Последний раз окинув взглядом ночной город, Александра посмотрела на часы. Половина третьего. Завтра к девяти надо быть в офисе, а сна ни в одном глазу. Глаза девушки уже покраснели от усталости, веки тяжелели, но ничего даже приблизительного похожего на дремоту не появлялось. Настроение было бодрым и слегка раздраженным. Свет монитора утомлял, поэтому девушка включила ждущий режим.
Александра снова взглянуло в окно. Огромная, оранжевая Луна замерла в небе, озаряя тусклым сиянием все вокруг. Монотонный, холодный, категоричный цвет. Категоричный как мнение. Холодный, как взгляд. Монотонный, как стук клавиатуры.
Девушка снова включила компьютер. Время терпело. За работу, которую писала Александра не нужно было ни перед кем отчитываться, сроки не поджимали. Но Александра не хотела и не могла ждать.
Из памяти не уходил эпизод на банкете в честь открытия реабилитационного центра,для людей, страдающих психическими расстройствами и нуждающихся в стационарном лечении. Что-то среднее между психиатрической больницей и санаторием. Причем качественно отличное от психбольниц санаторного типа. Свободный режим, с возможностью для больных покидать стены больницы практически в любое время, добровольность лечения. Главный психиатр города даже поместил статью в районной газете, о том, что для лиц, страдающий нетяжелыми формами расстройства психики такая форма лечения наиболее приемлема.
На банкет были приглашены артисты, журналисты прессы и телевидения. Явился глава администрации города. Обстановка была пафосной, как и подобало случаю, и Александра внутренне улыбалась. Ее всегда смешила нарочитость и несколько искусственная торжественность подобных мероприятий. Ну, открыли очередное ЛПУ в городе.Это прекрасно, но зачем столько пафоса?
Светская тусовка ничем не запоминалась. За одним, пожалуй, исключением.
Человек, первый пожавший руку Александре, затем Денису, казался знакомым. Точнее, знакомым казался не конкретный человек, а типаж. Рост чуть выше среднего, плотный, короткая стрижка, большие залысины, которые делали его крупное лицо еще больше и массивнее, черные очки, пышные усы. Одет просто, но стильно - джинсовый костюм, кожаный портфель, черные лакированные туфли. Собирательный образ. Нечто среднее между крупным чиновником, гангстером из американских фильмов и крупным предпринимателем середины девяностых. Только слишком раскован, чтобы быть чиновником. Слишком вежлив, чтобы быть гангстером. Слишком элегантно держался, чтобы быть нуворишем от коммерции. Он общался со всеми раскованно и непринужденно, громко смеялся, представлял гостей друг другу. Создавалось впечатление, что он и был распорядителем праздника. Однако Александра хорошо знала, что организатором и распорядителем праздника является господин Беловский. Крупный уфимский предприниматель, известный, благодаря стараниям ангажированный коллег, как современный русский меценат. Меценатство Беловского было хорошим рекламным ходом. Его охотно приглашали к сотрудничеству представители администрации города, предлагали участие в совместных проектах открытия различных объектов социальной инфраструктуры. Выигрывали от этого все. И администрация, созданием активной видимости заботы о гражданах, и Беловский - не потому, что доходы от коммерции требовали подобной легализации. Просто Беловский был убежден - меценатство, а не спонсорство - это именно то направление деятельности, которое поможет ему создать имя и привлечь к сотрудничеству большое количество нужных людей. И он не ошибался. Сейчас, предприниматель вложил в строительство центра более 4 миллионов рублей. Поэтому по праву являлся главным лицом церемонии.
Мероприятие проходило обычно. По-светски пафосно, по-светски скучно, по-светски слащаво. Сначала с речью выступил глава администрации, вещая, какое большое значение имеет для города создание подобных центров. Потом – тетка из Департамента вещала что-то о милосердии.
Александра понимала, что приходить на мероприятие было совершенно не обязательно.Она заранее знала, что будет происходить. Ничего нового. Очерк можно было писать "вслепую", и она не согрешила бы против истины. Александра заскучала. Впрочем, она и не питала иллюзий относительно сенсаций и неожиданных интересных событий, о которых можно было бы написать очерк. Подобные мероприятия не баловали разнообразием. "Дорогие гости!", "Милые друзья!","Уважаемые господа!" – эти обращения всегда почему-то веселили Александру. Особенно последнее. Окончательно убедившись в том, что настоящей работы тут не будет, дома придется лишь описать мероприятие, даже не утруждая себя поиском речевых оборотов, Александра решила расслабится и принять участие в общем веселье.
По случаю торжества был накрыт банкетный зал. Куда гости и проследовали после официальной части.
Она улыбнулась и толкнула Дениса локтем.
– Не спи! Посмотри лучше на "уважаемых господ".
Александра показала глазами в противоположный конец стола. Раскачиваясь в такт музыки здоровенный детина лет 40 орал, то ли в микрофон телефона, то ли сидевшему рядом с уже остекленевшими от выпитого глазами товарищу: "Да я им и говорю, блин, ё-мое! Шо я не понимаю? Да все, блин, я понимаю. Не ну, блин!"
Денис грустно улыбнулся. Он тоже не любил подобные мероприятия. Его, собственно и не приглашали на тусовку. Официально приглашенным корреспондентом была только Александра. Её, как молодого талантливого журналиста часто приглашали освещать существенные новости жизни города. Денис напросился сам. Лично ходил к главному редактору и просил разрешения сопровождать Александру на церемонию в качестве фотокорреспондента. Девушка как правило сама делала фоторепортажи к своим очеркам и очень неплохо с этим справлялась. Денису просто нужен был повод лишний раз побыть в обществе Александры. Молодая, красивая, амбициозная коллега нравилась парню, и он не скрывал этого.
Музыкальный репертуар праздника так же не отличался оригинальностью и разнообразием - Дима Билан, Глюкоза, Долина. Приторно. Но для подобного мероприятия годилось вполне. Можно было не вникать в текст песен, а спокойно вести великосветский треп.
– Госпожа Багирова?
Александра обернулась. Перед ней, широко улыбаясь стоял человек, первым поприветствовавший ее и Дениса в фойе.
– Да?, – девушка с интересом глядела на собеседника, пытаясь угадать, откуда он знает ее.
– Наслышан о Вас. Да и не только наслышан. Приходилось читать "Объективную газету". Мне нравиться, как Вы пишете, Александра. Умно, тонко, с юмором, – незнакомец улыбнулся, – в тоже время правдиво и категорично.
"Комплимент не удался, – усмехнулась про себя Александра, – слишком долго и тяжеловесно".
– И что же именно Вам так понравилось? – девушка закурила.
– Ну, например.., – мужчина задумался, – Репортаж об открытии кинотеатра.
"Да не читал он ни одной моей статьи, – Александре становилось весело, – но зачем-то притворяется, строит из себя знатока журналистики."
– Кинотеатра? Вам правда понравилось? – девушка улыбнулась.
Незнакомец хотел что-то ответить, но трель мобильного телефона помешала ему. Извинившись, он скрылся среди гостей.
Веселье продолжалось. Официальная часть осталась в прошлом, и теперь гости непринужденно болтали друг с другом.
Зазвучала музыка, и Денис пригласил Александру на танец. Потанцевав один раз, второй, Александра заскучала. Денис - милый молодой человек, интеллигентный, добрый, внимательный. Но она воспринимала его исключительно как друга и коллегу по работе. А парень пока питал какие-то иллюзии.
Александра начинала подумывать о том, как бы поскорее смыться с мероприятия. Такого рода веселье надоедало очень быстро.
– Здравствуйте, здравствуйте, Александра! – кто-то обнял девушку за плечи. Она мягко, но настойчиво освободилась. Конечно, Беловский. И уже пьяный. Трезвым его последнее время видели довольно редко . В кругов предпринимателей ходили слухе о неприятностях, грозящем банкротстве бизнесмена. Но все это, конечно же, непроверенные факты.
– Добрый вечер, Владислав Семенович, – холодно ответила Александра.
– Саша, я хочу Вас предупредить! – Беловский понизил голос, – Хочу предупредить, как старого друга...
"С каких это пор? – Раздраженно подумала Александра, – Наглые приставания на каждом мероприятии - это теперь дружбой называется?"
Ей с трудом удалось изобразить заинтересованность.
– Не верьте Маркову. Это...это...страшный человек! – голос Беловского уже сильно плыл. – Другому бы не сказал, да... Но Вас, Саша, хочу предупредить!
– А можно, узнать, кто такой Марков? – Александре становилось интересно. Лишь бы все это не оказалось очередной светской интригой...
– Как Вы не знаете? – Беловский растерянно посмотрел на девушку. – Вы же сегодня с ним разговаривали.
"Ах вот оно что! Сегодняшний незнакомец – это и есть тот самый страшный человек Марков...."
Александра поняла, что у нее появился шанс поиграть в любимую игру. При минимальном наборе информации о человеке попытаться "нарисовать" его психологический портрет, угадать социальный статус, примерно предположить сферу деятельности, занимаемую должность, семейное положение человека. Часто ей удавалось угадать довольно точно. Впрочем, не столько угадать, сколько просчитать и сделать верные выводы на основе мельчайших деталей.
Итак, этот самый Марков знаком Беловскому. Значит или предприниматель, или крупный чиновник. Возможно, представитель силовых структур. Мент из ОЭПа? Не похоже. Они гораздо более сдержанные. Бандит? Маловероятно. Как-то давно Беловский рассказывал Саше в интервью, что бандиты поначалу "пасли" его, как любого другого предпринимателя, но потом отстали. Потому, как это ни удивительно звучит, Беловский действительно не нарушал закон. Никакого сотрудничества с криминалитетом Беловский не вел, и это было правдой. Кроме того, многочисленные связи в милиции, в налоговых структурах, на таможне и в прочих государственных институтах освобождали его от необходимости налаживать связи с представителями криминального мира. Подловить его было решительно не на чем, и бандиты оставили его, предпочтя заняться поиском более сговорчивых клиентов для "крышевания" или для рекета. Впрочем, по факту знакомства с Беловским много не узнаешь...
– И чем же страшен это Марков? – Александра постаралась придать голосу скучающую интонацию.
– Это долго, Саша. Долго объяснять. Одно хочу сказать – не соглашайтесь на его предложения. Если он будет предлагать работу, отвечайте категорическим отказом.
– Работу? – Саша равнодушно посмотрела в сторону оркестра. – Вообще-то я привыкла, что работу мне предлагает моё начальство.
– Видите, Саша, в чем дело... – Беловский подбирал слова. – Он хитрый. И умный. Впрочем, за две минуты я Вам всего все равно не объясню. Да и не буду объяснять...
Беловский сильно нервничал, даже, казалось, полностью протрезвел. Впрочем, он сегодня производил впечатление не столько пьяного, сколько какого-то отрешенного, безвольного. Не начал ли он наркотики употреблять?
Александра внимательно посмотрела на мужчину. Как же он постарел... Какие-то пять лет назад, она брала интервью у энергичного, жизнерадостного сорокадвухлетнего предпринимателя. Сейчас перед ней стоял усталый, нервный, какой-то потерянный человек.
Характер работы Беловского располагал к усталости и нервным расстройствам. Но как-то уж очень сильно и очень быстро нервные перегрузки сказались на его внешнем виде. Наблюдательный взгляд девушки отметил, что кроме печати лет, следов бессонных ночей и обильных возлияний, что-то еще неуловимо таится в глазах бизнесмена. Тревога. Незримая тревога, какая-то настороженность, будто предчувствие... Или только показалось?
– Ну, хорошо, – Саша улыбнулась, – раз предупреждаете, прислушаюсь.
Ей хотелось домой. А еще ей хотелось настоящей работы, а не описание шаблонных официальных церемоний и не менее шаблонных банкетов.
Денис проводил девушку до дома.
– Саш, я тебя об одном только прошу...
– Пригласить на чашечку кофе? – Саша улыбнулась.
– Сейчас не об этом, – Денис был серьезен. – Думаю, что к словам Беловского следует прислушаться. Ты видела, на кого он похож стал? Да и все говорят, что дела у него плохи... Понимаю, это только слухи, но... Саш... Не лезь никуда, а то ведь знаю – завтра же начнешь копать, кто такой этот Марков, и почему Беловский о нем так отзывается.
– Я? Знаешь, не думала. Но ты мне подсказал идею, – Саша снова улыбнулась.
– Я серьезно. А тебе все шуточки, – голос Дениса был грустным и тревожным.
– Да ладно... Мне и не до этого сейчас.
Саша снова посмотрела в окно. До рассвета было еще очень далеко, но небо уже не казалось таким иссиня-черным. Ей хотелось закончить статью сегодня, хотя острой необходимости в этом и не было. Надо было подать информацию в такой форме, чтобы не оставить читателя равнодушным, заставить задуматься. Сделать это, просто описав стандартную церемонию открытия лечебного учреждения и банкета в честь этого события, было практически невозможно. Должны быть хоть какие-то данные о направлениях работы центра. В статье главного психиатра города - только общие слова. На церемонии никто о работе ничего не сказал. Складывалось такое впечатление, что важен был именно факт открытия, а не работа.
Саша задумалась. Она много присутствовала на подобных мероприятиях, и писала репортажи. И всегда, описывая церемонию открытия единицы инфраструктуры, она уделяла достаточно большое внимание направлениям и методикам работы. Так или иначе, но заинтересованные лица говорили об этом. На этот раз – нет. Забыли? Не уделили должного внимания? Неправдоподобно.
Саша еще раз пробежала глазами написанную статью. И, отступив на пару строк, приписала "Подробности работы Центра читайте в следующих номерах газеты".
– То есть, ты обещаешь читателям подробности? Не имея даже согласия на интервью? – Расуль Ягудин серьезно смотрел на Александру сквозь очки.
– А на каком основании администрация Центра может не согласится? – голос Александры звучал уверено. – Когда открывается новое учреждение, то это совершенно естественно – пресса интересуется работой.
– Как у тебя все просто, Багирова, – Расуль Ягудин задумался. – Ладно, иди. И поменьше самодеятельности.
– То есть, организацию интервью с главврачом Вы берете на себя?
– Примерно так.
Теперь Александра почти не волновалась. Раз главный редактор, или шеф, как его звали сотрудники газеты, пообещал организовать интервью, значит, сделает. Во всяком случае до настоящего времени все было именно так.
– Разрешите идти? – Александра по военному щелкнула каблуками.
– Иди, иди, приколистка...
Александра вышла из серого пятиэтажного здания, в котором располагалась редакция и направилась в сторону автобусной остановки. До понедельника она была совершенно свободна.
Александра по характеру была веселой, общительной, жизнерадостной девушкой. У таких людей всегда много приятелей, хороших знакомых, веселых компаний. Они легко и непринужденно вливаются в любое общество, знакомят людей между собой, охотно берутся разрешать чужие неприятности, мирят поссорившихся друзей. За Сашей с детства закрепилась репутация девочки-праздника. Маленькая шустрая, она могла гонять с мальчишками в футбол, лазить по деревьям и по крышам. Там, где к компании ребят присоединялась Саша, всегда было весело.
В тоже время Сашенька была умным, начитанным ребенком. Неудивительно, ведь она росла в интеллигентной семье, где ее с малых лет приучили уважать русское слово. Наверное это во многом предопределило выбор ее будущей профессии.
А может, ступить на горячую стезю журналистики ее сподвигло иное... Саша училась тогда в седьмом классе. Романтичная, наивная девушка-подросток уже начинала интересоваться молодыми людьми. Впрочем, отбоя от поклонников у симпатичной, стройной зеленоглазой девушки не было. Только Саша всех держала на почтительном расстоянии. А нравился ей никакой ни спортсмен и красавец, а невзрачный очкарик Юрка из параллельного класса. Юрка писал стихи. Не афишируя, не показывая их никому. Никому кроме Саши. Он всегда носил с собой в портфеле толстую тетрадку. Иногда, оставшись в пустом классе после уроков, он читал стихи Саше . Грустные, отчаянные, злые. Или нежные, добрые, лиричные. И те, и другие были по-юношески прямолинейными, страстными, наивными. Стихи безумно нравились девушке. Как ни просила она Юрку разместить хотя бы одно стихотворение в школьной стенгазете, тот не соглашался. Может стеснялся, а может считал стихи чем-то очень личным.
Школьная стенгазета выходила регулярно раз в месяц, а так же по праздникам.
И тогда, перед самым Первомаем, Саша готовила очередную заметку для газеты.Что-то о детской студии актерского мастерства. После уроков она хотела сдать заметку редактору - десятикласснику Диме и проворно засобиралась, едва зазвенел звонок с последнего урока.
– Саш... – в класс зашел Юрка, – может, минут на 10 останешься?
– Хорошо, – улыбнулась девочка.
Они сидели десять минут, потом двадцать, потом полчаса. Юрка читал стихи. Наивные стихи подростка. Полные любви, радости, безмятежного взгляда на жизнь. Порой, по-взрослому глубокие и мудрые. Порой, по-детски наивные.
Смотри в глаза мне.
Твой взгляд награда
Пленен навеки я тобой.
Рисую в клетчатой тетради
Сердце, пронзенное стрелой
Хромая рифма казалась Саше музыкой. Ведь ей посвящал стихи настоящий Поэт! Именно так она воспринимала Юрку.
Ребята сидели до вечера, пока группа малышей с продленки не начала собираться домой.
После майских праздников школьники толпились возле стенгазеты.
– Я не думала, что он такой, – мечтательно проговорила Лизочка, первая красавица среди старшеклассников.
– Кто? – спросила Саша.
- Митя, – Лизочка улыбнулась. – Посмотри, какие замечательные стихи! И почитай, кому посвящает...
Саша посмотрела на стенгазету. В верхнем углу красовался маленький квадратик текста, украшенный рисованными цветами.
Смотри в глаза мне,
Твой взгляд награда...
Саша не поверила своим глазам. И еще раз медленно и внимательно перечитала текст.
"Дмитрий Сергеев. Посвящение Елизавете Петрухиной"
Лицо девушки покрылось красными пятнами. Сердце бешено заколотилось.
– Это не его стихи!!! Подлец! Мерзавец! Гад! – голос Саши задрожал.
Она с силой рванула за угол газеты, разорвав пополам огромный лист ватмана. Закрыла лицо руками и горько зарыдала.
