Все девушки рано или поздно превращаются в ЕЖИХ
Посвящаю Шубиной В.
Хочу под елку рассказ про ежика, смешной до коликов.
Ирина Михайлова.
Рассказ обещаю, а вот колики – мне
Кажется – вредны для организма.
Александр ТЮжин.
* * *
Для полного счастья мне не хватает только одного. Вернее одной. Ежихи. Красивой такой, грудастой, с мозгами. Грудь, конечно, не самое главное в женщине, но все же приятно, когда она есть, а чтобы компенсировать ее отсутствие, мозгов у женщины должно быть немереное количество. Но с другой стороны, зачем тебе умная до невозможного ежиха, если ее даже полапать не за что??? Так или иначе, для счастья мне нужна хоть какая-нибудь ежиха, и, может быть, даже не одна….
Сенсация! Смотрите на двд: полная коллекция Еж Блинтон и Моника Ежински. Часть первая: Моника, смотри какой у меня слоник! Часть вторая: А ты точно никому не расскажешь? Часть третья: Импичмент. Часть четвертая: Полная версия допроса «Как это было». Часть пятая: мемуары Ежински «Я и его слоник». Часть шестая: «Быть президентом нелегко – не дают за вредность молоко».
Вчера какой-то не известный пробрался в опочивальню Анфисы Чеховой, повтыкал во все подушки иголки, написал на стене оранжевой краской «Еж – Даешь!» и скрылся в неизвестном направлении. Анфиса Чехова спала и никак не прореагировала на это происшествие.
Он – еж, она – ежиха. Смотрите на первом – «Еж и ежиха». Он – еж, она – ежиха. Смотрите на двд «Еж и ежиха 2». Он сменил пол, она осталась со своим полом. Новинка! Смотрите «Ежиха и ежиха». Они – ежиха и ежиха, у них родились дети. Смотрите на вхс «Дети розовых родителей». 2315 год ежи захватывают мир. В магазинах начинается дефицит молока, яблок, груш и сушенных грибов, в моду входят ершики для мытья посуды и коврики для мышек. Смотрите, не попадите в их лапы. 2333 год – армия пингвинов возрождает свою утраченную мощность. Противостояние ежей и пингвинов приводит к победе морских котиков. Морские котики порабощают мир и вырубают священные леса Индии. Смотрите на двд фильм Никиты Михалкова «12».
Я журнал купила «Еж» – у меня теперь балдежь!!!!
«Лошааааадка, лошаааааадка!». «Псих» – Подумал ежик……
Ежи и Петручо. Петручо и Ежи. Ежи. Ежи. Ежи….
Отче наш, ежи иси на небеси. Ежи иси……
Ежедневник….
Ежели что не так, я у себя….
Что выборы? Это и ежу понятно, что победит Медведев….
Интересно, а бабки ЕШКИ имеют какое-нибудь отношение к ежам????
* ? *
Сон мой неожиданно прервался на этом глупом и, полагаю что, риторическом вопросе. Уснул я поздно, а точнее было бы сказать – отрубился – поэтому, в наушниках по-прежнему играла музыка. Что за сладостная мелодия доносилась оттуда. Группа Slipknot, знающие люди меня поймут. Но, не став дослушивать трек до конца, я выключил проигрыватель и сладко и продолжительно зевнул. Готов поспорить, что и вы, прочтя только что эти слова, не удержались и позволили себе открывши рот так широко, как только это возможно, выпустить из себя приторную и глубокую зевоту, поскольку штука эта очень заразная. Если же с вами не произошло подобного, то смею вам предложить несколько возможных причин этому. Первое – вы никогда не зеваете и ни за что не будете делать это, но такое мало вероятно. Второе – у вас хороший иммунитет, с чем я вас искренне и оперативно поздравляю, тем не менее не забывайте делать прививки, они полезны, и если их делает молодая медсестра, то, как знать – может быть, благодаря им, вы сможете встретить свою судьбу. Ну и третье – вы просто недавно выпили кофе. Много кофе – миллионы кружек, никак ни меньше, и непременного того, который Он, а не оно, как например.., собственно это будет уже реклама и, поскольку денег мне за нее не заплатят, то и произносить ее не имеет ни малейшего смысла. После кофе вам, конечно же, не то что зевать, но даже Юбилей Евгения Петросяна смотреть не хочется, вы молоды, энергичны и полны сил!
