж. Ее супругом стал психолог-итальянец, владеющий клиникой в Швейцарии. Год они провели вместе: ей 16, ему 76. Но она возвращается в Россию. Снова одна. И сразу же начинает пить.
Девушка поступила во ВГИК и в институт культуры. В последнем на ее курсе преподавала Алёна Галич. Женщины подружились. Героиня нашего повествования клятвенно обещала своей подруге бросить пить, но слово своё не сдержала. И институт тоже не закончила. Стихи, правда, писала по-прежнему, но уже много лет никому их не читала.
А потом она выпала из окна 5-го этажа — позже говорила всем, что вытряхивала коврик и не удержалась. Сломала позвоночник, предплечья, тазовые кости. Перенесла 12 операций. От всех вопросов поэтесса отшучивалась: «Неудачно упала с пятого этажа. Осталась жива».
Вместе со своим гражданским мужем она работала в театре – студии на окраине Москвы. И все время продолжала писать стихи. Писала на клочках бумаги, на салфетках, тут же забывала про них, писала снова, рвала в клочья. Жаловалась, что никому ее стихи больше не нужны. «Зачем я их пишу? Не надо мне жить!… Если бы хоть 5 человек пришло меня послушать, ну, хоть один человек!» Увы, стихи приходилось читать лишь самой себе, да опухшим от пьянства случайным приятелям.
Говорили, что поэтесса обладала даром предвидения. Уже после ее смерти, бабушка признавалась журналистам: «Она предчувствовала свою смерть. Однажды она сказала: «Буль, я умру в 27 лет. Хотя до этого буду десятки раз умирать».
В справке о смерти, в графе «причина смерти» стоял прочерк, а в медицинском заключении было указано, что смерть наступила в результате травмы. Ручкой было дописано: «Падение с пятого этажа, место и обстоятельства травмы неизвестны». Милиция дала определение – самоубийство. Уголовное дело не было заведено.
Дорогой мой читатель. Фото как всегда тебе в помощь.