Почти в бессознательном состоянии девушка поднялась в пустой класс, до начала занятий оставалось еще минут пятнадцать.
– Саш, – окликнул ее Юрка... Он сидел за последней партой, тихий, поникший, в серых глазах мальчишки читалась обида и грусть.
– Просто в пятницу я забыл тетрадку в классе. И вот...
Школа долго вспоминала статью, написанную Сашей в следующую стенгазету.
Слова и подлости и благородстве, о гении и злодействе, честности и низкой лжи. Девушка гневно писала о том, что кража произведения намного хуже кражи вещи, так как первое посягает на чужую душу. Наивные, полные светлых представлений о высоком творческом начале в человеке строки. Нетерпимость к несправедливости. И уже тогда – очень умелое владение слогом.
Юрка был возведен в глазах школьников в ранг невинно страдающего героя. С тех пор он не раз печатался в школьной газете. А один раз – даже в районной. Рекомендовала его Саша, которая с десятого класса регулярно публиковала там свои статьи о художественной студии, которой полгода руководила ее старшая сестра.
Потом Сашины статьи стали приобретать популярность, читатели присылали на них теплые отзывы в редакцию. Коллеги завидовали стройному, образному, красивому слогу девушки.
Вскоре Сашина статья о варварском уничтожении лесных массивов появилась в городской газете.
Окончив школу, Саша поступила на факультет журналистики.
Юрка все школьные годы, и по окончании школы до настоящего времени оставался верным другом Саши. Детская влюбленность не переросла в большую любовь. Ребята стали верными друзьями.
Как ни странно, но после школы парень порвал с поэзией. Класса с десятого он увлекся спортом, одновременно стал готовиться к поступлению на юридический факультет. Невзрачный подросток-очкарик превратился в сильного, красивого, рослого юношу.
Юрий Назаров, мастер спорта по боксу, следователь районной прокуратуры и Александра Багирова, журналист "Объективной газеты", сидели в летнем кафе за чашечкой кофе. Молодым людям всегда было о чем поговорить, только увидеться удавалось крайне редко,несмотря на то,что они жили в соседних дворах.
– Багирова, я всегда знал, что ты ненормальная, но не думал, что до такой степени, – Юра пытался иронизировать, и ему даже удавалось скрыть беспокойство, – дался тебе этот знакомый Беловского...
– Ты Беловского не видел. На него сейчас смотреть страшно. Что-то тут не так, Юр.
– И что? Он обращался куда-нибудь с просьбой о возбуждении уголовного дела на том основании, что на него страшно смотреть? Мы-то тут при чем?
– Юр, я между прочим серьезно. И не строй из себя циника, у тебя это плохо получается.
– Мы-то тут при чем? – повторил Юра. – Заявления нет, сигнала о преступлении нет. Ты что-то или кого-то подозреваешь? Мы не опера. Да и опера ничего тут не сделают. У тебя есть какие-то факты?
– Фактов нет, – грустно констатировала Саша.
– Вот видишь...
– И все равно. Надо найти информацию об этом Маркове. Хоть какую-то. На бандита он не похож. На предпринимателя – тоже не особенно, – как-то неуверенно сказала Саша.
– Саш, я понимаю, что это неразумно и несправедливо. Но... Пока ничего не случилось, пока у меня не будет хоть какой-то информации о нелегальной деятельности этого Маркова – я ничего поделать не могу. Увы...
Какое-то время Саша и Юра сидели молча, обдумывая сказанное.
– А вот дело об избиении ментами того "экстремиста" передали мне...
– И что?
– Да ничего. Конечно, парень был пьян и кричал какие-то глупости. Но никакого призыва к насильственному свержению власти там и приблизительно не было. Мента он обозвал как-то. Тот озверел. Я постараюсь, чтобы этот мудак в погонах сел за решетку. А "экстремисту" уже впаяли административку и домой отправили. Хотя, какая может быть административка, если он должен отвечать по ст. 319 Уголовного Кодекса? Правильно, если начнется производство по делу – действия мента тут же выплывут наружу. Да и мент-то не такой простой, как кажется. Сынок Шумова. Я-то думал, однофамилец. Уж больно не похожи они с отцом... Впрочем, и "экстремист" не такой уж простой. Племянник чиновницы из Департамента образования. Ну, со стороны потерпевшего все тихо. А вот с ментом этим... уже были намеки, – Юра замолчал.
– Намеки?
– Да, дескать, примите во внимание, что человек был при исполнениии и пресекал грубое нарушение общественного порядка. На что я деликатно заметил, что вместо задержания и составления протокола с последующей передачей материалов для возбуждения в отношении хулигана уголовного дела по ст.319 УК, он сам совершил преступление, предусмотренное статьей 111 УК РФ. В ответ начались какие-то разговоры про мои необдуманные решения, про принцип справедливости российского уголовного процесса, – Юра устало усмехнулся. Бред какой-то.
– Это не бред, Юра, это скрытый шантаж.
– Даже не совсем скрытый... Поскольку были какие-то предложения "серьезной и интересной работы" в обмен на прекращение уголовного дела...
Повисла тяжелая пауза, которую нарушил Юра.
– Саш, не принимай это все близко к сердцу. Буду работать, а там – увидим.
– Там – увидим, – эхом повторила Саша. – Ладно, мне идти надо, Юр. Дома Остап Ибрагимович ждёт.
Остап Ибрагимович - огромная серая лайка – приветливо завилял хвостом, встречая хозяйку. Саша села на корточки, обняла пса за шею и поцеловала в мохнатую морду.
Александра не раз потом обращалась к шефу с просьбой привлечь ее к написанию репортажа о работе Центра, подготовке интервью с главным врачом и иным персоналом лечебного учреждения. Но насыщенная работой жизнь не сразу позволила Расулю Ягудину добиться разрешения на репортаж. Прошло около двух месяцев.
В один из понедельников Саша придя на работу первым делом постучала в кабинет шефа.
– Чего надо, Багирова, с утра пораньше? – у шефа, видимо, было ворчливое настроение.
Такое случалось не редко, но и не часто. В меру, как подобает любому нормальному начальнику.
– Ну, Вы обещали организовать интервью с администрацией Центра реабилитации для душевнобольных. Я, как и обещала Вам, не предпринимала никаких действий, – Саша сделала паузу. – Ведь инициатива порой бывает наказуема.
– Багирова! – Расуль Ягудин поморщился.
– А с другой стороны, за инициативу еще никто никого не убил. Во всяком случае у нас в редакции, – Саша улыбнулась.
– Ты будешь первой жертвой, если не прекратишь юродствовать.
– Уже прекратила и жду, когда Вы озвучите разумные сроки, в течении которых я должна буду взять интервью у главврача Центра и подготовить материал, – Александра состроила наивные глаза.
– Умеешь ты измором брать. Свободна! До обеда. Потом зайдешь...
Это означало победу. Расуль Ягудин никогда не говорил категоричное "да" или "категоричное "нет". Сказанное можно было считать полным согласием.
После обеда Саша получила задание взять интервью у главврача Центра.
Встречу назначили на среду, на 10 часов утра. Прямо в кабинете главного врача. Оставались целые сутки. Просто сидеть и ждать Александра не умела. Решив потратить образовавшиеся свободное время с пользой, она решила съездить и посмотреть на здание Центра. Ведь церемония открытия проходила в актовом зале, и внимательно рассмотреть главное здание и корпуса больницы Александра не успела..
Она подъехала к перекрестку, разделяющему главную дорогу и поворот к воротам Центра. Александра намерено остановила машину именно здесь. Не хотелось, чтобы сотрудники Центра застали ее, праздно глазеющую на корпуса больницы. Конечно, ничего предосудительного в этом не было, но срабатывала профессиональная осторожность. Не нужно допускать лишних слухов и разговоров.
Из ворот Центра показался капот машины. Большой, тяжелый джип.
"А врачи не хило получают, – отметила Александра. – Видимо, есть за что, только навряд ли эти деньги бюджетные..."
Она немного подала назад и остановилась за поворотом. Отсюда ее не было видно. Джип вырулил на улицу и остановился. Окошко водительской двери приоткрылось и оттуда выплыло облачко сигаретного дыма, в дымке которого угадывался мужской профиль. Короткая стрижка, большие залысины, крупное лицо, черные очки, пышные усы. Александра внимательно присмотрелась - нет, она не ошиблась. Конечно, у неё уже не то стопроцентное зрение, что было на первых курсах института, но тут ошибка исключалась.Это был он. Незнакомец с презентации. Тот самый. И в тоже время - как будто другой человек. Александра помнила, как весело и непринужденно он общался с ней, да и с другими гостями на банкете. А сейчас его лицо выражало сосредоточенность, тревогу, и как будто непроявленную злобу. Глаза были закрыты темными очками, но Александре казалось, что он смотрит прямо перед собой каким-то металлическим, злым взглядом. Его лицо выражало холодное безразличие, равнодушную жестокость. Как у военного, получившего бесчеловечный приказ, обсуждать который он не мог, да и не хотел.
Александра повернула ключ зажигания и тронулась в сторону, противоположную главной улице, на которой стоял джип господина Маркова.
"Быть может, он просто один из сотрудников этого Центра? Врач? Администратор? Спонсор?"
Казалось бы, вполне логичные догадки. Но Александра была почти уверена, что к здравоохранению Марков не имеет ни малейшего отношения. Откуда в ней была такая уверенность, Александра и сама не знала.
Проехав метров пятьсот, она остановила машину возле автобусной остановки и вышла напротив табачного киоска. Александра не была злостной курильщицей, но в минуты сильного волнения или необходимости обдумать важные вещи ей хотелось курить.
Купив пачку легкого "Кента" она направилась обратно к машине.
– Сашенька, – окликнул ее слабый голос.
Александра оглянулась.
На остановке стояла худая, изможденная женщина лет пятидесяти.
– Сашенька, – повторила она и вымученно улыбнулась.
Лицо женщины было знакомо Александре, но она не могла сразу сообразить, где и когда она могла ее видеть.
– Не узнаешь?
Александра узнала. Это была Екатерина Матвеевна Быструхина. Главный редактор газеты "Прожектор города". Она не раз с уважением отзывалась о статьях Александры. Сердце девушки защемило от острой жалости. Последний раз она видела Екатерину Матвеевну где-то полгода назад. Что же могло превратить красивую, сильную, энергичную пятидесятилетнюю женщину в измученную старуху с трясущимися руками и несчастными глазами?
– Здравствуйте, Екатерина Матвеевна, – Саша не знала с чего начать разговор. – Конечно, узнаю...
– Ох... Да я уж сама перестала себя в зеркале узнавать. Приболела. Да только от лечения никакого прока нет...
– Что случилось, Екатерина Матвеевна?
– Да вот... Врачи говорят – нервы... Только от лечения что-то еще хуже стало. Я же не жаловалась ни на что. К нам стали ходить какие-то, в белых халатах. Я уж их гнать из редакции хотела, думала, опять какие-то добавки продают. А они, оказывается, что-то навроде диспансеризации, только платной. Ну, я не пожадничала, даже на обследование всех сотрудников деньги выбила. И все здоровыми оказались, кроме меня... Мне так вообще предлагали в больницу лечь... Отказалась. Стали какие-то пилюли назначать, и что-то я от них дурная совсем... – Екатерина Матвеевна махнула рукой и тяжело вздохнула.
– А что конкретно-то говорят врачи? Какой диагноз?
– Неврастения. Нервное истощение. Только чувствовать я все это стала, как начали таблетки давать. До этого все было хорошо, – женщина грустно улыбнулась.
– А где лечитесь?
– Да в новом Центре реабилитации, открыли недавно. Здесь он, поблизости. Вроде ты о нем писала, Сашенька, репортаж с открытия – твой ведь?...
– Да, – растеряно ответила девушка, – писала...
К остановке подъехал автобус.
– Ладно, Сашенька, ты уж не забывай, заходи...
И женщина нетвердой походкой пошла к открытой передней двери автобуса.
Александра механическим движением достала сигарету и закурила. Все происходящее ей не нравилось. Машина Маркова, выезжающая из ворот Центра. Больная Быструхина. Странная платная диагностика в стенах редакции.
" Не простой это Центр, – садясь в машину подумала Александра. – И что это вообще за контора, еще предстоит выяснить".
Однако выяснить ничего не удалось. Интервью с главным врачом прошло на редкость обыденно и сухо. Вроде, строгая дама в белом халате ответила на все заданные вопросы. Вроде, продемонстрировала лечебные корпуса, столовую, библиотеку.
Вроде, показала лицензию, сертификаты сотрудников. Тем не менее сохранялось какое-то ощущение недосказанности. Профессиональное чутье редко подводило девушку, и сейчас она чувствовала, что главврач чего-то не договаривает. При этом общалась дама весьма любезно, и охотно ответила Александре на вопрос о распределении полномочий между психоневрологическими диспансерами по месту жительства и Центром.
– Да все очень просто! Диспансер заключение дает, что человек здоров. После курса лечения. Или – что нуждается в продолжении лечения. Так что мы у них хлеб не отнимаем. И потом – это право пациента – выбрать, где ему лечится. Учитывая наш контингент – право родственника или иного законного представителя.
Подробно записав беседу, Александра направилась к выходу.
Молодой охранник, лет двадцати, не больше, видимо, решил обратить на себя внимание девушки.
– Ну как Вам больница? Похожа на обычную психушку?
– В психушках не бывала. А больница производит впечатление солидной.
– Ещё бы, – парень улыбнулся. – И врачи солидные и не перегруженные работой. Я слышал, на каждую отдельную палату собираются отдельного врача нанимать.
Александра вежливо попрощалась и вышла на улицу.
"Какие ещё палаты? Это же лечебное заведение для амбулаторных больных..."
Центр оказался настоящей головоломкой. Полем для тщательного журналистского расследования. Александра понимала, что работа предстоит сложная и интересная, но пока даже понятия не имела, с чего её начинать.
Посидев дома за компьютером какое-то время, девушка поняла, что без совета более опытного специалиста в этом деле не стоит начинать составления плана расследования. Надо было позвонить специалисту...
– Алло.
– Здравствуйте, Ирина Тимофеевна! Это Саша Багирова. Юру можно?
– Здравствуй, Сашенька! Юра позже будет, он к врачу пошел. Обещал через часик где-то быть.
– Заболел?
– Да нет, обследования какие-то. Перезвони позже.
Саша в растерянности повесила трубку. Назаров не болел класса с десятого ничем, кроме сезонного гриппа... Обследования? В девять часов вечера?
Саша машинально сунула в карман пачку сигарет и вышла на улицу.
Постояв возле машины с минуту, Александра решила просто проехаться по городу. Безо всякой цели, лишь бы не сидеть на месте.
И сама не заметила, как снова приехала к большому серому зданию за резной оградой. Девушка остановила машину за поворотом, откуда хорошо были видны центральные ворота.
И снова этот джип... Как и прошлый раз, он медленно выезжал из ворот Центра. Лицо Маркова на этот раз было видно более отчетливо - крупное, грубое, словно выточенное из камня. Сегодня он был без темных очков, и Саша даже стало не по себе. Настолько жесткий и холодный был у него взгляд. Никак не вязавшийся с образом человека, веселившего гостей на банкете. Но даже не это заставило девушку в очередной раз сильно удивиться. Рядом с водительским сидением сидела главврач. И точно с таким же выражением лица смотрела на дорогу.
"Не бывает у врачей таких глаз, – подумала Александра. – У ментов – бывает, у чекистов – бывает. А у врачей – нет".
Она вспомнила любезную пожилую женщину, которая давала ей интервью. Сейчас это был совершенно другой человек. Холодные глаза, поджатые губы, отрешенное выражение лица. Даже не просто отрешенное - будто мертвое. Такие лица бывают у людей, выполняющих жестокие приказы. И порой не по своей воле.
Саша подала машину назад, остановилась и снова закурила.
В кармане зазвенел мобильник.
– Багирова, искала меня? А? Хорошо, через полчаса буду.
Юра и Саша снова сидели за столиком летнего кафе, расположенного в центре городского сквера. Это было одно из самых спокойных мест в городе.
– Вот такие дела, – подвел Юра итог беседы, – говорят, неврастения. Если у меня неврастения, то что же тогда у папы?
– Юр, а кого именно они пришли обследовать ? И чем мотивировали свои действия? Даже при Союзе такого не было – чтобы прямо в организации приходили и заставляли пройти освидетельствование. Как-то самим поручали все это проходить.
– Да. Всегда в конце года направляли в диспансер по месту жительства. А сейчас представители этой конторы убедили начальство, что в диспансере только отписки дают. А истинное состояние здоровья требует тщательной диагностики и в случае выявлении патологии - не менее тщательного лечения. Какая забота о человеке... Только не нравится мне это все.
– Почему?
– Потому что "больными" у них оказываются строго определенные люди...
– То есть? Можно поподробнее?
– Итак, первый "больной" – это Андрей Рыбальченко. А ведь он уже три месяца, то есть уже на месяц свыше допустимых сроков возится с делом одного директора завода. Директор из окна упал. Официальная версия – несчастный случай. Пострадавший, к счастью, выжил и поведал Андрею, о том, что из окна он прыгнул сам. Попытка суицида. В причинах этой попытки Андрюха и разбирается сейчас. В числе действующих лиц появились какие-то люди, стали просить, требовать и угрожать. Цель – закрыть дело. Потом люди исчезли так же неожиданно, как появились. И как только исчезли – диспансеризация. И Андрюху признают неврастеником... Примерно одновременно с этим исчезают мои "доброжелатели", которым очень не нравится перспектива того, что сынок Шумова отправляется за решетку. А я после проверки тоже оказываюсь неврастеником и меня отстраняют от ведения дела...
– Отстраняют?
– Пока нет... Но если я продолжу принимать то, что мне вчера выписали, отстранят. Стопроцентно. Выписали таблетки, в аптеке Центра их бесплатно дают. Мало того, что после них всю ночь снилась какая-то чушь, еще с утра – голос как у пьяного и руки трясутся.
– Юр, а там в Центре что – кабинеты? Палаты?
– Да вроде и то, и другое. Кстати, там ведь и настоящие психи лечаться. Не понимаю, почему они называются центром реабилитации, если там такие тяжелые больные. Насколько я знаю, инсулиношоковая терапия не применяется и давно. А в Центре слышал разговоры, навроде, больной после инсулина...
– А может, он просто диабетик?