Таким был и я в тот момент. Еще бы – проспать 12 часов кряду. Не подумайте, что я лежебока какой-нибудь. Такое со мной случается крайне редко и исключительно по праздникам, потому что все остальное время я работаю, как лошадь, как верблюд, ишак, буйвол или муравей. Нормальный такой муравей 80-ти килограмм живого веса. Если бы все муравьи столько весили, впрочем, об этом лучше не задумываться. И вот, пробудившись, я был полон сил и активности, и необычный сон нисколько меня не расстроил. Что я тупица что ли? Чего расстраиваться? Чего я только не видел в своих снах, вот помню, однажды мне приснилось, что я был Борисом Моисеевым. Не скажу, что был разочарован, однако.. Однако это совершенно иная история, подробности которой, я надеюсь, навсегда останутся со мной и делиться ими с кем бы то ни было я не намерен, ну разве что с самим Борисом…
Как я уже говорил, был праздник. Нет, конечно же, я этого не говорил, но надеюсь, что вы подозревали это, иначе вынужден буду усомниться в ваших умственных способностях. Впрочем, вы можете обмануть меня, сделав вид, что действительно догадались, что тот день не был будничным, обманывайте, я все равно не смогу этого проверить. А праздник был, самый что ни на есть, праздничный, не какой-нибудь день радиомеханика или столетие со дня рождения Юрия Энтина (не волнуйтесь ему не сто лет, это я просто к слову так сказал), к которым мало кто имеет отношения, а 31 декабря – то есть канун нового года. И перед тем как начать его празднование, я должен был сделать несколько важных вещей. Опускаю подробности утреннего туалета, включавшего в себя, умывание, принятие ванны и бритье, также пропускаю зарядку и завтрак, потому что зарядки я не делал, а завтрак был отнюдь не королевский. И вот я стоял чистый, выбритый, расчесанный, сытый и весьма довольный перед огромным зеркалом и сам себе улыбался. Часы показывали начало 12 – еще полно времени! Я открыл блокнот и посмотрел план сегодняшнего дня, тщательно и предусмотрительно составленный мною еще за 2 дня до этого. Да, я такой, ответственный и предусмотрительный, можете похвалить меня за это – это будет весьма заслуженно и необыкновенно приятно! Скажете нет? Не думаю. И тогда я не думал. А чего думать, если все уже было написано?
Я развалился на полу и внимательно изучал свои каракули. К счастью, их оказалось не так много. В мои планы входили – уборка квартиры и покупка необходимых для застолья продуктов, а также посещение парикмахерской и магазина распродаж. Вдруг я встречу такой жакет, который поразит мое воображение, покорит мое сердце, и будет стоить каких-нибудь жалких 800 или тысячу российских рублей. Я бы непременно тогда его приобрел, поскольку жакеты – моя страсть, и ничего с этим поделать не могу, люблю до безумия жакеты и вязаные шапочки. Да и в целом – обновить гардероб мне не мешало бы. В новый год в новом имидже. В конце концов, пора уже что-нибудь менять.
Последним, но отнюдь не последним по значимости, пунктом был поход к глубокообожаемой мною Светлане. Света – это любовь всей моей жизни, не побоюсь этого слова. Мы познакомились с ней несколькими днями ранее, когда стояли в одной очереди за елками. Ее мощный бюст, выпирающий даже через ее пальто, терся об мою не менее масштабную спину. Она стояла за мной. От ее увесистых грудей исходила невероятной силы энергетика, которая, словно магнит, притягивала меня к себе, так же как мед притягивает глупых и косолапых медведей. Я обернулся и, о боже. Тут же влюбился. Не совсем тут же, но уверяю, что произошло это невероятно быстро. На третью секунду, может быть на пятую, максимум на 12-ую. Передо мной стояла она – Светлана – небольшие пухлые ножки, аппетитная пятая точка, про груди я уже упоминал, хотя могу говорить о них бесконечно, маленький аккуратный носик и пирсинг количеством 33 –х проколов на лице. Она увидела меня, и, смею предположить, между нами пробежал электрический ток, произошло замыкание, и вот с той самой секунды мы вместе. Я не знаю, что могло привлечь ее во мне, может быть, мой уверенный взгляд, может быть, моя толстенная золотая цепочка, а может быть, я и в самом деле ничего, особенно если смотреть в профиль. Не верите? Сейчас я повернусь, и вы сами в этом убедитесь. Ну, что по-прежнему не согласны? Это просто освещение здесь никудышное, а так я очень симпатичный, честно-честно. И Светик так считает, правда она всех считает красавчиками, особенно, если ты хотя бы отдаленно похож на Мерлина Менсона.
