***
По слюдяному перешейку
на отрицательном нуле,
из глаза вынув мать-копейку
и отрыгнувшись в божоле,
тебя, ненашенскую, снизу
хватая за лодыжки... мнннда...
к гипертоническому кризу
донес-таки, моя беда.
И, потеряв твою ладошку,
меня хватающую из
тепла,
немножко понарошку
присел, привставший, на карниз,
с которого,
не оглянувшись,
вот – лег подкрылками на ветр,
которым,
маясь и согнувшись,
все ж домотал мой километр,
меня, о, Боже, в пол-надежды
к тебе приведший-таки, да,
в испепелившиеся вежды,
впол-обращенные сюда.
***
"... и прочая, и прочая, и прочая..."
Государь Николай II (Святой)
Вдоль дороги по перешейку,
между нами вблизи бедра
ноль бурбона держа за шейку,
искушаем "пора, пора!!!"
вашим шепотом,
так... воздушно
мне щекочущим свод ключиц:
"Да, и вправду, родная, душно", –
согласившись,
по следу птиц
наконец-то
я
горизонта
чуть повыше,
чуть ниже звезд
в алом нимбе лекала зонта,
гол, простужен, нетрезв и прост
распластался на восходящем
дельтаплановом токе вверх...
..."Там все было ненастоящим", -
ты мне шепчешь под скулы в мех
и,
ресницами стишив очи
смотришь сверху так... свысока,
обнаженна, пьяна и прочье,
в вуалёвые облака.
***
По темноте не выпало проснуться.
И вот, я вышел, голый и чужой,
как из тебя,
из тела,
где довьются
уж без меня
вьюны под мостовой.
А день был сер,
меня встречавший стоя,
качались лампы,
сбрызгивая свет,
и водостоком
в серое, в пустое –
в себя
я оглянулся из тенет,
где,
Боже мой,
вдоль серого на спектре,
искал тебя,
сказавшую "не наш",
где на последнем
сером километре
тебя оплакал,
серую,
не ваш.
***
По уклону вблизи проспекта,
оскользаясь на конфетти,
вот – мы выпали влево с векта*,
по которому не пройти.
Город пал нам обломком в ноги,
и – так долго – по мостовой
бездорожной такой дороги,
так похожей на волчий вой,
я все нес тебя к перекрестку,
перекошенному под нас,
с уха слева за блёсткой блёстку
кошкой слизывая...
под бас-
овитое интермеццо
волком воющих городов,
нас оставивших –
наконец-то овдовевших вдовцов и вдов.
*Вект (жарг.) – вектор
***
Чуть наступив на "Уралмаш",
плечом подвинув Джомолунгму,
я –
вот он весь всецело Ваш –
пропев припев – мол, "мы... Лумумбу"
тебе,
вполне заподлицо
неужимаемую гриву
ужал под белое лицо,
тебя,
юну и некрасиву,
подняв на белых простынях,
как белых саванах,
на ветки,
где и случился этот трах
неувядаемой нимфетки,
из веток дольно вдоль лагун
в итоге вышедшей до неба...
Где я тебя,
вандал и гунн,
моя изветренная Геба,
всё осязал,
всё нёс и нёс
по ледяному коридору
ла-скал, ла-маншей и берёз,
не приходишимся нам впору.
***
"Мы, Николай Второй..."
автор известен
Под небом чучелом слоняясь,
ища тебя на облаках,
в слюнях лобзаясь и снимаясь,
и всех таская на руках,
я не нашёл тебя, родную,
на запах жимолости вверх
всё рвясь и рвясь,
переводную
твою "Песнь песней",
наклонясь
над палисадком,
исполняя
твоим грудным контральтово...
...тебя на золото меняя,
тебя отмыв для вон того...
следами вашими,
пархатый,
всё за поклоном бья поклон,
к тебе дошедший-таки,
мятый,
заиндевевший от ворон-
ово неизмеримой
и окончательной зимы,
тебе,
по-прежнему немилый,
все же сказавший:
"Вот и мы".
***
Приятнейше укомплектован,
я вышел рано,
до зари*,
в вопросе полностью подкован,
в калошах на размера три
побольше,
чем бы подходящи
они бы были на просвет
вон там,
где колокольно,
вяще,
вы мне забили** тет-а-тет,
по серпантину распуская
волос русалочью косу,
где,
все такая же такая,
на отрицательном весу
несостоявшиеся стансы
неся,
бредя по городьбе
на недобитые романсы,
мной не допетые тебе.