– Да все может быть. Только мне почему-то это всё не нравится. Может, я и вправду псих и у меня параноя? – Юра грустно усмехнулся.
– Может, – в тон ему ответила Саша, – только тогда параноиков как минимум двое. Погоди, Юр... А ты Быструхину помнишь? Если вообще знаком с ней....
– Разумеется, знаком. Это женщина, которая опубликовала на первой полосе своей газеты статью о злосчастном "экстремисте" и о менте, его избившем. Причем одна из немногих, открыто написавших, что менты творят произвол.
– Вот что, Юр, – Саша на секунду задумалась, – у тебя сейчас есть время?
– Смотря для чего, – парень улыбнулся.
– А поехали-ка к Быструхиной. Прямо сейчас.
Саша завела машину. Спускались густые сумерки, ведь было уже почти десять часов вечера. Но воздух был пропитан жарой и тревогой.
Район, в котором жила Екатерина Матвеевна, располагался на самой окраине города. Уютный район, тихий, машин почти нет, рядом лесопарковая зона. Александра мечтала жить именно в таком.
Ребята поднялись на второй этаж деревянного дома.
– А удобно без звонка-то?
– Я всегда ездила к ней именно так. Городского у нее нет, а мобильный она держит выключенным. Сама звонит кому нужно.
Дверь открыла дочь Быструхиной - молодая женщина, лет 35, высокая, чуть полноватая, красивая.
– Чем могу быть полезна? – улыбнулась она Юре. Сашу, казалось, она не замечала вообще.
– Добрый вечер! – Юра улыбнулся в ответ. – Екатерина Матвеевна дома?
Лицо женщины приняло печальное выражение.
– Мама в больнице. У нее серьезное нервное расстройство. Даже, скорее, уже психическое... Наверное, переутомление. Или..., - женщина замолчала.
– Что "или"? – насторожилась Саша.
– Или лечили ее неправильно. Когда это лечение началось, она стала гораздо хуже чувствовать себя, чем до него. Какая-то нервная стала, дерганная. До этого, хоть и признавали у нее неврастению – спокойная была, выдержанная. А тут чуть что – слёзы. Голос на меня сроду не повышала, а последнее время кричала так, что себя не помнила. И... с неделю назад ночью меня будит, а у самой, – женщина поёжилась, – глаза совершенно ненормальные, в руке кусок стекла, и кровь капает... Я скорую вызвала. Положили в больницу, – женщина сделала паузу, – говорят, это уже не нервы, это психика...
– Простите, – отозвалась Саша, – а у вас не осталось лекарств, которые принимала Екатерина Матвеевна?
– Конечно,остались! А что?
– Дайте нам пожалуйста все, что осталось. Возможно, это сможет очень помочь Вашй маме.
Женщина удалилась вглубь квартиры и спустя минуту протянула Саше прозрачный пузырек с таблетками:
– Это всё, что удалось найти.
– Багирова, деньги на экспертизу я найду. А ты, журналист, ищи эксперта. Знакомых у меня сколько угодно, но ни за одного я не могу ручаться. Или слишком молодые и неопытные, или... не могу обвинить в предвзятости, но и исключить этого не могу. Так что, взялась за расследование, расследуй, – Юра вроде шутил, но глаза у него были грустные и серьёзные. – Я знаю только одного эксперта, которому можно доверять – Мережицкий Стефан Соломонович. Но он сильно не жалует следователей, которые хотят что-то узнать в обход уголовного дела. Саш, а парнишка этот, Денис Федоров с тобой работает?
– Да.
– Он же вел два года криминальные хроники. Мережицкий любит прессу. Сам правозащитником был когда-то. Попробуй через него.
Утро в прокуратуре началось обычно. Пятиминутка никогда не поднимала сотрудникам настроение, а сегодня обернулась конфликтом.
Дело выжившего после падения из окна директора завода передавали от следователя Рыбальченко следователю Михайлову. Михайлов пришел в прокуратуру совсем недавно, менее полгода назад. Пока молодой двадцатирехлетний следователь не успел зарекомендовать себя. Обоснованием отстранения Андрея служила, якобы, необходимость подключить Рыбальченко к расследованию дела об убийстве в электричке. Дескать, там следственная группа не справляется. Да и дескать, надо молодому тоже начинать работать по-настоящему.
– Игорь Степанович, – обратился Андрей к прокурору, – тогда уж лучше людей, расследующих то самое убийство, перебросить на расследование этого суицида. Дело-то там выеденного яйца не стоит. А здесь...
– Андрей, если ты будешь каждую соринку из квартиры директора на экспертизу направлять, то тебе и всего штата не хватит. Ладно, Михайлов доведет это дело до логического конца. А ты иди и ознакомься с делом об убийстве.
– Дождусь результатов экспертизы, тогда передам дело, – Рыбальченко был непреклонен.
– Передавай сейчас. Михайлов – получишь результаты экспертизы, или чего там у него...
– Тогда я поеду и получу прямо сейчас. Если готово. А должно уже.
– Да пусть едет, Игорь Степанович, меньше разговоров будет, – Ване Михайлову уже надоело это препирательство.
– Нет. Поедешь ты. И не сейчас.
– Поеду я. Только сначала позвоню и узнаю, готово ли заключение,- Андрей не хотел сдавать позиции.
– Позвонит Михайлов. Рыбальченко – выговор с занесением в личное дело.
Ваня принял дело, и распечатав необходимые документы, направился в экспертное бюро для получения заключения о препаратах, найденных в квартире пострадавшего директора.
... Саша прилегла на диван и попробовала задремать. Ничего не получилось.Тревожные мысли лезли в голову, терзали неясные догадки. Сейчас главным делом было найти эксперта.
Девушку разбудил телефонный звонок.
– Багирова, время десять часов. Ты заболела? – голос Дениса звучал встревоженно.
– Нет,- сонным голосом ответила девушка, – сейчас буду. Минут через двадцать...
Саша редко опаздывала на работу. Точнее – вообще никогда не опаздывала, а если и случалось задержаться, всегда предупреждала.
Сегодня она просто-напросто проспала. Досадно. С другой стороны – это серьезный повод задуматься об отдыхе.
– Саш, ты когда последний раз спала восемь часов кряду? – вместо приветствия начал Денис.
– Не помню, – честно призналась Саша.
– Я так и понял. Саш, подумай о себе хоть немного. Что-то стряслось?
– Ничего. Пока ничего. Но есть вероятность, что произойдёт. Денис, если я не ошибаюсь, ты два года вел криминальные хроники?
– Три, – уточнил Денис.
В течении суток Денис нашел эксперта. Заехав за Сашей, он пояснил, что ехать придётся в городское экспертное бюро.
Ехать пришлось довольно долго, объезжая пробки, петляя по узким улочкам и извилистым дворикам. Александра до этого никогда не работала с экспертами. Эксперт почему-то представлялся ей седовласым старцем, с густой бородой, чуть хриплым голосом, опытным и мудрым. Как врачи из дореволюционных книжек. Да и имя – Стефан Соломонович, почему-то ассоциировалось у нее с преклонным возрастом.
Предъявив удостоверения, Саша и Денис прошли на второй этаж, где располагалась лаборатория.
Эксперт оказался высоким, стройным мужчиной лет 33-35. Живым, энергичным, деятельным. Он тут же позвал ребят в кабинет, предложил попить чаю.
– Меня зовут Стефан Соломонович. Можно просто Стефан.
– Александра Викторовна, – девушка протянула руку. – Можно Саша.
Эксперт пожал протянутую руку и предложил Саше и Денису присесть на диван.
– Заключение будет готово где-то через неделю. И... – эксперт сделал паузу, – вы планируете печатать в газете результаты? Или вам для иных целей?
– Для иных, – ответила Александра.
– Замечательно. Тогда попытайтесь сформулировать вопросы, ответы на которые вы хотели бы получить. Потому как кроме состава вещества, я дам заключение о последствиях его применения.
Александра не отрываясь смотрела на Стефана. Ей казалось, что речь идёт не о таблетках, применяемых для лечение нервно или психически больных, а о магических кристалах. Да и сам Стефан казался ей волшебником. Сильным, красивым, умным. Денис с неодобрением посмотрел на Сашу, потом на Стефана. И грустно опустил глаза.
– Саш, после двух шеф просил всех быть на месте. Готовь вопросы побыстрее.
– Денис, тебе придется предупредить, что я задержусь. Раньше трех не буду.
– Как знаешь, – парень еще раз раздраженно посмотрел на эксперта. – Я поехал. Работы навалом. И не только у меня. Стефан Соломонович, до свидания!
– Пока, Денис.
Он встал, с силой дернул на себя дверь и исчез в коридоре.
– Молодой человек чем-то обеспокоен? – поинтересовался Стефан.
– Да нет, – улыбнулась Саша. – Просто ревнует.
– Вот как... – Мережицкий тоже улыбнулся. – Не знал, что он ревнивец. Мы раньше много вместе работали, он же криминальные хроники вел. Впрочем, чего я Вам-то рассказываю?
– Стефан Соломонович, а Вы врач?
– Вроде того. Фармаколог. А еще правозащитник. И еще, уже совсем немного – журналист. Так что мы коллеги.
Саше слушала эксперта и любовалась им – высокий, стройный, умные серые глаза, яркие и при этом тонкие черты лица. Усы и небольшая бородка. Александра понимала, что сейчас следует думать о работе, о вопросах для экспертизы. Но думать об этом хотелось меньше всего.
– Фармаколог? А Вам никогда не хотелось лечить людей? – Саша помнила свою мечту детства. Когда-то она хотела быть медсестрой, даже писала маленькие зарисовки от имени медсестры, спасающей солдат на поле боя.
– Не только хотелось, но и приходилось, – Стефан снова улыбнулся, – правда, больше родных и знакомых.
Саша понимала, что воля покидает ее. Она знала, что надо формулировать вопросы о лекарстве. А вместо этого хотелось задавать вопросы Стефану о нем. Узнать о нем побольше. Слушать его мягкий, добрый голос. Казалось, она могла слушать его бесконечно. Больших усилий стоило все-таки взять себя в руки.
– Стефан Соломонович, давайте перейдём к делу. Итак, мне важно знать как лекарство действует на организм взрослого молодого человека. Это во-первых. Во-вторых, как переносится лекарство в сочетании с другими препаратами. В-третьих, возможные побочные эффекты применения. В четвертых, отдаленные последствия применения.
– Подождите, Александра. Я запишу вопросы.
Проводив Александру, Мережицкий погрузился в раздумья... За последние полгода к нему неоднократно обращались с просьбой дать заключение по препаратам. Через его руки прошло великое множество барбитуратов, бензадиазепинов, наркотических анальгетиков и прочих лекарств. Начиная от витаминов и заканчивая тяжелыми наркотиками. И только один препарат вызывал серьезное затруднение, но и распалял профессиональный интерес. Название этого препарата он не знал. Знал только состав и механизм действия. Официального названия препарат, скорее всего, даже не имел. Кто "автор" такой сильнодействующей и такой разрушительной отравы? Ответ на этот вопрос и искал Мережицкий. Хозяин фирмы, изготавливающей отраву, был известен эксперту. Еще со времен его работы в Москве. И сейчас у эксперта были серьезные основания считать, что в Уфе действует тот же человек.
Закончив работу, Стефан уже собирался уходить, как раздался телефонный звонок.
– Слушаю.
– Следователь Михайлов.
– Здравствуйте, Иван Антонович. Заключение по Вашему делу готово. Можете приехать и получить..
Иван закончил документ, выключил компьютер и направился в бюро экспертизы.
Михайлов с удивлением посмотрел на эксперта.
– То есть, директор добровольно принимал тяжелый наркотик?
– Такие лекарства не назначают даже буйным. Так что деятельность лечебного учреждения, где назначают подобные препараты, требует тщательной проверки. Тут состав. Незаконный оборот сильнодействующих средств. Статья 234 Уголовного Кодекса. Вы как следователь это прекрасно понимаете.
– Незаконный? Ему же выписали рецепт.
– На законном основании лечебное учреждение не могло его получать. Лекарство, снятое с производства и запрещенное к употреблению в медицинских целях. В стране оставалось две фармацевтические компании, которые его производили. Одна точно закрыта с месяц назад, я лично присутсвовал на утилизации последней партии препарата. А вторая, – эксперт помолчал. – Относительно руководства второго было возбуждено уголовное дело. Но вскоре закрыто за отсутсвием состава. Чем сейчас занимается фирма – понятия не имею. Не думаю,что продолжает выпуск препарата.
– Стефан Соломонович, на днях я Вас допрошу по результату экспертизы. А заключение – приобщаю к делу.
– Хорошо. Мне ждать повестки или позвоните?
– Позвоню, наверное.
– Буду ждать. Всего доброго.
"Набирают же в прокуратуру, – подумал Стефан Соломонович, когда за Михайловым закрылась дверь, – он статей-то толком не знает... Да держится как-то, словно не прокурорский следователь, а "браток" бандитский. Впрочем, нельзя судить о человеке только по наружности..."
Михайлов вышел из экспертного бюро, сел в машину, и проехав два квартала остановился.
– Сергей Анатольевич? Предупреждаю – придется уехать из города. И чем скорее – тем лучше.
– Спасибо, Ваня...
Эксперт помедлил минут пять и принял решение.
– Саша?
– Да, слушаю.
– Это Стефан. Вы можете сейчас приехать? Вместе с коллегой. И желательно, вместе с тем молодым человеком, которому назначили таблетки.
Спустя час Саша, Денис и Юра сидели в кабинете эксперта.
– Вот что, молодые люди. Всем нам придется участвовать в расследовании серьезного уголовного дела. Мне – в качестве эксперта. Вам, – он посмотрел на Дениса и Сашу, – в качестве свидетелей. А Вам, Юрий, в качестве потерпевшего. Поскольку Вам назначали препарат, не являющийся лекарством. Это средство представляет собой комбинацию препаратов. Каждый из компонентов действует на свое звено в головном мозге. А в совокупности – они вначале приводят к расстройству сна, появляются сновидения устрашающего характера, затем повышается утомляемость. После серьезно страдает сфера настроения. Все видится в черном цвете, жизнь кажется не имеющей смысла. Иными словами, вначале истощается нервная система, развивается неврастения. Затем – психика. Только уже не по типу психастении, а гораздо хуже. Происходит расстройство восприятия, затем развивается депрессия. В конечном итоге – полный распад личности, парализуется воля. И все это на фоне бредовой идеи самоуничтожения.
Эксперт на минуту задумался. Говорить про директора завода, предпринявшего попытку суицида он не имел права.
– В связи с вышесказанным я готовлю материалы в прокуратуру. Юрий, а Вам придется пройти независимое освидетельствование. Подтвердить или исключить поставленный Вам диагноз – неврастения.
– Это можно будет сделать в процессе расследования. Хотя, Стефан Соломонович, возможно Вы правы. Должно быть основание для возбуждения дела.
– Об этом и речь.
Когда дверь за молодыми людьми закрылась, Мережицкий опустился на диван и закрыл глаза. Он поймал себя на мысли, что за последние десять лет он думал исключительно о работе. О заключениях, анализах, деловых поездках, следователях и судьях. Даже произошедший пять лет назад развод с женой словно прошел мимо него. Доходило до того, что эксперт забывал, где находится – дома или на работе, до того был погружен в свои мысли, связанные с бесконечным исследование таблеток, порошков, микстур.
А сейчас он думал о девушке с красивым именем Александра, пшеничными волосами и с потрясающе чистыми, светлыми и зелеными, как весенняя зелень, глазами.
... Молодой специалист Стефан Мережицкий, с отличием закончивший медицинский институт, работал в бюро судебной экспертизы города Москвы. В Москву он попал, можно сказать, случайно. Еще будучи пятикурсником Стефан написал исследовательскую работу, которой заинтересовался профессор из Москвы и предложил молодому человеку опубликовать ее в журнале кафедры судебной медицины. Статья понравилась московскому научному сообществу, и парень остался работать в столице. Сначала – на кафедре, потом – в экспертном бюро.
Там же, в Москве, Стефан познакомился с будущей женой Натальей. Девушка училась на дизайнера, жила в студенческом общежитии. И, как многие двадцатилетние женщины, мечтала о богатом муже и хорошем статусе в обществе. С первых же дней своего пребывания в столице девушка стала вращаться в кругах студентов престижных ВУЗов и начинающих предпринимателей. Она была очень благодарна своей подруге Ирине, коренной москвичке, которая училась на экономическом факультете и была вхожа во многие престижные тусовки. Наталья часто приходила в институт к Ирине, даже оставалась с ней на лекциях, чтобы потом вместе пойти в какое-либо излюбленное золотой молодежью заведение. Вскоре Наталья разочаровалась в Московском бомонде. Она ожидала встретить сильного, уверенного в себе, обеспеченного молодого человека, но попадались сплошь и рядом маменькины сынки, прожигающие родительские деньги. Девушка не хотела связывать свою жизнь ни с одним из них.
Но всё-таки судьба улыбнулась ей. Как-то, ожидая подругу в университетской библиотеке, Наталья увидела Его. Высокого, стройного, утонченного. Он производил впечатление сошедшего с иллюстрации книги о молодых ученых начала века.
Два месяца красивых ухаживаний и романтичных встреч завершились свадьбой. Через год у Стефана и Натальи родилась дочка.
Однако Наталья, к концу декретного отпуска начинала сомневаться в правильности своего выбора. Влюбленность в Стефана несколько вскружила ей голову, первое время она старалась привыкнуть к тому, что выходные они проводят дома, отдыхать ездят – а Подмосковье, а дорогие рестораны вообще не рассматриваются в их семье как потенциальное место празднования каких-либо дат и событий. Стефан, молодой талантливый ученый, имел доход во много раз меньший,чем двадцатилетние друзья Ирины тратили только на развлечения. На самое необходимое молодой семье хватало, но не более.
Спустя четыре года семья распалась.
Что по-настоящему ранило Стефана в этой ситуации – так это то, что он теперь не мог каждый день видеть маленькую Ксюшу.
Защитив кандидатскую диссертацию, Стефан уехал в Уфу. Он часто приезжал в Москву к Ксюше, исправно платил алименты. Но о налаживании своей личной жизни, о новом браке даже не помышлял. Нет, он не считал, что в 35 лет поздно начинать все сначала, просто он был занят другим.