Черт возьми, все-таки это приятно, когда у тебя есть девушка. Об этом я и думал последние 3 – 24 минуты, не могу ручаться за точность, потому что уже давно не глядел на часы. Я представлял, как приду к ней домой, как она обрадуется, увидев меня, как чмокнет меня так, что наши челюсти начнут хрустеть, как делает это под ногами снег в морозную зимнюю погоду. А в заключение такое вытворит языком, что подобное я не решусь даже описать. Она может, она мастер на такие штучки. Далее пропускаю подробности, поскольку они связаны с моими эротическими фантазиями, навеянными сном. Тем самым, когда я был Борисом Моисеевым. Вы же не станете делиться со мной фактами вашей интимной жизни? Или станете? В любом случае, первым я не буду раскрывать карты. Здесь, как в покере, блеф должен быть нераспознанным до самого конца.
Итак, вечер. Все пункты плана, за исключением последнего, были старательно мною выполнены и зачеркнуты. Оставалось самое приятное – встреча с Пупсиком, как я ее называл. Три, четыре. Я нажал кнопку дверного звонка. Соловьиная трель, чем-то напомнившая мне голос вокалиста группы Sepultura, известила хозяйку дома о моем прибытии, оглушив и обескуражив меня. Я никак не мог привыкнуть к ее звонку. Ход моих мыслей прервало ее появление. Святые (признаюсь, что свистнул это словечко у Гоголя, мне, безусловно, нет оправдания, но все же, полагаю, что лучше учиться у классиков, чем копировать стилистику и пунктуацию каких-нибудь Собчак и Степанова), до чего она же она была очаровательна, в своих бессменных кедах, в черном фартучке, с 33 -мя проколами на лице. Милашка, очаровашечка моя! Мы тут же обнялись и поцеловались. Все-таки приятно, когда у девушки проколот язык, есть в этом что-то. Но хватит уже восхвалять мою ненаглядную, а то прочтет еще, возгордится, а я терпеть не могу, когда задаются.
Мы валялись на диванчике, на стене были наклеены обои со скелетиками, которые еще и светились противным голубовато-зеленым оттенком, и слушали Megadeath. Мы не могли оторваться друг от друга, наши языки, словно приклеились и выделывали вместе невообразимые кренделя, загогулины, фигуры, цифры и стихотворные строфы. Мы вели себя, как пятнадцатилетние подростки на самом старте отношений, буквально вчера узнавшие, что рты, губы и языки нам даны не только для того, чтобы ими есть и разговаривать. Впрочем, наша страсть во многом и объяснялась тем, что со дня нашего знакомства прошло ровно 54 часа, а насчет возраста – не так уж и далеко мы ушли, ей было 19, мне 87, шучу, конечно, мне 20 с половиной. Изредка она все же отрывалась (но с явной неохотой!) от меня, убегала на кухню и, проверив великое множество бурлящих кипящею водой кастрюль и шваркавших сковородок, возвращалась обратно. Я ума не мог приложить, зачем ей столько еды, ведь живет она одна (мама ее переехала еще 2 года назад к своему воздыхателю сразу после развода), новый год мы должны были встречать вдвоем и тем более у меня, но спрашивать ее об этом я не стал. Хочет много еды – пускай, я и сам обожаю покушать, особенно если вкусно, а готовила она неплохо. Она сама мне так сказала, мол, от ее стряпни еще никому не довелось умереть, и улыбнулась. Это меня утешало, а в случае летального исхода, радовало то, что я был бы первым!
Мы включили телевизор, программа была не ахти какая, но удивляться тут было нечему. Новый год же на носу – какому нормальному человеку придет в голову включить телевизор. Разве что сам Максим Галкин будет стремительно переключать каналы, стараясь посмотреть все концерты, огоньки, бенефисы и номера со своим выступлением. Тем не менее, мы включили ящик и, не поворачивая к нему головы, продолжали сладостные любовные утехи.