*Слямзено у А. С. Пушкина
**Забить (жарг.) – здесь: назначить встречу
По слюдяному перешейку
на отрицательном нуле,
из глаза вынув мать-копейку
и отрыгнувшись в божоле,
тебя, ненашенскую, снизу
хватая за лодыжки... мнннда...
к гипертоническому кризу
донес-таки, моя беда.
И, потеряв твою ладошку,
меня хватающую из
тепла,
немножко понарошку
присел, привставший, на карниз,
с которого,
не оглянувшись,
вот – лег подкрылками на ветр,
которым,
маясь и согнувшись,
все ж домотал мой километр,
меня, о, Боже, в пол-надежды
к тебе приведший-таки, да,
в испепелившиеся вежды,
впол-обращенные сюда.
***
"... и прочая, и прочая, и прочая..."
Государь Николай II (Святой)
Вдоль дороги по перешейку,
между нами вблизи бедра
ноль бурбона держа за шейку,
искушаем "пора, пора!!!"
вашим шепотом,
так... воздушно
мне щекочущим свод ключиц:
"Да, и вправду, родная, душно", –
согласившись,
по следу птиц
наконец-то
я
горизонта
чуть повыше,
чуть ниже звезд
в алом нимбе лекала зонта,
гол, простужен, нетрезв и прост
распластался на восходящем
дельтаплановом токе вверх...
..."Там все было ненастоящим", -
ты мне шепчешь под скулы в мех
и,
ресницами стишив очи
смотришь сверху так... свысока,
обнаженна, пьяна и прочье,
в вуалёвые облака.
***
По темноте не выпало проснуться.
И вот, я вышел, голый и чужой,
как из тебя,
из тела,
где довьются
уж без меня
вьюны под мостовой.
А день был сер,
меня встречавший стоя,
качались лампы,
сбрызгивая свет,
и водостоком
в серое, в пустое –
в себя
я оглянулся из тенет,
где,
Боже мой,
вдоль серого на спектре,
искал тебя,
сказавшую "не наш",
где на последнем
сером километре
тебя оплакал,
серую,
не ваш.
***
По уклону вблизи проспекта,
оскользаясь на конфетти,
вот – мы выпали влево с векта*,
по которому не пройти.
Город пал нам обломком в ноги,
и – так долго – по мостовой
бездорожной такой дороги,
так похожей на волчий вой,
я все нес тебя к перекрестку,
перекошенному под нас,
с уха слева за блёсткой блёстку
кошкой слизывая...
под бас-
овитое интермеццо
волком воющих городов,
нас оставивших –
наконец-то овдовевших вдовцов и вдов.
*Вект (жарг.) – вектор
***
Чуть наступив на "Уралмаш",
плечом подвинув Джомолунгму,
я –
вот он весь всецело Ваш –
пропев припев – мол, "мы... Лумумбу"
тебе,
вполне заподлицо
неужимаемую гриву
ужал под белое лицо,
тебя,
юну и некрасиву,
подняв на белых простынях,
как белых саванах,
на ветки,
где и случился этот трах
неувядаемой нимфетки,
из веток дольно вдоль лагун
в итоге вышедшей до неба...
Где я тебя,
вандал и гунн,
моя изветренная Геба,
всё осязал,
всё нёс и нёс
по ледяному коридору
ла-скал, ла-маншей и берёз,
не приходишимся нам впору.
***
"Мы, Николай Второй..."
автор известен
Под небом чучелом слоняясь,
ища тебя на облаках,
в слюнях лобзаясь и снимаясь,
и всех таская на руках,
я не нашёл тебя, родную,
на запах жимолости вверх
всё рвясь и рвясь,
переводную
твою "Песнь песней",
наклонясь
над палисадком,
исполняя
твоим грудным контральтово...
...тебя на золото меняя,
тебя отмыв для вон того...
следами вашими,
пархатый,
всё за поклоном бья поклон,
к тебе дошедший-таки,
мятый,
заиндевевший от ворон-
ово неизмеримой
и окончательной зимы,
тебе,
по-прежнему немилый,
все же сказавший:
"Вот и мы".
***
Приятнейше укомплектован,
я вышел рано,
до зари*,
в вопросе полностью подкован,
в калошах на размера три
побольше,
чем бы подходящи
они бы были на просвет
вон там,
где колокольно,
вяще,
вы мне забили** тет-а-тет,
по серпантину распуская
волос русалочью косу,
где,
все такая же такая,
на отрицательном весу
несостоявшиеся стансы
неся,
бредя по городьбе
на недобитые романсы,
мной не допетые тебе.
*Слямзено у А. С. Пушкина
**Забить (жарг.) – здесь: назначить встречу