А сейчас, он весь день прокручивал в голове слова Александры, ее странные вопросы. И понимал одно – он будет с нетерпением ждать новой встречи с этой девушкой.
Спустя две недели уголовное дело по заявлению эксперта возбудили.
Саша, открыв почтовый ящик, обнаружила повестку, которая гласила о необходимости явки в прокуратуру, для дачи показаний в качестве свидетеля. Явиться нужно было четырнадцатого числа числа в 10.00.Сегодня только восьмое. Время есть. Надо еще переговорить с шефом.
На этот раз шеф оказался более сговорчивым и организовал интервью довольно быстро.
С утра Саша решила не заезжать в редакцию и направилась сразу в Центр.
Главврач, как и прошлый раз, старалась казаться любезной. Но в ее глазах периодически мелькало то ли раздражение, то ли тревога.
"Видимо, мне уже мерещиться, – подумала Саша, – возможно, просто человек устал или думает о чем-то не очень приятном"
– Скажите, а в вашем Центре бывали случаи добровольного отказа пациентов от лечения?
– Нет. Пока не было. У нас индивидуальный подход к каждому пациенту, мы направляем наши усилия на налаживание психологического контакта с больным, на выработку совместной стратегии борьбы с болезнью.
– Но ведь не совсем здоровый человек порой не может осознавать необходимость бороться с болезнью...
– Так наша задача как раз в том, чтобы убедить его в такой необходимости. Нашим специалистам это удается.
"Скорее, вам удается убедить человека, что он болен, а потом затуманить сознание отравой..", – подумала девушка.
Закончив интервью, Саша направилась к выходу. Настроение было тяжелым, подавленным. Преступность действий руководства Центра налицо, но доказать это невозможно. Зацепиться не за что...
Едва только Александра вышла за ограду, главный врач Центра Евгения Ивановна Соломатина набрала номер местной связи и вызвала к себе начальника охраны.
– Николай Валерьевич, организуйте наблюдение за девушкой из газеты. Круглосуточное. И кроме того – все связи, контакты, друзья, сослуживцы. Понятно?
– Будет сделано, Евгения Ивановна.
Николай Валерьевич Акимов уже около тридцати лет работал в различных охранных агенствах. Из них лет десять – на руководящих должностях. И везде славился умом, хитростью, осторожностью. Поговаривали, что в молодости Акимов работал в правоохранительных органах, а именно – в Отделе по борьбе с экономическими преступлениями. И был там также на хорошем счету. Почему ушел в охрану, никому доподлинно известно не было.
Так или иначе, но Николай Валерьевич знал свою работу. И проявил настороженность уже при первом посещении Александрой Центра. У него была убежденность в том,что с журналистами надо быть всегда начеку. И оказался прав, установив за Александрой наблюдение сразу же. Сейчас он прокручивал видеозаписи, на которых Александра сидела в машине и наблюдала из окна за джипом Маркова.
Вечер пятницы выдался трудным. Закончив работу только в десять час вечера, Саша поняла, что домой она идти не хочет. Совсем не хочет. Даже ради Остапа Ибрагимовича. Она хорошо понимала, что придя домой опять начнет бесконечное количество раз прокручивать в голове информацию, связанную с Центром. И делать это в одиночестве решительно не хотелось. Позвонить Юрке? Не стоит, поздновато уже...
От размышлений оторвал телефонный звонок.
– Саш, домой не собираешься? Могу заехать.
– Хорошо, Юр, жду.
На этот раз молодые люди не пошли в кафе. Решили обсудить дела дома у Саши. И это было большой ошибкой...
– В общем, с освидетельствованием всё однозначно, – начал Юра, – никакой неврастении у меня не признали. Но при этом сказали, что исключить такой диагноз можно только при динамическом наблюдении. Но пока – никаких признаков.
– И уж во всяком случае неврастения не лечиться сильнейшим психотропным средством...
– Вот именно.
– От дела тебя отстранили? По избиению мальчишки?
– Увы... И Андрюху Рыбальченко от расследования несчастного случая, больше похожего на суицид...
– А Быструхина "заболела" незадолго после публикации статьи о ментовском произволе...
– Тебе ведь четырнадцатого в прокуратуру?
– Да. В городскую.
- Мне пока не приходила повестка. Может, нам вместе пойти?
– Пойдем вместе. Чем раньше накроют руководство Центра, тем лучше. И все-таки – какую роль во всем этом механизме играет Марков?
– Пока это никому не известно... Саш, все-таки ты будь поосторожнее. Кто знает, может главврач что-то заподозрила. Может – Марков тебя заметил. Не светись больше возле Центра. И не суйся туда с интервью и прочими журналистскими интересами. Хорошо?
Юра вышел из Сашиного подъезда около часа ночи. До дома идти всего минут двадцать. Прогулка по ночной улице была прияттной, тем более, так редко удавалось прогуляться, подышать воздухом.
Внезапно прямо рядом с ним остановилась машина. Дверь кабины водителя распахнулась, из нее выглянула молодая, симпатичная девушка лет двадцати.
– Молодой человек, не подскажете как на Саянова проехать?
– Да это рядом, я там живу. Хотите, покажу? – Юра подошел к машине.
– Садитесь.
Юра сел рядом с девушкой. Машина тронулась. Внезапно Юра почувствовал сильное головокружение, мелькание мушек перед глазами. Он обернулся в сторону девушки, хотел попросить ее остановить машину, но в этот момент сознание покинуло его.
До четырнадцатого оставалось два дня. Саша уже четко представляла, какую информацию необходимо передать следователю в первую очередь, но хотелось добыть еще какие-нибудь факты. С другой стороны, она понимала, что это опасно. Да и Юра предупреждал... Девушка приняла решение – до визита в прокуратуру не предпринимать ничего. А сейчас – просто отдохнуть. Например, пойти и погулять с Остапом Ибрагимовичем. А то пес скоро забудет, как выглядит хозяйка. Спасибо маме, последний месяц она регулярно гуляла с собакой, понимая, что у дочери много работы. Девушка взяла со стола сигареты, сняла со стены поводок и погладила пса по спине.
– Собирайся, гулять пойдем!
Пес испуганно посмотрел на хозяйку и попятился от двери.
– Ты что? Уже со мной гулять не хочешь? Обиделся?
Пес вяло подошел к хозяйке и уткнулся холодным носом в ладонь девушки.
– Саш, он набегался сегодня, устал. Не хочет уже гулять.
– Ясно, мам. Тогда я одна пройдусь. Что-то голова болит.
Пес жалобно заскулил.
– Да не волнуйся, дурачок, я скоро вернусь.
Саша быстро дошла до парка. Как же хорошо иногда просто прогуляться пешком, без машины, а главное – никуда не торопясь.
– Девушка! – у самого входа в парк стояла невысокая, седоволосая женщина. – Девушка, вы мне не поможете?
– Что случилось?
– Да вот... С собачкой гуляла, она маленькая совсем. Вон в те кусты побежала. У меня зрение слабое, я не пролезу там, да и не увижу ничего. Не посмотрите?
– Конечно! – улыбнулась Саша.
Девушка подошла к густым зарослям боярышника.
В следующую секунду чья-то рука закрыла ей рот. Девушка почувствовала, что ее тащат куда-то вглубь парка. Попытка вырваться не привела ни к чему. Рядом послышался шум приближающейся машины. В считанные секунды девушка оказалась лежащей на заднем сидении. Последнее, что сохранилось у Александры в памяти – голос, показавшийся ей знакомым: "Она самая. Багирова."
Девушка открыла глаза. В кромешной темноте нельзя было разобрать ничего, но Александра помнила, что справа – стена, слева – окно. В изголовье должен быть стул. И все. Больше в палате ничего не было,она успела это вчера заметить. Запястья и локти девушки, скрученные простыней, горели саднящей болью. Щиколотки онемели от вынужденного положения, поясницу давил жесткий матрас. Сколько Александра лежала прикрученной к к кровати на спине, она не просто не помнила – она не знала этого. Последнее, что зафиксировало сознание девушки - чьи-то голоса и ощущение, что чьи-то руки поддерживают ее сзади за спину.
Сколько же она проспала? Сутки? Больше? Этого девушка сказать не могла.
"Второе интервью... Они что-то заподозрили. Но ведь каждый раз было железное основание для заинтересованности со стороны прессы... С другой стороны – Юрка предупреждал... Ладно,сейчас это не важно. Главное –выбраться теперь отсюда..."
Александра с трудом повернула голову. Мышцы шеи все еще сводило мучительной болью. Сказывались побочное действие нейролептика и вчерашний прием стокилограммового санитара, фиксирующий шею.Она вспомнила, как санитар затащил ее в эту палату. Возле окна на стуле сидел врач. Средних лет, щуплый, с острой бороденкой и крысиными глазками.
– Пусти ее Вася, – доктор хитро прищурился. – Держи диктофон. Никакого насилия. Просто придется записать все, что скажет сейчас тебе Александра. А завтра – дашь ей послушать.
– Может быть, Вы объясните мне, что происходит? – спросила Александра.
– Обязательно, – сказал врач, подойдя влотную к девушке
В следующую секунду все вокруг поплыло, закружилось, очертания предметов стали таять. Засыпающее сознание рисовало причудливые картины, какие вспышки света, какое-то чудище, покрытое огромными мышцами, густо усеянное острейшими шипами, с увенчанной мощными рогами головой...
Кромешную тишину нарушил скрип дверного замка и на пороге палаты появился санитар.
– Вставай, милая, сказку будем слушать, – санитар засмеялся.
– Что ты мелешь? Какую еще сказку? – лицо Александры исказилось гневом,- Черт возьми, что происходит, выпусти меня отсюда немедленно!
– Выпущу, выпущу, – парень снова усмехнулся. – И ты больше не сунешься со своими интервью – это раз, перестанешь тереться возле больницы – это два. И напишешь,что Центр оказывает неоценимую помощь людям, страдающим душевными недугами – это три. .
И Василий щелкнул кнопкой диктофона.
" Красный человек!!! Не один... Их тут много... Кто это? Сатана? Нет, не может быть. Но я же его вижу.Нет, я сплю, наверное. Приближается. Какой страшный. АААААА!!!" – из диктофона лился заплетающийся голос Александры.
– А не напишешь, вот это, – он кивнул на диктофон, – будет в прямом эфире. И во всех центральных газетах статьи о том, как журналистка Александра Багирова лежит у нас с острым психическим расстройством. Ты этого хочешь?
– Мрази..., – красивое лицо девушки покрылось гневным румянцем, - да пишите, что хотите, мрази, я от своих слов отказываться не буду!
Александра хотела встать с кровати, но простыни,туго обхватившие тонкие запястья и щиколотки девушки, не дали этого сделать.
– Не будешь? – голос Василия снизился до свистящего шепота. – Ты что, думаешь,сука, управы на тебя не найдется? Соглашайся, или пожалеешь, что на свет родилась!
– Закрой рот, придурок, – проговорила Александра с тоскливой ненавистью. – Если я сказала "Нет", значит – нет. Это понятно?
– Ах, так? – Василий приблизился с девушке и внезапно резко ударил тяжелым кулаком в живот. – Повторить? Сейчас по-другому заговоришь, стерва, когда отпизжу, а потом...
– Попробуешь двинуться, вышибу мозги, – спокойный, тихий голос заставил обезумевшую от боли Александру посмотреть на санитара. Это был не его голос, не Василия.
Картина, представшая перед Александрой, заставила изумиться даже много повидавшую по долгу службы журналистку.
Василий стоял, широко расставив ноги, уставившись в стену прямо перед собой. На его лице застыло выражение удивления и страха. За спиной у него стоял невысокий худощавый парень в черной кожанной куртке... В руке у парень держал изящный браунинг, упиравшийся в затылок санитара.
– Откроешь рот – мозги по стенке размажуться, – так же тихо проговорил парень.
Василий слегка подался с в сторону кровати и, не помня себя от ужаса, прошептал:" Кого привела, курва? Как?"
Тем временем парень быстрым движением рассек бинты на руках и ногах девушки.
– Александра, решетки на окне уже нет, она вырезана, надо будет только толкнуть окно. Второй этаж. Придется прыгать. Вот ключи от машины – под окном стоит. И это тоже возьмите. А то мало ли... – он протянул девушке пистолет.
– А Вы? – удивилась Александра.
Парень только отрицательно покачал головой...
Александра помассировала затекшие ноги и медленно опустила их с кровати.
– Поторопитесь, – предупредил парень, – а то мало ли что...
Александра неуверенной походкой, с трудом переставляя затекшие ноги, подошла к окну, взобралась на подоконник и исчезла в проеме.
Девушка приземлилась довольно удачно, на газон под окнами. Давали себя знать давние занятия спортом.
"Теперь можно в секцию спортивной гимнастики записаться, – некстати подумала Саша и усмехнулась своим мыслям. – Ну или верховой езды. С высоты падать теперь, вроде как, умею..." Девушка шагнула на твердый асфальт и замерла с расширенными от ужаса глазами. От проходной по извилистой дорожке неслись два огромных черных добермана. Саша долго потом удивлялась, как в кромешной темноте она смогла разглядеть оскаленные пасти, малиновые влажные языки и горящие бешенством глаза. Девушка не боялась собак, но сейчас ее словно парализовало от ужаса. Кричать нельзя. Драться с огромными тварями для хрупкой девушки – занятие бесполезное. Александра почувствовала, как ее совсем недавний азарт и эйфория от неожиданного спасения сменяются холодным, липким отчаянием.
Вдруг девушка как-то очень отчетливо, ярко представила Остапа Ибрагимовича. Ей стало тоскливо. Страх сменился острой тоской и жалостью. Как жалобно скулил пес, когда она последний раз была дома...
И вдруг... Псы остановились как вкопанные. Они стояли в метре от Александры, вздымая шерсть на загривке и переминаясь на лапах. Удивившаяся было девушка тут же поняла причину – из ближайших кустов слышалось грозное рычание. Девушка перевела дух. Она больше не боялась. Совсем. Несмотря на то, что псы стояли всего лишь в метре. В следующую секунду крупная серая тень метнулась в сторону собак, и одна из них упала навзничь, протяжно заскулив. Еще секунду спустя челюсти лайки сомкнулись на горле второго пса.
Девушка присела на корточки и нежно обняла за шею Остапа Ибрагимовича. Пес тяжело дышал, но радостно лизал лицо девушки и вилял хвостом..
Через несколько минут они уже неслись по ночному городу, прочь от этого пахнущего лекарствами и ужасом места...
Отъехав несколько кварталов, Александра остановилась. Надо было решить, куда ехать. Домой опасно, но надо узнать, как там мама. Или заехать к Юре и позвонить? Нет, все-таки сначала домой.
Саша остановила машину со стороны улицы и посмотрела на окна своей квартиры. На кухне горел тусклый свет. Осторожно подойдя к подъезду Александра приоткрыла дверь. Вроде все тихо. Девушка быстро поднялась вверх по лестнице, открыла ключом входную дверь, зашла в квартиру и тут же захлопнула дверь за собой.
– Мама...
– Сашенька! – пожилая женщина выбежала в коридор и обняла дочь. – Сашенька, а у нас гости.
Александра удивленно посмотрела на мать и прошла в кухню. За столом, в уютном кресле возле самого окна сидел Мережицкий.
– Здравствуйте, Саша! Не удивляйтесь. Просто я примерно просчитал, что Вы поедете именно сюда, домой. Вот и решил зайти, – Стефан улыбнулся. – Ваш друг Юрий уже в безопасности – мои люди помогли ему бежать из больницы, сейчас он далеко за городом. Руководство центра арестовано. Вот только директор нелегальной фармацевтической фирмы пока в бегах. Но я приблизительно представляю, где он...
– То есть, мой побег из этой больницы организовали Вы?
- Да, Саша. Более того – мои люди охраняли Вас всю дорогу. На случай погони. Точно также охраняют сейчас дачу, на которой находится Юра. Как и больницу, обычную государственную больницу, где проходит курс лечения после применения этого жуткого препарата Ваша знакомая – Быструхина Екатерина Матвеевна. Под тщательное наблюдение взят еще один Ваш знакомый – Владислав Беловский. Он не был официальным клиентом Центра, но есть информация, что он употреблял препарат. Его как крупного предпринимателя хотел использовать в своем деле директор преступной фармакологической фирмы, а Беловский оказался принципиальным и несговорчивым. Поэтому предпринимались попытки парализовать его волю таким вот образом...
– Стефан, Вы..., – Саша замялась, – Вы провели целое расследование? Сами?
– Почти, – Стефан снова улыбнулся. – Конечно, не я один. В этом мне помогали и Вы, и Ваш друг, и Ваш коллега. Кроме того, я давно веду картотеку редких сильнодействующих препаратов. А уж этот, что Вы привозили на экспертизу, не просто редкий – редчайший. Так что все, что связано с ним, было всегда в поле моего зрения. И когда я зафиксировал первый случай применения препарата в нашем городе, я принял все меры, чтобы выйти на производителя. К тому моменту, когда начал анализ препарата, переданного Вами, я уже не сомневался, в том, что вся партия этого псевдолекарства из одной фирмы. Даже раздобыл довольно весомый компромат на руководителя. Но последний исчез.Сдается мне, не без помощи людей из силовых структур. Непорядочных людей...
– Но Вы ведь сотрудничаете с прокуратурой?
– Конечно. И не только с местной. Я работал во многих городах. В том числе и в Москве. Кстати, фармацевтическую кампанию, подобную этой, закрыли в Москве два года назад. Препарат утилизовали. Но у меня есть основания полагать, что, поскольку уголовное дело в отношении первых лиц кампании закрыли, они просто перебрались к нам. А сейчас – один из них скрылся именно там. В Москве.
– А дело возбуждено у нас?
– Я постараюсь, чтобы был объявлен розыск. Кстати, Саша... – Стефан открыл черную кожаную сумку, вытащил оттуда портмоне, из которого извлек аккуратно сложенную бумажку. – Это билет. На самолет до Москвы. Завтра, точнее уже сегодня утром мы вылетаем.
– Мы?
– Ну да. Вы и я. Вам же интересно дальше наблюдать расследование этого дела. Да не только наблюдать – принимать участие в нашем совместном расследовании. Журналистко-экспертном, – и Стефан снова улыбнулся.
Саша смотрела на сложенную вдвое бумажку и понимала, что с этим человеком она поедет не только в Москву, но и на край света.