Вернувшись в очередной раз из кухни, она слегка отстранилась от меня и впервые за все время нашего знакомства (за все 56 шоколадных часа!) посмотрела на меня серьезно.
– Знаешь, я не такая, как все – Сказала она чересчур даже откровенно.
– Конечно не такая, – ответил я, не соображая об истинном значении ее слов, – ты самая лучшая во вселенной! – И полез целоваться, но она снова отстранилась от меня.
– Ты не догоняешь, – продолжила она, – у меня есть ЕЖ.
Я не расслышал ее слов, именно в этот момент Максим Галкин (к сожалению, не могу сказать точно, на каком канале это было, скорее всего, на первом, всем ведь известно, что все лучшее только на первом!!!) произнес:
– Ученые думали, думали, а затем перерезали эту ниточку. Уши-то и отвалились.
Это моя любимая его шутка! Уже раз 700 ее слышал, но все равно, каждый раз слышу и смеюсь, как угорелый, еще задорнее и продолжительнее, чем впервые. Воистину, шутка, произнесенная несколько раз, становится во столько же раз смешнее! Я вообще люблю, когда Галкин пародирует Ренату Литвинову, получается не похоже, но всегда смешно. Все-таки у Галкина, наверное, харизма. А, может быть, человек он просто хороший, глядя на которого невозможно не засмеяться, даже если он говорит, о том, что концертный зал в, который вы пришли на его выступление, горит, и необходимо срочно эвакуироваться из здания. Как ненормальный хохочешь, даже не думая о том, что и вправду было бы неплохо спасти свою жалкую душонку. Ведь Галкин же, смешнее него только заседание Госдумы.
И вот из-за этой фразы я не расслышал слова моего пупсика. Единственное, что отчетливо прозвучало и напрочно засело в моей голове, была буква «Ж». Путем логических размышлений я пришел к выводу, что Света сказала мне о том, что у нее есть МУЖ. Это, конечно, слегка обескуражило меня, однако же, я быстро пришел в себя.
– Муж. Ну, подумаешь, муж. Муж нам не помеха. Разведешься – и всего делов. – Пытался пошутить я.
– Ты сегодня точно тормозную жидкость не пил или чего-нибудь не нюхал? – Возмутилась она. – Какой нафик Муж? Я говорю тебе, что я ЕЖ! ЕЖ, ты слышишь меня? Я – ЕЖ, ЕЖИК.
– То есть как это? – Недопонял я (А как бы вы отреагировали, если бы ваш молодой человек сказал или сказала бы, что он или она – ЕЖ?). – В смысле ЕЖ? Это какая-то организация? Ты секретный агент?
– Удивительно, и как ты только мог мне понравиться, я думала, что соображалка у тебя работает гораздо оперативней. Я оборотень, понимаешь? Но оборотень не такой, каким обычно все его представляют, а совершенно иной. Я оборачиваюсь в ЕЖА. Кстати, если ты так и будешь сидеть с открытым ртом и взглядом дятлообразного мальчика-дауна, то уже через пару минут тебе придется общаться не со мной а с моим ЕЖОМ, а он у меня, предупреждаю, вспыльчивый, хоть и веселый, и совершенно на меня не похож.
Пожалуй, я, действительно, выглядел не самым лучшим образом, но меня можно было понять, по крайней мере, я искренне на это надеялся. Еще несколько мгновений мы молчали. Я пытался переварить ее слова, а она терпеливо дожидалась, когда я смогу это сделать. И тут я заметил, как ее нос начал менять форму. Он стал стремительно вытягиваться и чернеть. Заметив, что я наблюдаю за этим процессом, она смутилась, схватила руками свой нос и пулей вылетела из комнаты. «Ну, ничего себе влюбился» – только и успел подумать я, как вслед за этими словами в комнату ворвалась, подобно урагану, или хотя бы отряду омоновцев, она. Вернее, это была уже не она, а, самый что ни на есть, настоящий ЕЖ. Маленький, с иголками, все как положено, даже усики у него были. И он ими так забавно шевелил при разговоре.
– Трам-пам-пам! – Воскликнул, ЕЖ, влетая в комнату. – Встречайте, всеми любимый и обожаемый ЕЖ. Ехууууу!!!!
Я как стоял, так и сел. Хорошо, что рядом был стул. На него я и сел, а не на пол, как вы подумали.
А ЕЖ уже вскарабкался на диван и, устроившись поудобнее, размахивал правой лапкой навесу.
– Так, почему я не слышу положенных мне аплодисментов? – Обратился он ко мне. И тут же в его лапах оказалась табличка с надписью «АПЛОДИСМЕНТЫ», и в комнате, непонятно откуда, раздались эти самые аплодисменты, такие, какие обычно бывают в различных шоу на телевидении. Я подался общему настрою и также выдал пару громких хлопков. Табличка исчезла так же неожиданно, как и появилась несколькими секундами раньше, а ЕЖ уже внимательно смотрел на экран телевизора и проговаривал за Галкина шутки, опережая его на 2 предложения.
– Фу, ты блин, – выругался он, спустя какое-то время, – повторяют что ли? Это же в прошлом году было. Халтурит Эрнст, совсем что ли нас за лохов держит? Ну, я ему еще скажу пару ласковых на совещании. А ты чего уставился? – Это он уже мне. Наши глаза встретились, и он вытащил свой длинный проколотый язык. В языке красовалась та же самая штанга, что и у моей Светы. Я ничего не ответил. ЕЖ пошевелил языком, убрал его обратно и снова уставился в телевизор.
– Лучше бы камеди показали – Пожаловался он, – Мартиросян мне, сволочь, сотню должен. У тебя нет взаймы сотки?
Я порылся в кошельке и протянул ЕЖУ сотенную купюру. Он с радостью принял ее и повертел в лапках, затем наткнул на одну из иголок. Сотня тут же исчезла.
– Угу, спасибо, выручил! Отдам нескоро, хочешь, можешь стрясти с Мартиросяна, хотя он тот еще жук, скажет, «кто ты такой?», «я тебя впервые вижу» и от меня начнет открещиваться, мол, мы с ним не знакомы, водку вместе никогда не глушили, шутки не сочиняли. А у самого этих соток – куры не клюют. Куры они умные, собаки, только баксы поклевывают, деревянными их уже не удивишь. Вот блин, зажрались.
На мгновение я ощутил, что меня осенило. Все это сон, и никакого ЕЖА я не вижу. Нужно только проснуться, и все будет хорошо. Я зажмурился, и…. Когда я открыл глаза, ЕЖ по-прежнему сидел на диване и с невозмутимым видом щелкал клавишами телевизионного пульта. Нет, не почудилось, я не спал.
– Что ж, я сижу-то? – Неожиданно вскочил он. – У меня ж там лесапед мерзнет. Мой любимый, трехколесный. – И тут же вылетел из комнаты и в долю секунды вернулся обратно уже верхом на трехколесном «лесапеде» красного цвета. ЕЖ стал кружиться по всей комнате, не переставая давить на звонок, висевший у него на руле. Звонок был противный, поскольку из его динамика доносилось караоке песни «Детство, детство ты куда бежишь» Юры Шатунова. Вдобавок сам ЕЖ распевал ее, идеально имитируя голос ее исполнителя. Я молча наблюдал всю эту картину.
Наездив по комнате километров 7, а то и 8, ЕЖ слез с «лесапеда», и тот, уже по обыкновению, растворился в воздухе. Взгляд ЕЖА вновь обратился в мою сторону.
– Не нравишься ты мне, парень. Готов спорить, что тебе по ночам Моисеев снится.
Я сглотнул, и открыл было рот, но не решился на ответ.
– Ладно, расслабься, шучу я – продолжил он, – мне самому иногда еще и Пенкин снится, и даже Жанна Агузарова. Сегодня ж новый год, че-то ты какой-то невеселый.
Повеселишься тут.
– Да нет, мне весело – выдавил я из себя и улыбнуться умудрился каким-то способом.
– Ну, смотри мне, а то сдам тебя Геям, там ты в раз веселым станешь. – Захохотал.
«Может, пора уже сматываться?» – пронеслось у меня в голове, но ноги были, словно ватные. Я бы и на ватных ногах умотал, если бы остальные части тела тоже были ватными и весили соответствующе. А ЕЖ все не унимался.