– Стефан... Раз расследование наше совместное, Вы не могли бы назвать мне фамилию главы фармкампании,который скрылся?
– Теперь уже могу. Марков. Сергей Анатольевич Марков. По крайней мере в Уфе он жил под этим именем.
Александра снова взглянуло в окно. Огромная, оранжевая Луна замерла в небе, озаряя тусклым сиянием все вокруг. Монотонный, холодный, категоричный цвет. Категоричный как мнение. Холодный, как взгляд. Монотонный, как стук клавиатуры.
Девушка снова включила компьютер. Время терпело. За работу, которую писала Александра не нужно было ни перед кем отчитываться, сроки не поджимали. Но Александра не хотела и не могла ждать.
Из памяти не уходил эпизод на банкете в честь открытия реабилитационного центра,для людей, страдающих психическими расстройствами и нуждающихся в стационарном лечении. Что-то среднее между психиатрической больницей и санаторием. Причем качественно отличное от психбольниц санаторного типа. Свободный режим, с возможностью для больных покидать стены больницы практически в любое время, добровольность лечения. Главный психиатр города даже поместил статью в районной газете, о том, что для лиц, страдающий нетяжелыми формами расстройства психики такая форма лечения наиболее приемлема.
На банкет были приглашены артисты, журналисты прессы и телевидения. Явился глава администрации города. Обстановка была пафосной, как и подобало случаю, и Александра внутренне улыбалась. Ее всегда смешила нарочитость и несколько искусственная торжественность подобных мероприятий. Ну, открыли очередное ЛПУ в городе.Это прекрасно, но зачем столько пафоса?
Светская тусовка ничем не запоминалась. За одним, пожалуй, исключением.
Человек, первый пожавший руку Александре, затем Денису, казался знакомым. Точнее, знакомым казался не конкретный человек, а типаж. Рост чуть выше среднего, плотный, короткая стрижка, большие залысины, которые делали его крупное лицо еще больше и массивнее, черные очки, пышные усы. Одет просто, но стильно - джинсовый костюм, кожаный портфель, черные лакированные туфли. Собирательный образ. Нечто среднее между крупным чиновником, гангстером из американских фильмов и крупным предпринимателем середины девяностых. Только слишком раскован, чтобы быть чиновником. Слишком вежлив, чтобы быть гангстером. Слишком элегантно держался, чтобы быть нуворишем от коммерции. Он общался со всеми раскованно и непринужденно, громко смеялся, представлял гостей друг другу. Создавалось впечатление, что он и был распорядителем праздника. Однако Александра хорошо знала, что организатором и распорядителем праздника является господин Беловский. Крупный уфимский предприниматель, известный, благодаря стараниям ангажированный коллег, как современный русский меценат. Меценатство Беловского было хорошим рекламным ходом. Его охотно приглашали к сотрудничеству представители администрации города, предлагали участие в совместных проектах открытия различных объектов социальной инфраструктуры. Выигрывали от этого все. И администрация, созданием активной видимости заботы о гражданах, и Беловский - не потому, что доходы от коммерции требовали подобной легализации. Просто Беловский был убежден - меценатство, а не спонсорство - это именно то направление деятельности, которое поможет ему создать имя и привлечь к сотрудничеству большое количество нужных людей. И он не ошибался. Сейчас, предприниматель вложил в строительство центра более 4 миллионов рублей. Поэтому по праву являлся главным лицом церемонии.
Мероприятие проходило обычно. По-светски пафосно, по-светски скучно, по-светски слащаво. Сначала с речью выступил глава администрации, вещая, какое большое значение имеет для города создание подобных центров. Потом – тетка из Департамента вещала что-то о милосердии.
Александра понимала, что приходить на мероприятие было совершенно не обязательно.Она заранее знала, что будет происходить. Ничего нового. Очерк можно было писать "вслепую", и она не согрешила бы против истины. Александра заскучала. Впрочем, она и не питала иллюзий относительно сенсаций и неожиданных интересных событий, о которых можно было бы написать очерк. Подобные мероприятия не баловали разнообразием. "Дорогие гости!", "Милые друзья!","Уважаемые господа!" – эти обращения всегда почему-то веселили Александру. Особенно последнее. Окончательно убедившись в том, что настоящей работы тут не будет, дома придется лишь описать мероприятие, даже не утруждая себя поиском речевых оборотов, Александра решила расслабится и принять участие в общем веселье.
По случаю торжества был накрыт банкетный зал. Куда гости и проследовали после официальной части.
Она улыбнулась и толкнула Дениса локтем.
– Не спи! Посмотри лучше на "уважаемых господ".
Александра показала глазами в противоположный конец стола. Раскачиваясь в такт музыки здоровенный детина лет 40 орал, то ли в микрофон телефона, то ли сидевшему рядом с уже остекленевшими от выпитого глазами товарищу: "Да я им и говорю, блин, ё-мое! Шо я не понимаю? Да все, блин, я понимаю. Не ну, блин!"
Денис грустно улыбнулся. Он тоже не любил подобные мероприятия. Его, собственно и не приглашали на тусовку. Официально приглашенным корреспондентом была только Александра. Её, как молодого талантливого журналиста часто приглашали освещать существенные новости жизни города. Денис напросился сам. Лично ходил к главному редактору и просил разрешения сопровождать Александру на церемонию в качестве фотокорреспондента. Девушка как правило сама делала фоторепортажи к своим очеркам и очень неплохо с этим справлялась. Денису просто нужен был повод лишний раз побыть в обществе Александры. Молодая, красивая, амбициозная коллега нравилась парню, и он не скрывал этого.
Музыкальный репертуар праздника так же не отличался оригинальностью и разнообразием - Дима Билан, Глюкоза, Долина. Приторно. Но для подобного мероприятия годилось вполне. Можно было не вникать в текст песен, а спокойно вести великосветский треп.
– Госпожа Багирова?
Александра обернулась. Перед ней, широко улыбаясь стоял человек, первым поприветствовавший ее и Дениса в фойе.
– Да?, – девушка с интересом глядела на собеседника, пытаясь угадать, откуда он знает ее.
– Наслышан о Вас. Да и не только наслышан. Приходилось читать "Объективную газету". Мне нравиться, как Вы пишете, Александра. Умно, тонко, с юмором, – незнакомец улыбнулся, – в тоже время правдиво и категорично.
"Комплимент не удался, – усмехнулась про себя Александра, – слишком долго и тяжеловесно".
– И что же именно Вам так понравилось? – девушка закурила.
– Ну, например.., – мужчина задумался, – Репортаж об открытии кинотеатра.
"Да не читал он ни одной моей статьи, – Александре становилось весело, – но зачем-то притворяется, строит из себя знатока журналистики."
– Кинотеатра? Вам правда понравилось? – девушка улыбнулась.
Незнакомец хотел что-то ответить, но трель мобильного телефона помешала ему. Извинившись, он скрылся среди гостей.
Веселье продолжалось. Официальная часть осталась в прошлом, и теперь гости непринужденно болтали друг с другом.
Зазвучала музыка, и Денис пригласил Александру на танец. Потанцевав один раз, второй, Александра заскучала. Денис - милый молодой человек, интеллигентный, добрый, внимательный. Но она воспринимала его исключительно как друга и коллегу по работе. А парень пока питал какие-то иллюзии.
Александра начинала подумывать о том, как бы поскорее смыться с мероприятия. Такого рода веселье надоедало очень быстро.
– Здравствуйте, здравствуйте, Александра! – кто-то обнял девушку за плечи. Она мягко, но настойчиво освободилась. Конечно, Беловский. И уже пьяный. Трезвым его последнее время видели довольно редко . В кругов предпринимателей ходили слухе о неприятностях, грозящем банкротстве бизнесмена. Но все это, конечно же, непроверенные факты.
– Добрый вечер, Владислав Семенович, – холодно ответила Александра.
– Саша, я хочу Вас предупредить! – Беловский понизил голос, – Хочу предупредить, как старого друга...
"С каких это пор? – Раздраженно подумала Александра, – Наглые приставания на каждом мероприятии - это теперь дружбой называется?"
Ей с трудом удалось изобразить заинтересованность.
– Не верьте Маркову. Это...это...страшный человек! – голос Беловского уже сильно плыл. – Другому бы не сказал, да... Но Вас, Саша, хочу предупредить!
– А можно, узнать, кто такой Марков? – Александре становилось интересно. Лишь бы все это не оказалось очередной светской интригой...
– Как Вы не знаете? – Беловский растерянно посмотрел на девушку. – Вы же сегодня с ним разговаривали.
"Ах вот оно что! Сегодняшний незнакомец – это и есть тот самый страшный человек Марков...."
Александра поняла, что у нее появился шанс поиграть в любимую игру. При минимальном наборе информации о человеке попытаться "нарисовать" его психологический портрет, угадать социальный статус, примерно предположить сферу деятельности, занимаемую должность, семейное положение человека. Часто ей удавалось угадать довольно точно. Впрочем, не столько угадать, сколько просчитать и сделать верные выводы на основе мельчайших деталей.
Итак, этот самый Марков знаком Беловскому. Значит или предприниматель, или крупный чиновник. Возможно, представитель силовых структур. Мент из ОЭПа? Не похоже. Они гораздо более сдержанные. Бандит? Маловероятно. Как-то давно Беловский рассказывал Саше в интервью, что бандиты поначалу "пасли" его, как любого другого предпринимателя, но потом отстали. Потому, как это ни удивительно звучит, Беловский действительно не нарушал закон. Никакого сотрудничества с криминалитетом Беловский не вел, и это было правдой. Кроме того, многочисленные связи в милиции, в налоговых структурах, на таможне и в прочих государственных институтах освобождали его от необходимости налаживать связи с представителями криминального мира. Подловить его было решительно не на чем, и бандиты оставили его, предпочтя заняться поиском более сговорчивых клиентов для "крышевания" или для рекета. Впрочем, по факту знакомства с Беловским много не узнаешь...
– И чем же страшен это Марков? – Александра постаралась придать голосу скучающую интонацию.
– Это долго, Саша. Долго объяснять. Одно хочу сказать – не соглашайтесь на его предложения. Если он будет предлагать работу, отвечайте категорическим отказом.
– Работу? – Саша равнодушно посмотрела в сторону оркестра. – Вообще-то я привыкла, что работу мне предлагает моё начальство.
– Видите, Саша, в чем дело... – Беловский подбирал слова. – Он хитрый. И умный. Впрочем, за две минуты я Вам всего все равно не объясню. Да и не буду объяснять...
Беловский сильно нервничал, даже, казалось, полностью протрезвел. Впрочем, он сегодня производил впечатление не столько пьяного, сколько какого-то отрешенного, безвольного. Не начал ли он наркотики употреблять?
Александра внимательно посмотрела на мужчину. Как же он постарел... Какие-то пять лет назад, она брала интервью у энергичного, жизнерадостного сорокадвухлетнего предпринимателя. Сейчас перед ней стоял усталый, нервный, какой-то потерянный человек.
Характер работы Беловского располагал к усталости и нервным расстройствам. Но как-то уж очень сильно и очень быстро нервные перегрузки сказались на его внешнем виде. Наблюдательный взгляд девушки отметил, что кроме печати лет, следов бессонных ночей и обильных возлияний, что-то еще неуловимо таится в глазах бизнесмена. Тревога. Незримая тревога, какая-то настороженность, будто предчувствие... Или только показалось?
– Ну, хорошо, – Саша улыбнулась, – раз предупреждаете, прислушаюсь.
Ей хотелось домой. А еще ей хотелось настоящей работы, а не описание шаблонных официальных церемоний и не менее шаблонных банкетов.
Денис проводил девушку до дома.
– Саш, я тебя об одном только прошу...
– Пригласить на чашечку кофе? – Саша улыбнулась.
– Сейчас не об этом, – Денис был серьезен. – Думаю, что к словам Беловского следует прислушаться. Ты видела, на кого он похож стал? Да и все говорят, что дела у него плохи... Понимаю, это только слухи, но... Саш... Не лезь никуда, а то ведь знаю – завтра же начнешь копать, кто такой этот Марков, и почему Беловский о нем так отзывается.
– Я? Знаешь, не думала. Но ты мне подсказал идею, – Саша снова улыбнулась.
– Я серьезно. А тебе все шуточки, – голос Дениса был грустным и тревожным.
– Да ладно... Мне и не до этого сейчас.
Саша снова посмотрела в окно. До рассвета было еще очень далеко, но небо уже не казалось таким иссиня-черным. Ей хотелось закончить статью сегодня, хотя острой необходимости в этом и не было. Надо было подать информацию в такой форме, чтобы не оставить читателя равнодушным, заставить задуматься. Сделать это, просто описав стандартную церемонию открытия лечебного учреждения и банкета в честь этого события, было практически невозможно. Должны быть хоть какие-то данные о направлениях работы центра. В статье главного психиатра города - только общие слова. На церемонии никто о работе ничего не сказал. Складывалось такое впечатление, что важен был именно факт открытия, а не работа.
Саша задумалась. Она много присутствовала на подобных мероприятиях, и писала репортажи. И всегда, описывая церемонию открытия единицы инфраструктуры, она уделяла достаточно большое внимание направлениям и методикам работы. Так или иначе, но заинтересованные лица говорили об этом. На этот раз – нет. Забыли? Не уделили должного внимания? Неправдоподобно.
Саша еще раз пробежала глазами написанную статью. И, отступив на пару строк, приписала "Подробности работы Центра читайте в следующих номерах газеты".
– То есть, ты обещаешь читателям подробности? Не имея даже согласия на интервью? – Расуль Ягудин серьезно смотрел на Александру сквозь очки.
– А на каком основании администрация Центра может не согласится? – голос Александры звучал уверено. – Когда открывается новое учреждение, то это совершенно естественно – пресса интересуется работой.
– Как у тебя все просто, Багирова, – Расуль Ягудин задумался. – Ладно, иди. И поменьше самодеятельности.
– То есть, организацию интервью с главврачом Вы берете на себя?
– Примерно так.
Теперь Александра почти не волновалась. Раз главный редактор, или шеф, как его звали сотрудники газеты, пообещал организовать интервью, значит, сделает. Во всяком случае до настоящего времени все было именно так.
– Разрешите идти? – Александра по военному щелкнула каблуками.
– Иди, иди, приколистка...
Александра вышла из серого пятиэтажного здания, в котором располагалась редакция и направилась в сторону автобусной остановки. До понедельника она была совершенно свободна.
Александра по характеру была веселой, общительной, жизнерадостной девушкой. У таких людей всегда много приятелей, хороших знакомых, веселых компаний. Они легко и непринужденно вливаются в любое общество, знакомят людей между собой, охотно берутся разрешать чужие неприятности, мирят поссорившихся друзей. За Сашей с детства закрепилась репутация девочки-праздника. Маленькая шустрая, она могла гонять с мальчишками в футбол, лазить по деревьям и по крышам. Там, где к компании ребят присоединялась Саша, всегда было весело.
В тоже время Сашенька была умным, начитанным ребенком. Неудивительно, ведь она росла в интеллигентной семье, где ее с малых лет приучили уважать русское слово. Наверное это во многом предопределило выбор ее будущей профессии.
А может, ступить на горячую стезю журналистики ее сподвигло иное... Саша училась тогда в седьмом классе. Романтичная, наивная девушка-подросток уже начинала интересоваться молодыми людьми. Впрочем, отбоя от поклонников у симпатичной, стройной зеленоглазой девушки не было. Только Саша всех держала на почтительном расстоянии. А нравился ей никакой ни спортсмен и красавец, а невзрачный очкарик Юрка из параллельного класса. Юрка писал стихи. Не афишируя, не показывая их никому. Никому кроме Саши. Он всегда носил с собой в портфеле толстую тетрадку. Иногда, оставшись в пустом классе после уроков, он читал стихи Саше . Грустные, отчаянные, злые. Или нежные, добрые, лиричные. И те, и другие были по-юношески прямолинейными, страстными, наивными. Стихи безумно нравились девушке. Как ни просила она Юрку разместить хотя бы одно стихотворение в школьной стенгазете, тот не соглашался. Может стеснялся, а может считал стихи чем-то очень личным.
Школьная стенгазета выходила регулярно раз в месяц, а так же по праздникам.
И тогда, перед самым Первомаем, Саша готовила очередную заметку для газеты.Что-то о детской студии актерского мастерства. После уроков она хотела сдать заметку редактору - десятикласснику Диме и проворно засобиралась, едва зазвенел звонок с последнего урока.
– Саш... – в класс зашел Юрка, – может, минут на 10 останешься?
– Хорошо, – улыбнулась девочка.
Они сидели десять минут, потом двадцать, потом полчаса. Юрка читал стихи. Наивные стихи подростка. Полные любви, радости, безмятежного взгляда на жизнь. Порой, по-взрослому глубокие и мудрые. Порой, по-детски наивные.
Смотри в глаза мне.
Твой взгляд награда
Пленен навеки я тобой.
Рисую в клетчатой тетради
Сердце, пронзенное стрелой
Хромая рифма казалась Саше музыкой. Ведь ей посвящал стихи настоящий Поэт! Именно так она воспринимала Юрку.
Ребята сидели до вечера, пока группа малышей с продленки не начала собираться домой.
После майских праздников школьники толпились возле стенгазеты.
– Я не думала, что он такой, – мечтательно проговорила Лизочка, первая красавица среди старшеклассников.
– Кто? – спросила Саша.
- Митя, – Лизочка улыбнулась. – Посмотри, какие замечательные стихи! И почитай, кому посвящает...
Саша посмотрела на стенгазету. В верхнем углу красовался маленький квадратик текста, украшенный рисованными цветами.
Смотри в глаза мне,
Твой взгляд награда...
Саша не поверила своим глазам. И еще раз медленно и внимательно перечитала текст.
"Дмитрий Сергеев. Посвящение Елизавете Петрухиной"
Лицо девушки покрылось красными пятнами. Сердце бешено заколотилось.
– Это не его стихи!!! Подлец! Мерзавец! Гад! – голос Саши задрожал.
Она с силой рванула за угол газеты, разорвав пополам огромный лист ватмана. Закрыла лицо руками и горько зарыдала.
Почти в бессознательном состоянии девушка поднялась в пустой класс, до начала занятий оставалось еще минут пятнадцать.
– Саш, – окликнул ее Юрка... Он сидел за последней партой, тихий, поникший, в серых глазах мальчишки читалась обида и грусть.