– Чёй-то я голодный – пожаловался он, – пожрать бы чего. Ну чего стоишь, иди угощай гостя долгожданного… А ну тебя, остолоп ты прям какой-то, сам найду. – И в очередной раз выбежал из комнаты. Теперь же он вернулся не так скоро, как сделал это в предыдущий раз. Он шел вразвалку, медленно передвигая лапы. В одной лапе ЕЖ держал уже надкушенную куриную ножку, в другой открытую бутылку шампанского. Его брюшко значительно увеличилось. Дотопав до дивана, ЕЖ не без труда вскарабкался на него. «Уф» – пыхтел он, не переставая.
– Терпеть не могу этой красной икры. У меня от нее икота всегда начинается. – В доказательство своих слов ЕЖ тут же начал икать. – Ик! Ну вот, ик, говорил же, ик.
Он раскрыл свой небольшой, но, как мне показалось, огромный бездонный рот и вылил туда остатки шампанского.
-Ик. То ли дело – черная ик. Орочка. Я с нее балдею прямо, приход почище, чем от грибочков. Но тебе, ик, да что ж такое, не понять. Кстати, я у тебя уже час гостю, тьфу ты, госчу, ик, то есть гощу, а мы до сих пор даже не знакомы. Нехорошо это. – Сказав это, ЕЖ погрозил мне пальцем, а может и не пальцем, я, сожалению, не знаю, как у них называются эти части конечностей. – Разрешите представиться, ик, – продолжил он, вставая. – Энрике Мария Карлович четвертый. – И протянул мне лапку для рукопожатия. Или лапопожатия. Тьфу ты. Я запутался.
– Максим – сухо выдавил я из себя и пожал его крохотную лапку. Она была теплой, колючей и жирной, полагаю, что ему следовало отложить ножку, прежде чем протягивать мне лапу, но он этого не сделал.
– Скучный ты какой-то – скривил мину на лице ЕЖ, – но, видать, ничего не поделаешь, какой уж есть. Ладно, черт с тобой, давай за знакомство! – Он протянул лапку к бутылке, но обнаружив, что та была уже пустой, огорченно повертел ее в лапах и бросил на пол. Бутылка разбилась. Заметив мое недовольное выражение лица, он ни капли не смутился, а напротив нагловато так произнес:
– У тебя пылесос есть?
Я пожал плечами. У меня-то есть, но я же находился в квартире Светы.
– Ну, вот и пропылесосишь. Тащи лучше спиртное. За знакомство пить будем – Напомнил мне ЕЖ. – Может, хоть это тебя расшевелит.
Я поднялся на ноги и вышел на кухню. Здесь уже был порядочный беспорядок. Пустые кастрюли и вазы для салатов валялись на полу, повсюду были размазаны майонез и кетчуп, на люстре висел бюстгальтер Светы. Я снял его оттуда и аккуратно положил на холодильник. Теперь мне стало понятно, зачем Света готовила так много еды. Прожорливый, оказывается, этот ЕЖ. Повезло мне с девушкой, ничего не скажешь.
Я открыл еще одну бутылку шампанского и вернулся в комнату. Как бы мне хотелось, чтобы ЕЖА тут уже не было, но моим мечтам не суждено было сбыться. ЕЖ включил Надежду Кадышеву на полную громкость и отрывался по полной. Он двигался нелепо, по-ЕЖИному что ли, неуклюже, но вполне пластично. Получалось забавно, мне даже самому захотелось забыть об этом бреде и поколбаситься хотя бы немного, совершая безумно пошлые движения бедрами или движения подобные движениям коровы, надевшей коньки и впервые вышедшей на лед, движения, будто засунул два пальца в розетку, после чего и самому похорошело, и друзей повеселил. ЕЖУ было на все плевать, на то он, наверное, и ЕЖ, тем более, что кроме меня никто его не видел, а я, честно признаться, и сам не ахти какой хореограф. ЕЖ совершал волнообразные движения, когда я наконец-то решился и присоединился к нему. Мы повторили танец из кинофильма Квентина Тарантино «Криминальное Чтиво», только ЕЖ был в роли Джона Траволты, а мне пришлось стать Умой Турман, но я достойно справился с этой ролью. В заключении ЕЖ довольно ловко сел на шпагат, а я умудрился разбить одну из лампочек на люстре точным выстрелом пробки из бутылки шампанского.
– На счастье – Успокоил меня ЕЖ. – Нам на счастье, Чубайсу на горе! – И залился звонким смехом.
А я впервые подумал, что он не такой уж и противный, как мне сперва показалось. И танцует неплохо. Все-таки до того, как превратиться в ЕЖА, он был девушкой, которая мне очень понравилась. Понравилась так, что я был готов рвать на себе волосы от счастья. Поэтому, расчувствовавшись, я налил ему и себе шампанского в фужеры, после чего мы чокнулись и выпили. Правда, я, наверное, чокнулся значительно раньше, но проверить это у меня не было ни малейшей возможности.
– Вот ты, Макс, сколько можешь выпить? – Поинтересовался он, пританцовывая возле елки.
– Ну, я бы не сказал, что алкоголик, но пол-литра в легкую.
– Эээ, фигня – Махнул он лапой, изрядно уже захмелев, – Вот мы – ЕЖИ – пьем и никогда не пьянеем. Никогда. Хоть цистерну в нас влей. – Сказал и упал, как сосиска.
Я осторожно подошел к нему. Он лежал, не шевелясь. Я аккуратно дотронулся до него. Раздался громкий и протяжный храп и сменивший его «ик», затем храп возобновился. Я взял ЕЖА на руки и положил его на диван. Он перевернулся на бок и едва ворочающимся языком произнес:
– Где тут у вас оливье? Счас я ему устрою заливное.
Я выключил телевизор. До нового года оставалось еще полтора часа. Нетрудно было представить, какой год меня ожидал впереди. Что мне было делать? Уйти? Самое простое – это уйти, а как же Света? А вдруг могло случиться так, что мне больше не суждено ее увидеть. Вдруг, она навсегда останется этим гнусным ЕЖОМ– алкоголиком с ужасным именем, которое я и запомнить-то не сумел, Энрике Мария, а дальше забыл. Вроде бы русский ЕЖ. Да ну его, колючего. Мне не хотелось еще больше расстраиваться, чтобы хоть как-то отвлечься, я стал прибираться на кухне. Отмыл стены, кастрюли, сковородки, поставил на место стулья, разбросанные по всей комнате и так далее, к чему забивать вам головы этими никому неинтересными бытовыми подробностями? Удивительно, маленький ЕЖ, а набедокурил так, что и не всякий слон сумеет. Сразу видно – русский ЕЖ, никакой другой так не сумеет. У нас менталитет другой, ептыть.
Вернувшись обратно, я заметил жидковато-густую лужицу неподалеку от дивана. Свесившись с него, ЕЖ продолжал ее увеличивать. Наконец, он выпрямился и посмотрел на меня пьянющими глазами:
– Напрасно многие полагают, что ЕЖЕЙ не тошнит – проинформировал он меня, – Тошнит, еще как тошнит. И я тому живой пример. – И снова за старое.
Мне стало жалко колючего. Пить не умеет, а все туда же, ему, поди, еще и 18-то не было, хотя вел он себя так, что многие взрослые могли бы позавидовать. Мне пришлось и это убирать. Я налил крепкого чая и напоил им беднягу. Он с благодарностью принял стакан и с криком: «Кто последний выпьет, тот Сказложоп» махом выпил все его содержимое. Но тут же стал носиться по комнате, как Пегас или Росинант великого Дона Кихота. Пришлось мне его в морозилку засунуть на минутку, где он, кстати, и протрезвел. Скажите жестоко? Ничего подобного, он сам того потребовал. Вышел из морозилки ЕЖ румяный, повеселевший с, бог весть откуда взявшейся, шапочкой Санты на его колючей голове.
– Новый год же. – Пояснил он мне.
– А борода где? – Хотел пошутить я.
– На подбородке – Ответил он, обломав придуманную мною шутку. Но я не обиделся. Вот еще. Ни капельки совсем не обиделся. Даже на йоту не обиделся. Делать мне нечего – на ЕЖЕЙ всяких обижаться. Подумаешь, шутку обломал… Обидно, блин.
Я протянул ему мандарин, он тут же его проглотил, прямо в кожуре. Ну и пусть. Я все равно не обиделся. Совершенно не обиделся. Я вообще обижаться не умею. Почти.
– Ничего, что я тут у вас почудил? – Поинтересовался ЕЖ.
– Да, ничего, – начал было я, но он тут же меня перебил.
– Да, ладно забей ты, мне Мартиросян сотку должен – придет – уберется. А че ты не спрашиваешь, откуда у меня такое необычное имя?
– Откуда?