– Просто в пятницу я забыл тетрадку в классе. И вот...
Школа долго вспоминала статью, написанную Сашей в следующую стенгазету.
Слова и подлости и благородстве, о гении и злодействе, честности и низкой лжи. Девушка гневно писала о том, что кража произведения намного хуже кражи вещи, так как первое посягает на чужую душу. Наивные, полные светлых представлений о высоком творческом начале в человеке строки. Нетерпимость к несправедливости. И уже тогда – очень умелое владение слогом.
Юрка был возведен в глазах школьников в ранг невинно страдающего героя. С тех пор он не раз печатался в школьной газете. А один раз – даже в районной. Рекомендовала его Саша, которая с десятого класса регулярно публиковала там свои статьи о художественной студии, которой полгода руководила ее старшая сестра.
Потом Сашины статьи стали приобретать популярность, читатели присылали на них теплые отзывы в редакцию. Коллеги завидовали стройному, образному, красивому слогу девушки.
Вскоре Сашина статья о варварском уничтожении лесных массивов появилась в городской газете.
Окончив школу, Саша поступила на факультет журналистики.
Юрка все школьные годы, и по окончании школы до настоящего времени оставался верным другом Саши. Детская влюбленность не переросла в большую любовь. Ребята стали верными друзьями.
Как ни странно, но после школы парень порвал с поэзией. Класса с десятого он увлекся спортом, одновременно стал готовиться к поступлению на юридический факультет. Невзрачный подросток-очкарик превратился в сильного, красивого, рослого юношу.
Юрий Назаров, мастер спорта по боксу, следователь районной прокуратуры и Александра Багирова, журналист "Объективной газеты", сидели в летнем кафе за чашечкой кофе. Молодым людям всегда было о чем поговорить, только увидеться удавалось крайне редко,несмотря на то,что они жили в соседних дворах.
– Багирова, я всегда знал, что ты ненормальная, но не думал, что до такой степени, – Юра пытался иронизировать, и ему даже удавалось скрыть беспокойство, – дался тебе этот знакомый Беловского...
– Ты Беловского не видел. На него сейчас смотреть страшно. Что-то тут не так, Юр.
– И что? Он обращался куда-нибудь с просьбой о возбуждении уголовного дела на том основании, что на него страшно смотреть? Мы-то тут при чем?
– Юр, я между прочим серьезно. И не строй из себя циника, у тебя это плохо получается.
– Мы-то тут при чем? – повторил Юра. – Заявления нет, сигнала о преступлении нет. Ты что-то или кого-то подозреваешь? Мы не опера. Да и опера ничего тут не сделают. У тебя есть какие-то факты?
– Фактов нет, – грустно констатировала Саша.
– Вот видишь...
– И все равно. Надо найти информацию об этом Маркове. Хоть какую-то. На бандита он не похож. На предпринимателя – тоже не особенно, – как-то неуверенно сказала Саша.
– Саш, я понимаю, что это неразумно и несправедливо. Но... Пока ничего не случилось, пока у меня не будет хоть какой-то информации о нелегальной деятельности этого Маркова – я ничего поделать не могу. Увы...
Какое-то время Саша и Юра сидели молча, обдумывая сказанное.
– А вот дело об избиении ментами того "экстремиста" передали мне...
– И что?
– Да ничего. Конечно, парень был пьян и кричал какие-то глупости. Но никакого призыва к насильственному свержению власти там и приблизительно не было. Мента он обозвал как-то. Тот озверел. Я постараюсь, чтобы этот мудак в погонах сел за решетку. А "экстремисту" уже впаяли административку и домой отправили. Хотя, какая может быть административка, если он должен отвечать по ст. 319 Уголовного Кодекса? Правильно, если начнется производство по делу – действия мента тут же выплывут наружу. Да и мент-то не такой простой, как кажется. Сынок Шумова. Я-то думал, однофамилец. Уж больно не похожи они с отцом... Впрочем, и "экстремист" не такой уж простой. Племянник чиновницы из Департамента образования. Ну, со стороны потерпевшего все тихо. А вот с ментом этим... уже были намеки, – Юра замолчал.
– Намеки?
– Да, дескать, примите во внимание, что человек был при исполнениии и пресекал грубое нарушение общественного порядка. На что я деликатно заметил, что вместо задержания и составления протокола с последующей передачей материалов для возбуждения в отношении хулигана уголовного дела по ст.319 УК, он сам совершил преступление, предусмотренное статьей 111 УК РФ. В ответ начались какие-то разговоры про мои необдуманные решения, про принцип справедливости российского уголовного процесса, – Юра устало усмехнулся. Бред какой-то.
– Это не бред, Юра, это скрытый шантаж.
– Даже не совсем скрытый... Поскольку были какие-то предложения "серьезной и интересной работы" в обмен на прекращение уголовного дела...
Повисла тяжелая пауза, которую нарушил Юра.
– Саш, не принимай это все близко к сердцу. Буду работать, а там – увидим.
– Там – увидим, – эхом повторила Саша. – Ладно, мне идти надо, Юр. Дома Остап Ибрагимович ждёт.
Остап Ибрагимович - огромная серая лайка – приветливо завилял хвостом, встречая хозяйку. Саша села на корточки, обняла пса за шею и поцеловала в мохнатую морду.
Александра не раз потом обращалась к шефу с просьбой привлечь ее к написанию репортажа о работе Центра, подготовке интервью с главным врачом и иным персоналом лечебного учреждения. Но насыщенная работой жизнь не сразу позволила Расулю Ягудину добиться разрешения на репортаж. Прошло около двух месяцев.
В один из понедельников Саша придя на работу первым делом постучала в кабинет шефа.
– Чего надо, Багирова, с утра пораньше? – у шефа, видимо, было ворчливое настроение.
Такое случалось не редко, но и не часто. В меру, как подобает любому нормальному начальнику.
– Ну, Вы обещали организовать интервью с администрацией Центра реабилитации для душевнобольных. Я, как и обещала Вам, не предпринимала никаких действий, – Саша сделала паузу. – Ведь инициатива порой бывает наказуема.
– Багирова! – Расуль Ягудин поморщился.
– А с другой стороны, за инициативу еще никто никого не убил. Во всяком случае у нас в редакции, – Саша улыбнулась.
– Ты будешь первой жертвой, если не прекратишь юродствовать.
– Уже прекратила и жду, когда Вы озвучите разумные сроки, в течении которых я должна буду взять интервью у главврача Центра и подготовить материал, – Александра состроила наивные глаза.
– Умеешь ты измором брать. Свободна! До обеда. Потом зайдешь...
Это означало победу. Расуль Ягудин никогда не говорил категоричное "да" или "категоричное "нет". Сказанное можно было считать полным согласием.
После обеда Саша получила задание взять интервью у главврача Центра.
Встречу назначили на среду, на 10 часов утра. Прямо в кабинете главного врача. Оставались целые сутки. Просто сидеть и ждать Александра не умела. Решив потратить образовавшиеся свободное время с пользой, она решила съездить и посмотреть на здание Центра. Ведь церемония открытия проходила в актовом зале, и внимательно рассмотреть главное здание и корпуса больницы Александра не успела..
Она подъехала к перекрестку, разделяющему главную дорогу и поворот к воротам Центра. Александра намерено остановила машину именно здесь. Не хотелось, чтобы сотрудники Центра застали ее, праздно глазеющую на корпуса больницы. Конечно, ничего предосудительного в этом не было, но срабатывала профессиональная осторожность. Не нужно допускать лишних слухов и разговоров.
Из ворот Центра показался капот машины. Большой, тяжелый джип.
"А врачи не хило получают, – отметила Александра. – Видимо, есть за что, только навряд ли эти деньги бюджетные..."
Она немного подала назад и остановилась за поворотом. Отсюда ее не было видно. Джип вырулил на улицу и остановился. Окошко водительской двери приоткрылось и оттуда выплыло облачко сигаретного дыма, в дымке которого угадывался мужской профиль. Короткая стрижка, большие залысины, крупное лицо, черные очки, пышные усы. Александра внимательно присмотрелась - нет, она не ошиблась. Конечно, у неё уже не то стопроцентное зрение, что было на первых курсах института, но тут ошибка исключалась.Это был он. Незнакомец с презентации. Тот самый. И в тоже время - как будто другой человек. Александра помнила, как весело и непринужденно он общался с ней, да и с другими гостями на банкете. А сейчас его лицо выражало сосредоточенность, тревогу, и как будто непроявленную злобу. Глаза были закрыты темными очками, но Александре казалось, что он смотрит прямо перед собой каким-то металлическим, злым взглядом. Его лицо выражало холодное безразличие, равнодушную жестокость. Как у военного, получившего бесчеловечный приказ, обсуждать который он не мог, да и не хотел.
Александра повернула ключ зажигания и тронулась в сторону, противоположную главной улице, на которой стоял джип господина Маркова.
"Быть может, он просто один из сотрудников этого Центра? Врач? Администратор? Спонсор?"
Казалось бы, вполне логичные догадки. Но Александра была почти уверена, что к здравоохранению Марков не имеет ни малейшего отношения. Откуда в ней была такая уверенность, Александра и сама не знала.
Проехав метров пятьсот, она остановила машину возле автобусной остановки и вышла напротив табачного киоска. Александра не была злостной курильщицей, но в минуты сильного волнения или необходимости обдумать важные вещи ей хотелось курить.
Купив пачку легкого "Кента" она направилась обратно к машине.
– Сашенька, – окликнул ее слабый голос.
Александра оглянулась.
На остановке стояла худая, изможденная женщина лет пятидесяти.
– Сашенька, – повторила она и вымученно улыбнулась.
Лицо женщины было знакомо Александре, но она не могла сразу сообразить, где и когда она могла ее видеть.
– Не узнаешь?
Александра узнала. Это была Екатерина Матвеевна Быструхина. Главный редактор газеты "Прожектор города". Она не раз с уважением отзывалась о статьях Александры. Сердце девушки защемило от острой жалости. Последний раз она видела Екатерину Матвеевну где-то полгода назад. Что же могло превратить красивую, сильную, энергичную пятидесятилетнюю женщину в измученную старуху с трясущимися руками и несчастными глазами?
– Здравствуйте, Екатерина Матвеевна, – Саша не знала с чего начать разговор. – Конечно, узнаю...
– Ох... Да я уж сама перестала себя в зеркале узнавать. Приболела. Да только от лечения никакого прока нет...
– Что случилось, Екатерина Матвеевна?
– Да вот... Врачи говорят – нервы... Только от лечения что-то еще хуже стало. Я же не жаловалась ни на что. К нам стали ходить какие-то, в белых халатах. Я уж их гнать из редакции хотела, думала, опять какие-то добавки продают. А они, оказывается, что-то навроде диспансеризации, только платной. Ну, я не пожадничала, даже на обследование всех сотрудников деньги выбила. И все здоровыми оказались, кроме меня... Мне так вообще предлагали в больницу лечь... Отказалась. Стали какие-то пилюли назначать, и что-то я от них дурная совсем... – Екатерина Матвеевна махнула рукой и тяжело вздохнула.
– А что конкретно-то говорят врачи? Какой диагноз?
– Неврастения. Нервное истощение. Только чувствовать я все это стала, как начали таблетки давать. До этого все было хорошо, – женщина грустно улыбнулась.
– А где лечитесь?
– Да в новом Центре реабилитации, открыли недавно. Здесь он, поблизости. Вроде ты о нем писала, Сашенька, репортаж с открытия – твой ведь?...
– Да, – растеряно ответила девушка, – писала...
К остановке подъехал автобус.
– Ладно, Сашенька, ты уж не забывай, заходи...
И женщина нетвердой походкой пошла к открытой передней двери автобуса.
Александра механическим движением достала сигарету и закурила. Все происходящее ей не нравилось. Машина Маркова, выезжающая из ворот Центра. Больная Быструхина. Странная платная диагностика в стенах редакции.
" Не простой это Центр, – садясь в машину подумала Александра. – И что это вообще за контора, еще предстоит выяснить".
Однако выяснить ничего не удалось. Интервью с главным врачом прошло на редкость обыденно и сухо. Вроде, строгая дама в белом халате ответила на все заданные вопросы. Вроде, продемонстрировала лечебные корпуса, столовую, библиотеку.
Вроде, показала лицензию, сертификаты сотрудников. Тем не менее сохранялось какое-то ощущение недосказанности. Профессиональное чутье редко подводило девушку, и сейчас она чувствовала, что главврач чего-то не договаривает. При этом общалась дама весьма любезно, и охотно ответила Александре на вопрос о распределении полномочий между психоневрологическими диспансерами по месту жительства и Центром.
– Да все очень просто! Диспансер заключение дает, что человек здоров. После курса лечения. Или – что нуждается в продолжении лечения. Так что мы у них хлеб не отнимаем. И потом – это право пациента – выбрать, где ему лечится. Учитывая наш контингент – право родственника или иного законного представителя.
Подробно записав беседу, Александра направилась к выходу.
Молодой охранник, лет двадцати, не больше, видимо, решил обратить на себя внимание девушки.
– Ну как Вам больница? Похожа на обычную психушку?
– В психушках не бывала. А больница производит впечатление солидной.
– Ещё бы, – парень улыбнулся. – И врачи солидные и не перегруженные работой. Я слышал, на каждую отдельную палату собираются отдельного врача нанимать.
Александра вежливо попрощалась и вышла на улицу.
"Какие ещё палаты? Это же лечебное заведение для амбулаторных больных..."
Центр оказался настоящей головоломкой. Полем для тщательного журналистского расследования. Александра понимала, что работа предстоит сложная и интересная, но пока даже понятия не имела, с чего её начинать.
Посидев дома за компьютером какое-то время, девушка поняла, что без совета более опытного специалиста в этом деле не стоит начинать составления плана расследования. Надо было позвонить специалисту...
– Алло.
– Здравствуйте, Ирина Тимофеевна! Это Саша Багирова. Юру можно?
– Здравствуй, Сашенька! Юра позже будет, он к врачу пошел. Обещал через часик где-то быть.
– Заболел?
– Да нет, обследования какие-то. Перезвони позже.
Саша в растерянности повесила трубку. Назаров не болел класса с десятого ничем, кроме сезонного гриппа... Обследования? В девять часов вечера?
Саша машинально сунула в карман пачку сигарет и вышла на улицу.
Постояв возле машины с минуту, Александра решила просто проехаться по городу. Безо всякой цели, лишь бы не сидеть на месте.
И сама не заметила, как снова приехала к большому серому зданию за резной оградой. Девушка остановила машину за поворотом, откуда хорошо были видны центральные ворота.
И снова этот джип... Как и прошлый раз, он медленно выезжал из ворот Центра. Лицо Маркова на этот раз было видно более отчетливо - крупное, грубое, словно выточенное из камня. Сегодня он был без темных очков, и Саша даже стало не по себе. Настолько жесткий и холодный был у него взгляд. Никак не вязавшийся с образом человека, веселившего гостей на банкете. Но даже не это заставило девушку в очередной раз сильно удивиться. Рядом с водительским сидением сидела главврач. И точно с таким же выражением лица смотрела на дорогу.
"Не бывает у врачей таких глаз, – подумала Александра. – У ментов – бывает, у чекистов – бывает. А у врачей – нет".
Она вспомнила любезную пожилую женщину, которая давала ей интервью. Сейчас это был совершенно другой человек. Холодные глаза, поджатые губы, отрешенное выражение лица. Даже не просто отрешенное - будто мертвое. Такие лица бывают у людей, выполняющих жестокие приказы. И порой не по своей воле.
Саша подала машину назад, остановилась и снова закурила.
В кармане зазвенел мобильник.
– Багирова, искала меня? А? Хорошо, через полчаса буду.
Юра и Саша снова сидели за столиком летнего кафе, расположенного в центре городского сквера. Это было одно из самых спокойных мест в городе.
– Вот такие дела, – подвел Юра итог беседы, – говорят, неврастения. Если у меня неврастения, то что же тогда у папы?
– Юр, а кого именно они пришли обследовать ? И чем мотивировали свои действия? Даже при Союзе такого не было – чтобы прямо в организации приходили и заставляли пройти освидетельствование. Как-то самим поручали все это проходить.
– Да. Всегда в конце года направляли в диспансер по месту жительства. А сейчас представители этой конторы убедили начальство, что в диспансере только отписки дают. А истинное состояние здоровья требует тщательной диагностики и в случае выявлении патологии - не менее тщательного лечения. Какая забота о человеке... Только не нравится мне это все.
– Почему?
– Потому что "больными" у них оказываются строго определенные люди...
– То есть? Можно поподробнее?
– Итак, первый "больной" – это Андрей Рыбальченко. А ведь он уже три месяца, то есть уже на месяц свыше допустимых сроков возится с делом одного директора завода. Директор из окна упал. Официальная версия – несчастный случай. Пострадавший, к счастью, выжил и поведал Андрею, о том, что из окна он прыгнул сам. Попытка суицида. В причинах этой попытки Андрюха и разбирается сейчас. В числе действующих лиц появились какие-то люди, стали просить, требовать и угрожать. Цель – закрыть дело. Потом люди исчезли так же неожиданно, как появились. И как только исчезли – диспансеризация. И Андрюху признают неврастеником... Примерно одновременно с этим исчезают мои "доброжелатели", которым очень не нравится перспектива того, что сынок Шумова отправляется за решетку. А я после проверки тоже оказываюсь неврастеником и меня отстраняют от ведения дела...
– Отстраняют?
– Пока нет... Но если я продолжу принимать то, что мне вчера выписали, отстранят. Стопроцентно. Выписали таблетки, в аптеке Центра их бесплатно дают. Мало того, что после них всю ночь снилась какая-то чушь, еще с утра – голос как у пьяного и руки трясутся.
– Юр, а там в Центре что – кабинеты? Палаты?
– Да вроде и то, и другое. Кстати, там ведь и настоящие психи лечаться. Не понимаю, почему они называются центром реабилитации, если там такие тяжелые больные. Насколько я знаю, инсулиношоковая терапия не применяется и давно. А в Центре слышал разговоры, навроде, больной после инсулина...
– А может, он просто диабетик?
– Да все может быть. Только мне почему-то это всё не нравится. Может, я и вправду псих и у меня параноя? – Юра грустно усмехнулся.
– Может, – в тон ему ответила Саша, – только тогда параноиков как минимум двое. Погоди, Юр... А ты Быструхину помнишь? Если вообще знаком с ней....
– Разумеется, знаком. Это женщина, которая опубликовала на первой полосе своей газеты статью о злосчастном "экстремисте" и о менте, его избившем. Причем одна из немногих, открыто написавших, что менты творят произвол.
– Вот что, Юр, – Саша на секунду задумалась, – у тебя сейчас есть время?
– Смотря для чего, – парень улыбнулся.
– А поехали-ка к Быструхиной. Прямо сейчас.
Саша завела машину. Спускались густые сумерки, ведь было уже почти десять часов вечера. Но воздух был пропитан жарой и тревогой.
Район, в котором жила Екатерина Матвеевна, располагался на самой окраине города. Уютный район, тихий, машин почти нет, рядом лесопарковая зона. Александра мечтала жить именно в таком.
Ребята поднялись на второй этаж деревянного дома.
– А удобно без звонка-то?
– Я всегда ездила к ней именно так. Городского у нее нет, а мобильный она держит выключенным. Сама звонит кому нужно.
Дверь открыла дочь Быструхиной - молодая женщина, лет 35, высокая, чуть полноватая, красивая.
– Чем могу быть полезна? – улыбнулась она Юре. Сашу, казалось, она не замечала вообще.
– Добрый вечер! – Юра улыбнулся в ответ. – Екатерина Матвеевна дома?
Лицо женщины приняло печальное выражение.
– Мама в больнице. У нее серьезное нервное расстройство. Даже, скорее, уже психическое... Наверное, переутомление. Или..., - женщина замолчала.
– Что "или"? – насторожилась Саша.
– Или лечили ее неправильно. Когда это лечение началось, она стала гораздо хуже чувствовать себя, чем до него. Какая-то нервная стала, дерганная. До этого, хоть и признавали у нее неврастению – спокойная была, выдержанная. А тут чуть что – слёзы. Голос на меня сроду не повышала, а последнее время кричала так, что себя не помнила. И... с неделю назад ночью меня будит, а у самой, – женщина поёжилась, – глаза совершенно ненормальные, в руке кусок стекла, и кровь капает... Я скорую вызвала. Положили в больницу, – женщина сделала паузу, – говорят, это уже не нервы, это психика...
– Простите, – отозвалась Саша, – а у вас не осталось лекарств, которые принимала Екатерина Матвеевна?
– Конечно,остались! А что?
– Дайте нам пожалуйста все, что осталось. Возможно, это сможет очень помочь Вашй маме.
Женщина удалилась вглубь квартиры и спустя минуту протянула Саше прозрачный пузырек с таблетками:
– Это всё, что удалось найти.
– Багирова, деньги на экспертизу я найду. А ты, журналист, ищи эксперта. Знакомых у меня сколько угодно, но ни за одного я не могу ручаться. Или слишком молодые и неопытные, или... не могу обвинить в предвзятости, но и исключить этого не могу. Так что, взялась за расследование, расследуй, – Юра вроде шутил, но глаза у него были грустные и серьёзные. – Я знаю только одного эксперта, которому можно доверять – Мережицкий Стефан Соломонович. Но он сильно не жалует следователей, которые хотят что-то узнать в обход уголовного дела. Саш, а парнишка этот, Денис Федоров с тобой работает?
– Да.
– Он же вел два года криминальные хроники. Мережицкий любит прессу. Сам правозащитником был когда-то. Попробуй через него.
Утро в прокуратуре началось обычно. Пятиминутка никогда не поднимала сотрудникам настроение, а сегодня обернулась конфликтом.
Дело выжившего после падения из окна директора завода передавали от следователя Рыбальченко следователю Михайлову. Михайлов пришел в прокуратуру совсем недавно, менее полгода назад. Пока молодой двадцатирехлетний следователь не успел зарекомендовать себя. Обоснованием отстранения Андрея служила, якобы, необходимость подключить Рыбальченко к расследованию дела об убийстве в электричке. Дескать, там следственная группа не справляется. Да и дескать, надо молодому тоже начинать работать по-настоящему.
– Игорь Степанович, – обратился Андрей к прокурору, – тогда уж лучше людей, расследующих то самое убийство, перебросить на расследование этого суицида. Дело-то там выеденного яйца не стоит. А здесь...
– Андрей, если ты будешь каждую соринку из квартиры директора на экспертизу направлять, то тебе и всего штата не хватит. Ладно, Михайлов доведет это дело до логического конца. А ты иди и ознакомься с делом об убийстве.
– Дождусь результатов экспертизы, тогда передам дело, – Рыбальченко был непреклонен.
– Передавай сейчас. Михайлов – получишь результаты экспертизы, или чего там у него...
– Тогда я поеду и получу прямо сейчас. Если готово. А должно уже.
– Да пусть едет, Игорь Степанович, меньше разговоров будет, – Ване Михайлову уже надоело это препирательство.
– Нет. Поедешь ты. И не сейчас.
– Поеду я. Только сначала позвоню и узнаю, готово ли заключение,- Андрей не хотел сдавать позиции.
– Позвонит Михайлов. Рыбальченко – выговор с занесением в личное дело.
Ваня принял дело, и распечатав необходимые документы, направился в экспертное бюро для получения заключения о препаратах, найденных в квартире пострадавшего директора.
... Саша прилегла на диван и попробовала задремать. Ничего не получилось.Тревожные мысли лезли в голову, терзали неясные догадки. Сейчас главным делом было найти эксперта.
Девушку разбудил телефонный звонок.
– Багирова, время десять часов. Ты заболела? – голос Дениса звучал встревоженно.
– Нет,- сонным голосом ответила девушка, – сейчас буду. Минут через двадцать...
Саша редко опаздывала на работу. Точнее – вообще никогда не опаздывала, а если и случалось задержаться, всегда предупреждала.
Сегодня она просто-напросто проспала. Досадно. С другой стороны – это серьезный повод задуматься об отдыхе.
– Саш, ты когда последний раз спала восемь часов кряду? – вместо приветствия начал Денис.
– Не помню, – честно призналась Саша.
– Я так и понял. Саш, подумай о себе хоть немного. Что-то стряслось?
– Ничего. Пока ничего. Но есть вероятность, что произойдёт. Денис, если я не ошибаюсь, ты два года вел криминальные хроники?
– Три, – уточнил Денис.
В течении суток Денис нашел эксперта. Заехав за Сашей, он пояснил, что ехать придётся в городское экспертное бюро.
Ехать пришлось довольно долго, объезжая пробки, петляя по узким улочкам и извилистым дворикам. Александра до этого никогда не работала с экспертами. Эксперт почему-то представлялся ей седовласым старцем, с густой бородой, чуть хриплым голосом, опытным и мудрым. Как врачи из дореволюционных книжек. Да и имя – Стефан Соломонович, почему-то ассоциировалось у нее с преклонным возрастом.
Предъявив удостоверения, Саша и Денис прошли на второй этаж, где располагалась лаборатория.
Эксперт оказался высоким, стройным мужчиной лет 33-35. Живым, энергичным, деятельным. Он тут же позвал ребят в кабинет, предложил попить чаю.
– Меня зовут Стефан Соломонович. Можно просто Стефан.
– Александра Викторовна, – девушка протянула руку. – Можно Саша.
Эксперт пожал протянутую руку и предложил Саше и Денису присесть на диван.
– Заключение будет готово где-то через неделю. И... – эксперт сделал паузу, – вы планируете печатать в газете результаты? Или вам для иных целей?
– Для иных, – ответила Александра.
– Замечательно. Тогда попытайтесь сформулировать вопросы, ответы на которые вы хотели бы получить. Потому как кроме состава вещества, я дам заключение о последствиях его применения.
Александра не отрываясь смотрела на Стефана. Ей казалось, что речь идёт не о таблетках, применяемых для лечение нервно или психически больных, а о магических кристалах. Да и сам Стефан казался ей волшебником. Сильным, красивым, умным. Денис с неодобрением посмотрел на Сашу, потом на Стефана. И грустно опустил глаза.
– Саш, после двух шеф просил всех быть на месте. Готовь вопросы побыстрее.
– Денис, тебе придется предупредить, что я задержусь. Раньше трех не буду.
– Как знаешь, – парень еще раз раздраженно посмотрел на эксперта. – Я поехал. Работы навалом. И не только у меня. Стефан Соломонович, до свидания!
– Пока, Денис.
Он встал, с силой дернул на себя дверь и исчез в коридоре.
– Молодой человек чем-то обеспокоен? – поинтересовался Стефан.
– Да нет, – улыбнулась Саша. – Просто ревнует.
– Вот как... – Мережицкий тоже улыбнулся. – Не знал, что он ревнивец. Мы раньше много вместе работали, он же криминальные хроники вел. Впрочем, чего я Вам-то рассказываю?
– Стефан Соломонович, а Вы врач?
– Вроде того. Фармаколог. А еще правозащитник. И еще, уже совсем немного – журналист. Так что мы коллеги.
Саше слушала эксперта и любовалась им – высокий, стройный, умные серые глаза, яркие и при этом тонкие черты лица. Усы и небольшая бородка. Александра понимала, что сейчас следует думать о работе, о вопросах для экспертизы. Но думать об этом хотелось меньше всего.
– Фармаколог? А Вам никогда не хотелось лечить людей? – Саша помнила свою мечту детства. Когда-то она хотела быть медсестрой, даже писала маленькие зарисовки от имени медсестры, спасающей солдат на поле боя.
– Не только хотелось, но и приходилось, – Стефан снова улыбнулся, – правда, больше родных и знакомых.
Саша понимала, что воля покидает ее. Она знала, что надо формулировать вопросы о лекарстве. А вместо этого хотелось задавать вопросы Стефану о нем. Узнать о нем побольше. Слушать его мягкий, добрый голос. Казалось, она могла слушать его бесконечно. Больших усилий стоило все-таки взять себя в руки.
– Стефан Соломонович, давайте перейдём к делу. Итак, мне важно знать как лекарство действует на организм взрослого молодого человека. Это во-первых. Во-вторых, как переносится лекарство в сочетании с другими препаратами. В-третьих, возможные побочные эффекты применения. В четвертых, отдаленные последствия применения.
– Подождите, Александра. Я запишу вопросы.
Проводив Александру, Мережицкий погрузился в раздумья... За последние полгода к нему неоднократно обращались с просьбой дать заключение по препаратам. Через его руки прошло великое множество барбитуратов, бензадиазепинов, наркотических анальгетиков и прочих лекарств. Начиная от витаминов и заканчивая тяжелыми наркотиками. И только один препарат вызывал серьезное затруднение, но и распалял профессиональный интерес. Название этого препарата он не знал. Знал только состав и механизм действия. Официального названия препарат, скорее всего, даже не имел. Кто "автор" такой сильнодействующей и такой разрушительной отравы? Ответ на этот вопрос и искал Мережицкий. Хозяин фирмы, изготавливающей отраву, был известен эксперту. Еще со времен его работы в Москве. И сейчас у эксперта были серьезные основания считать, что в Уфе действует тот же человек.
Закончив работу, Стефан уже собирался уходить, как раздался телефонный звонок.
– Слушаю.
– Следователь Михайлов.
– Здравствуйте, Иван Антонович. Заключение по Вашему делу готово. Можете приехать и получить..
Иван закончил документ, выключил компьютер и направился в бюро экспертизы.
Михайлов с удивлением посмотрел на эксперта.
– То есть, директор добровольно принимал тяжелый наркотик?
– Такие лекарства не назначают даже буйным. Так что деятельность лечебного учреждения, где назначают подобные препараты, требует тщательной проверки. Тут состав. Незаконный оборот сильнодействующих средств. Статья 234 Уголовного Кодекса. Вы как следователь это прекрасно понимаете.
– Незаконный? Ему же выписали рецепт.
– На законном основании лечебное учреждение не могло его получать. Лекарство, снятое с производства и запрещенное к употреблению в медицинских целях. В стране оставалось две фармацевтические компании, которые его производили. Одна точно закрыта с месяц назад, я лично присутсвовал на утилизации последней партии препарата. А вторая, – эксперт помолчал. – Относительно руководства второго было возбуждено уголовное дело. Но вскоре закрыто за отсутсвием состава. Чем сейчас занимается фирма – понятия не имею. Не думаю,что продолжает выпуск препарата.
– Стефан Соломонович, на днях я Вас допрошу по результату экспертизы. А заключение – приобщаю к делу.
– Хорошо. Мне ждать повестки или позвоните?
– Позвоню, наверное.
– Буду ждать. Всего доброго.
"Набирают же в прокуратуру, – подумал Стефан Соломонович, когда за Михайловым закрылась дверь, – он статей-то толком не знает... Да держится как-то, словно не прокурорский следователь, а "браток" бандитский. Впрочем, нельзя судить о человеке только по наружности..."
Михайлов вышел из экспертного бюро, сел в машину, и проехав два квартала остановился.
– Сергей Анатольевич? Предупреждаю – придется уехать из города. И чем скорее – тем лучше.
– Спасибо, Ваня...
Эксперт помедлил минут пять и принял решение.
– Саша?
– Да, слушаю.
– Это Стефан. Вы можете сейчас приехать? Вместе с коллегой. И желательно, вместе с тем молодым человеком, которому назначили таблетки.
Спустя час Саша, Денис и Юра сидели в кабинете эксперта.
– Вот что, молодые люди. Всем нам придется участвовать в расследовании серьезного уголовного дела. Мне – в качестве эксперта. Вам, – он посмотрел на Дениса и Сашу, – в качестве свидетелей. А Вам, Юрий, в качестве потерпевшего. Поскольку Вам назначали препарат, не являющийся лекарством. Это средство представляет собой комбинацию препаратов. Каждый из компонентов действует на свое звено в головном мозге. А в совокупности – они вначале приводят к расстройству сна, появляются сновидения устрашающего характера, затем повышается утомляемость. После серьезно страдает сфера настроения. Все видится в черном цвете, жизнь кажется не имеющей смысла. Иными словами, вначале истощается нервная система, развивается неврастения. Затем – психика. Только уже не по типу психастении, а гораздо хуже. Происходит расстройство восприятия, затем развивается депрессия. В конечном итоге – полный распад личности, парализуется воля. И все это на фоне бредовой идеи самоуничтожения.
Эксперт на минуту задумался. Говорить про директора завода, предпринявшего попытку суицида он не имел права.
– В связи с вышесказанным я готовлю материалы в прокуратуру. Юрий, а Вам придется пройти независимое освидетельствование. Подтвердить или исключить поставленный Вам диагноз – неврастения.
– Это можно будет сделать в процессе расследования. Хотя, Стефан Соломонович, возможно Вы правы. Должно быть основание для возбуждения дела.
– Об этом и речь.
Когда дверь за молодыми людьми закрылась, Мережицкий опустился на диван и закрыл глаза. Он поймал себя на мысли, что за последние десять лет он думал исключительно о работе. О заключениях, анализах, деловых поездках, следователях и судьях. Даже произошедший пять лет назад развод с женой словно прошел мимо него. Доходило до того, что эксперт забывал, где находится – дома или на работе, до того был погружен в свои мысли, связанные с бесконечным исследование таблеток, порошков, микстур.
А сейчас он думал о девушке с красивым именем Александра, пшеничными волосами и с потрясающе чистыми, светлыми и зелеными, как весенняя зелень, глазами.
... Молодой специалист Стефан Мережицкий, с отличием закончивший медицинский институт, работал в бюро судебной экспертизы города Москвы. В Москву он попал, можно сказать, случайно. Еще будучи пятикурсником Стефан написал исследовательскую работу, которой заинтересовался профессор из Москвы и предложил молодому человеку опубликовать ее в журнале кафедры судебной медицины. Статья понравилась московскому научному сообществу, и парень остался работать в столице. Сначала – на кафедре, потом – в экспертном бюро.
Там же, в Москве, Стефан познакомился с будущей женой Натальей. Девушка училась на дизайнера, жила в студенческом общежитии. И, как многие двадцатилетние женщины, мечтала о богатом муже и хорошем статусе в обществе. С первых же дней своего пребывания в столице девушка стала вращаться в кругах студентов престижных ВУЗов и начинающих предпринимателей. Она была очень благодарна своей подруге Ирине, коренной москвичке, которая училась на экономическом факультете и была вхожа во многие престижные тусовки. Наталья часто приходила в институт к Ирине, даже оставалась с ней на лекциях, чтобы потом вместе пойти в какое-либо излюбленное золотой молодежью заведение. Вскоре Наталья разочаровалась в Московском бомонде. Она ожидала встретить сильного, уверенного в себе, обеспеченного молодого человека, но попадались сплошь и рядом маменькины сынки, прожигающие родительские деньги. Девушка не хотела связывать свою жизнь ни с одним из них.
Но всё-таки судьба улыбнулась ей. Как-то, ожидая подругу в университетской библиотеке, Наталья увидела Его. Высокого, стройного, утонченного. Он производил впечатление сошедшего с иллюстрации книги о молодых ученых начала века.
Два месяца красивых ухаживаний и романтичных встреч завершились свадьбой. Через год у Стефана и Натальи родилась дочка.
Однако Наталья, к концу декретного отпуска начинала сомневаться в правильности своего выбора. Влюбленность в Стефана несколько вскружила ей голову, первое время она старалась привыкнуть к тому, что выходные они проводят дома, отдыхать ездят – а Подмосковье, а дорогие рестораны вообще не рассматриваются в их семье как потенциальное место празднования каких-либо дат и событий. Стефан, молодой талантливый ученый, имел доход во много раз меньший,чем двадцатилетние друзья Ирины тратили только на развлечения. На самое необходимое молодой семье хватало, но не более.
Спустя четыре года семья распалась.
Что по-настоящему ранило Стефана в этой ситуации – так это то, что он теперь не мог каждый день видеть маленькую Ксюшу.
Защитив кандидатскую диссертацию, Стефан уехал в Уфу. Он часто приезжал в Москву к Ксюше, исправно платил алименты. Но о налаживании своей личной жизни, о новом браке даже не помышлял. Нет, он не считал, что в 35 лет поздно начинать все сначала, просто он был занят другим.
А сейчас, он весь день прокручивал в голове слова Александры, ее странные вопросы. И понимал одно – он будет с нетерпением ждать новой встречи с этой девушкой.
Спустя две недели уголовное дело по заявлению эксперта возбудили.
Саша, открыв почтовый ящик, обнаружила повестку, которая гласила о необходимости явки в прокуратуру, для дачи показаний в качестве свидетеля. Явиться нужно было четырнадцатого числа числа в 10.00.Сегодня только восьмое. Время есть. Надо еще переговорить с шефом.
На этот раз шеф оказался более сговорчивым и организовал интервью довольно быстро.
С утра Саша решила не заезжать в редакцию и направилась сразу в Центр.
Главврач, как и прошлый раз, старалась казаться любезной. Но в ее глазах периодически мелькало то ли раздражение, то ли тревога.
"Видимо, мне уже мерещиться, – подумала Саша, – возможно, просто человек устал или думает о чем-то не очень приятном"
– Скажите, а в вашем Центре бывали случаи добровольного отказа пациентов от лечения?
– Нет. Пока не было. У нас индивидуальный подход к каждому пациенту, мы направляем наши усилия на налаживание психологического контакта с больным, на выработку совместной стратегии борьбы с болезнью.
– Но ведь не совсем здоровый человек порой не может осознавать необходимость бороться с болезнью...
– Так наша задача как раз в том, чтобы убедить его в такой необходимости. Нашим специалистам это удается.
"Скорее, вам удается убедить человека, что он болен, а потом затуманить сознание отравой..", – подумала девушка.
Закончив интервью, Саша направилась к выходу. Настроение было тяжелым, подавленным. Преступность действий руководства Центра налицо, но доказать это невозможно. Зацепиться не за что...
Едва только Александра вышла за ограду, главный врач Центра Евгения Ивановна Соломатина набрала номер местной связи и вызвала к себе начальника охраны.
– Николай Валерьевич, организуйте наблюдение за девушкой из газеты. Круглосуточное. И кроме того – все связи, контакты, друзья, сослуживцы. Понятно?
– Будет сделано, Евгения Ивановна.
Николай Валерьевич Акимов уже около тридцати лет работал в различных охранных агенствах. Из них лет десять – на руководящих должностях. И везде славился умом, хитростью, осторожностью. Поговаривали, что в молодости Акимов работал в правоохранительных органах, а именно – в Отделе по борьбе с экономическими преступлениями. И был там также на хорошем счету. Почему ушел в охрану, никому доподлинно известно не было.
Так или иначе, но Николай Валерьевич знал свою работу. И проявил настороженность уже при первом посещении Александрой Центра. У него была убежденность в том,что с журналистами надо быть всегда начеку. И оказался прав, установив за Александрой наблюдение сразу же. Сейчас он прокручивал видеозаписи, на которых Александра сидела в машине и наблюдала из окна за джипом Маркова.
Вечер пятницы выдался трудным. Закончив работу только в десять час вечера, Саша поняла, что домой она идти не хочет. Совсем не хочет. Даже ради Остапа Ибрагимовича. Она хорошо понимала, что придя домой опять начнет бесконечное количество раз прокручивать в голове информацию, связанную с Центром. И делать это в одиночестве решительно не хотелось. Позвонить Юрке? Не стоит, поздновато уже...
От размышлений оторвал телефонный звонок.
– Саш, домой не собираешься? Могу заехать.
– Хорошо, Юр, жду.
На этот раз молодые люди не пошли в кафе. Решили обсудить дела дома у Саши. И это было большой ошибкой...
– В общем, с освидетельствованием всё однозначно, – начал Юра, – никакой неврастении у меня не признали. Но при этом сказали, что исключить такой диагноз можно только при динамическом наблюдении. Но пока – никаких признаков.
– И уж во всяком случае неврастения не лечиться сильнейшим психотропным средством...
– Вот именно.
– От дела тебя отстранили? По избиению мальчишки?
– Увы... И Андрюху Рыбальченко от расследования несчастного случая, больше похожего на суицид...
– А Быструхина "заболела" незадолго после публикации статьи о ментовском произволе...
– Тебе ведь четырнадцатого в прокуратуру?
– Да. В городскую.
- Мне пока не приходила повестка. Может, нам вместе пойти?
– Пойдем вместе. Чем раньше накроют руководство Центра, тем лучше. И все-таки – какую роль во всем этом механизме играет Марков?
– Пока это никому не известно... Саш, все-таки ты будь поосторожнее. Кто знает, может главврач что-то заподозрила. Может – Марков тебя заметил. Не светись больше возле Центра. И не суйся туда с интервью и прочими журналистскими интересами. Хорошо?
Юра вышел из Сашиного подъезда около часа ночи. До дома идти всего минут двадцать. Прогулка по ночной улице была прияттной, тем более, так редко удавалось прогуляться, подышать воздухом.
Внезапно прямо рядом с ним остановилась машина. Дверь кабины водителя распахнулась, из нее выглянула молодая, симпатичная девушка лет двадцати.
– Молодой человек, не подскажете как на Саянова проехать?
– Да это рядом, я там живу. Хотите, покажу? – Юра подошел к машине.
– Садитесь.
Юра сел рядом с девушкой. Машина тронулась. Внезапно Юра почувствовал сильное головокружение, мелькание мушек перед глазами. Он обернулся в сторону девушки, хотел попросить ее остановить машину, но в этот момент сознание покинуло его.
До четырнадцатого оставалось два дня. Саша уже четко представляла, какую информацию необходимо передать следователю в первую очередь, но хотелось добыть еще какие-нибудь факты. С другой стороны, она понимала, что это опасно. Да и Юра предупреждал... Девушка приняла решение – до визита в прокуратуру не предпринимать ничего. А сейчас – просто отдохнуть. Например, пойти и погулять с Остапом Ибрагимовичем. А то пес скоро забудет, как выглядит хозяйка. Спасибо маме, последний месяц она регулярно гуляла с собакой, понимая, что у дочери много работы. Девушка взяла со стола сигареты, сняла со стены поводок и погладила пса по спине.
– Собирайся, гулять пойдем!
Пес испуганно посмотрел на хозяйку и попятился от двери.
– Ты что? Уже со мной гулять не хочешь? Обиделся?
Пес вяло подошел к хозяйке и уткнулся холодным носом в ладонь девушки.
– Саш, он набегался сегодня, устал. Не хочет уже гулять.
– Ясно, мам. Тогда я одна пройдусь. Что-то голова болит.
Пес жалобно заскулил.
– Да не волнуйся, дурачок, я скоро вернусь.
Саша быстро дошла до парка. Как же хорошо иногда просто прогуляться пешком, без машины, а главное – никуда не торопясь.
– Девушка! – у самого входа в парк стояла невысокая, седоволосая женщина. – Девушка, вы мне не поможете?
– Что случилось?
– Да вот... С собачкой гуляла, она маленькая совсем. Вон в те кусты побежала. У меня зрение слабое, я не пролезу там, да и не увижу ничего. Не посмотрите?
– Конечно! – улыбнулась Саша.
Девушка подошла к густым зарослям боярышника.
В следующую секунду чья-то рука закрыла ей рот. Девушка почувствовала, что ее тащат куда-то вглубь парка. Попытка вырваться не привела ни к чему. Рядом послышался шум приближающейся машины. В считанные секунды девушка оказалась лежащей на заднем сидении. Последнее, что сохранилось у Александры в памяти – голос, показавшийся ей знакомым: "Она самая. Багирова."
Девушка открыла глаза. В кромешной темноте нельзя было разобрать ничего, но Александра помнила, что справа – стена, слева – окно. В изголовье должен быть стул. И все. Больше в палате ничего не было,она успела это вчера заметить. Запястья и локти девушки, скрученные простыней, горели саднящей болью. Щиколотки онемели от вынужденного положения, поясницу давил жесткий матрас. Сколько Александра лежала прикрученной к к кровати на спине, она не просто не помнила – она не знала этого. Последнее, что зафиксировало сознание девушки - чьи-то голоса и ощущение, что чьи-то руки поддерживают ее сзади за спину.
Сколько же она проспала? Сутки? Больше? Этого девушка сказать не могла.
"Второе интервью... Они что-то заподозрили. Но ведь каждый раз было железное основание для заинтересованности со стороны прессы... С другой стороны – Юрка предупреждал... Ладно,сейчас это не важно. Главное –выбраться теперь отсюда..."
Александра с трудом повернула голову. Мышцы шеи все еще сводило мучительной болью. Сказывались побочное действие нейролептика и вчерашний прием стокилограммового санитара, фиксирующий шею.Она вспомнила, как санитар затащил ее в эту палату. Возле окна на стуле сидел врач. Средних лет, щуплый, с острой бороденкой и крысиными глазками.
– Пусти ее Вася, – доктор хитро прищурился. – Держи диктофон. Никакого насилия. Просто придется записать все, что скажет сейчас тебе Александра. А завтра – дашь ей послушать.
– Может быть, Вы объясните мне, что происходит? – спросила Александра.
– Обязательно, – сказал врач, подойдя влотную к девушке
В следующую секунду все вокруг поплыло, закружилось, очертания предметов стали таять. Засыпающее сознание рисовало причудливые картины, какие вспышки света, какое-то чудище, покрытое огромными мышцами, густо усеянное острейшими шипами, с увенчанной мощными рогами головой...
Кромешную тишину нарушил скрип дверного замка и на пороге палаты появился санитар.
– Вставай, милая, сказку будем слушать, – санитар засмеялся.
– Что ты мелешь? Какую еще сказку? – лицо Александры исказилось гневом,- Черт возьми, что происходит, выпусти меня отсюда немедленно!
– Выпущу, выпущу, – парень снова усмехнулся. – И ты больше не сунешься со своими интервью – это раз, перестанешь тереться возле больницы – это два. И напишешь,что Центр оказывает неоценимую помощь людям, страдающим душевными недугами – это три. .
И Василий щелкнул кнопкой диктофона.
" Красный человек!!! Не один... Их тут много... Кто это? Сатана? Нет, не может быть. Но я же его вижу.Нет, я сплю, наверное. Приближается. Какой страшный. АААААА!!!" – из диктофона лился заплетающийся голос Александры.
– А не напишешь, вот это, – он кивнул на диктофон, – будет в прямом эфире. И во всех центральных газетах статьи о том, как журналистка Александра Багирова лежит у нас с острым психическим расстройством. Ты этого хочешь?
– Мрази..., – красивое лицо девушки покрылось гневным румянцем, - да пишите, что хотите, мрази, я от своих слов отказываться не буду!
Александра хотела встать с кровати, но простыни,туго обхватившие тонкие запястья и щиколотки девушки, не дали этого сделать.
– Не будешь? – голос Василия снизился до свистящего шепота. – Ты что, думаешь,сука, управы на тебя не найдется? Соглашайся, или пожалеешь, что на свет родилась!
– Закрой рот, придурок, – проговорила Александра с тоскливой ненавистью. – Если я сказала "Нет", значит – нет. Это понятно?
– Ах, так? – Василий приблизился с девушке и внезапно резко ударил тяжелым кулаком в живот. – Повторить? Сейчас по-другому заговоришь, стерва, когда отпизжу, а потом...
– Попробуешь двинуться, вышибу мозги, – спокойный, тихий голос заставил обезумевшую от боли Александру посмотреть на санитара. Это был не его голос, не Василия.
Картина, представшая перед Александрой, заставила изумиться даже много повидавшую по долгу службы журналистку.
Василий стоял, широко расставив ноги, уставившись в стену прямо перед собой. На его лице застыло выражение удивления и страха. За спиной у него стоял невысокий худощавый парень в черной кожанной куртке... В руке у парень держал изящный браунинг, упиравшийся в затылок санитара.
– Откроешь рот – мозги по стенке размажуться, – так же тихо проговорил парень.
Василий слегка подался с в сторону кровати и, не помня себя от ужаса, прошептал:" Кого привела, курва? Как?"
Тем временем парень быстрым движением рассек бинты на руках и ногах девушки.
– Александра, решетки на окне уже нет, она вырезана, надо будет только толкнуть окно. Второй этаж. Придется прыгать. Вот ключи от машины – под окном стоит. И это тоже возьмите. А то мало ли... – он протянул девушке пистолет.
– А Вы? – удивилась Александра.
Парень только отрицательно покачал головой...
Александра помассировала затекшие ноги и медленно опустила их с кровати.
– Поторопитесь, – предупредил парень, – а то мало ли что...
Александра неуверенной походкой, с трудом переставляя затекшие ноги, подошла к окну, взобралась на подоконник и исчезла в проеме.
Девушка приземлилась довольно удачно, на газон под окнами. Давали себя знать давние занятия спортом.
"Теперь можно в секцию спортивной гимнастики записаться, – некстати подумала Саша и усмехнулась своим мыслям. – Ну или верховой езды. С высоты падать теперь, вроде как, умею..." Девушка шагнула на твердый асфальт и замерла с расширенными от ужаса глазами. От проходной по извилистой дорожке неслись два огромных черных добермана. Саша долго потом удивлялась, как в кромешной темноте она смогла разглядеть оскаленные пасти, малиновые влажные языки и горящие бешенством глаза. Девушка не боялась собак, но сейчас ее словно парализовало от ужаса. Кричать нельзя. Драться с огромными тварями для хрупкой девушки – занятие бесполезное. Александра почувствовала, как ее совсем недавний азарт и эйфория от неожиданного спасения сменяются холодным, липким отчаянием.
Вдруг девушка как-то очень отчетливо, ярко представила Остапа Ибрагимовича. Ей стало тоскливо. Страх сменился острой тоской и жалостью. Как жалобно скулил пес, когда она последний раз была дома...
И вдруг... Псы остановились как вкопанные. Они стояли в метре от Александры, вздымая шерсть на загривке и переминаясь на лапах. Удивившаяся было девушка тут же поняла причину – из ближайших кустов слышалось грозное рычание. Девушка перевела дух. Она больше не боялась. Совсем. Несмотря на то, что псы стояли всего лишь в метре. В следующую секунду крупная серая тень метнулась в сторону собак, и одна из них упала навзничь, протяжно заскулив. Еще секунду спустя челюсти лайки сомкнулись на горле второго пса.
Девушка присела на корточки и нежно обняла за шею Остапа Ибрагимовича. Пес тяжело дышал, но радостно лизал лицо девушки и вилял хвостом..
Через несколько минут они уже неслись по ночному городу, прочь от этого пахнущего лекарствами и ужасом места...
Отъехав несколько кварталов, Александра остановилась. Надо было решить, куда ехать. Домой опасно, но надо узнать, как там мама. Или заехать к Юре и позвонить? Нет, все-таки сначала домой.
Саша остановила машину со стороны улицы и посмотрела на окна своей квартиры. На кухне горел тусклый свет. Осторожно подойдя к подъезду Александра приоткрыла дверь. Вроде все тихо. Девушка быстро поднялась вверх по лестнице, открыла ключом входную дверь, зашла в квартиру и тут же захлопнула дверь за собой.
– Мама...
– Сашенька! – пожилая женщина выбежала в коридор и обняла дочь. – Сашенька, а у нас гости.
Александра удивленно посмотрела на мать и прошла в кухню. За столом, в уютном кресле возле самого окна сидел Мережицкий.
– Здравствуйте, Саша! Не удивляйтесь. Просто я примерно просчитал, что Вы поедете именно сюда, домой. Вот и решил зайти, – Стефан улыбнулся. – Ваш друг Юрий уже в безопасности – мои люди помогли ему бежать из больницы, сейчас он далеко за городом. Руководство центра арестовано. Вот только директор нелегальной фармацевтической фирмы пока в бегах. Но я приблизительно представляю, где он...
– То есть, мой побег из этой больницы организовали Вы?
- Да, Саша. Более того – мои люди охраняли Вас всю дорогу. На случай погони. Точно также охраняют сейчас дачу, на которой находится Юра. Как и больницу, обычную государственную больницу, где проходит курс лечения после применения этого жуткого препарата Ваша знакомая – Быструхина Екатерина Матвеевна. Под тщательное наблюдение взят еще один Ваш знакомый – Владислав Беловский. Он не был официальным клиентом Центра, но есть информация, что он употреблял препарат. Его как крупного предпринимателя хотел использовать в своем деле директор преступной фармакологической фирмы, а Беловский оказался принципиальным и несговорчивым. Поэтому предпринимались попытки парализовать его волю таким вот образом...
– Стефан, Вы..., – Саша замялась, – Вы провели целое расследование? Сами?
– Почти, – Стефан снова улыбнулся. – Конечно, не я один. В этом мне помогали и Вы, и Ваш друг, и Ваш коллега. Кроме того, я давно веду картотеку редких сильнодействующих препаратов. А уж этот, что Вы привозили на экспертизу, не просто редкий – редчайший. Так что все, что связано с ним, было всегда в поле моего зрения. И когда я зафиксировал первый случай применения препарата в нашем городе, я принял все меры, чтобы выйти на производителя. К тому моменту, когда начал анализ препарата, переданного Вами, я уже не сомневался, в том, что вся партия этого псевдолекарства из одной фирмы. Даже раздобыл довольно весомый компромат на руководителя. Но последний исчез.Сдается мне, не без помощи людей из силовых структур. Непорядочных людей...
– Но Вы ведь сотрудничаете с прокуратурой?
– Конечно. И не только с местной. Я работал во многих городах. В том числе и в Москве. Кстати, фармацевтическую кампанию, подобную этой, закрыли в Москве два года назад. Препарат утилизовали. Но у меня есть основания полагать, что, поскольку уголовное дело в отношении первых лиц кампании закрыли, они просто перебрались к нам. А сейчас – один из них скрылся именно там. В Москве.
– А дело возбуждено у нас?
– Я постараюсь, чтобы был объявлен розыск. Кстати, Саша... – Стефан открыл черную кожаную сумку, вытащил оттуда портмоне, из которого извлек аккуратно сложенную бумажку. – Это билет. На самолет до Москвы. Завтра, точнее уже сегодня утром мы вылетаем.
– Мы?
– Ну да. Вы и я. Вам же интересно дальше наблюдать расследование этого дела. Да не только наблюдать – принимать участие в нашем совместном расследовании. Журналистко-экспертном, – и Стефан снова улыбнулся.
Саша смотрела на сложенную вдвое бумажку и понимала, что с этим человеком она поедет не только в Москву, но и на край света.
– Стефан... Раз расследование наше совместное, Вы не могли бы назвать мне фамилию главы фармкампании,который скрылся?
– Теперь уже могу. Марков. Сергей Анатольевич Марков. По крайней мере в Уфе он жил под этим именем.