– ОООО, от Родителей. Гык? Смешно, да? Наколол, наколол!– Он вновь начал смеяться, как ребенок! Даже шапочка слегка съехала набок.
– А умеешь, как Папай? – И он начал двигаться точь в точь, как Папай. Здорово! Я даже позавидовал ему немного. Попробовал сам. Угу, фигушки, не получилось.
– А я тебе рассказывал, как старушка Шерон Стоун сваталась за меня? – Спросил он, натанцевавшись.
Я отрицательно замотал головой.
– И что ты даже в интернете ничего подобного не читал?
Я снова покачал головой.
– Вот ты лузер, однако. Таких еще поискать. – Захохотал ЕЖ. – Ну, слушай тогда. История такая. Иду я как-то по Манхэттену. Красивый такой, в тельняшечке, улыбаюсь. Ну, прямо этот – Ричард Гир – в молодости. А девки на меня так и вешаются, так и вешаются, прям, хоть сам хватай себя и вешайся от радости. Вот прямо штабелями укладываются передо мной. А я что, я ж по Манхэттену иду, мне на девок плевать почти. У меня дело серьезное. Мне с Мартиросяном встретиться надо. Он, кстати, мне сотку должен, свинтус. И тут Она. Шерон. Ну, я не сразу, конечно, догадался, что это она. Сперва карету увидел, она в карете прискакала свататься за меня. Увидела меня, выскочила на улицу, бежит ко мне. «Любимый мой, Энрике, – кричит мне, я твоя навеки». Женись на мне, говорит, меня пол Голливуда любило, пол мира обо мне мечтало, а я тебя только одного люблю. Забирай, говорит, мои миллионы, продавай все мои особняки, если хочешь, но только женись на мне, а иначе я за Шандыбина выйду, потому как без тебя мне жизнь не мила. Ну, я пожалел ее, женился на ней. Не Шандыбину же, думаю, такое счастье отдавать. Ух, а свадьба шикарная была. Клуни у меня свидетелем был, а у нее Пенелопа Круз свидетельницей. Вот так вот – это тебе не на кукушатах гадать.
Не сказать, что я от природы недоверчивый, но поверить в такую ересь…? А он, чтобы вы думали, протянул мне паспорт, на, говорит, почитай. Я раскрыл. С виду обыкновенный паспорт, самый что ни на есть настоящий, с печатью, с фотографией. И на фото этот самый ЕЖ, а под фото написано Энрике Мария Карлович четвертый. И штамп о браке стоит. И в нем написано, что состоит он в браке с Шерон Стоун. Ну, ничего себе история. А ЕЖ паспорт у меня отобрал и мой требует. Я пригляделся, а у него на голове вместо колпака новогоднего уже милицейская фуражка нацеплена. И он с таким серьезным видом:
– Ваши документы.
Я и протянул паспорт. А этот, гаденыш, не открывая его, прямиком в рот, и проглотил. Вот троглотит-то. И спокойно так на меня посмотрел, улыбнулся.
– Подумаешь. Паспорт. У меня их миллион, хочешь подарю? – И протянул мне еще один паспорт. Я раскрыл его, а там фотография Люка Бессонна и имя красуется – Люк Бессонн. Я и не стал огорчаться. Забрал паспорт
– Черт, – неожиданно воскликнул ЕЖ, – Скоро ж новый год, а мы тут с тобой вдвушник сидим. Полуууундра, свистать всех сюда! – И телефон схватил. Сидит, номер набирает:
– Алло, Степаныч! Здарова! Угу, угадал, Энрике беспокоит. Дуй к нам, новый год встречать будем! Грибочков не забудь, моих любимых! Все, чао, жду!
И следом еще один номер набрал.
– Алло, Гарик? А Гарика могу услышать? На съемках? Да плевать. Подать мне его сюда, Скажите, Энрике звонит! О, Гарик! Здравствуй, дорогой! – Расплылся в улыбке! – Мартиросян! Ты совсем обнаглел? Ты мне сотку должен, когда отдашь? Точно? Железно? Арматурно? Смотри мне, чтобы не как в прошлый раз. Угу, ты меня знаешь, в бетон урою, пасть порву, в Аншлаг отправлю. С новым годом тебя, дорогой!
В это время по стене пробегал маленький безобидный паучок, ЕЖ ловко схватил его и отправил в рот. Никакой культуры у человека, то есть у ЕЖА, тьфу ты, снова запутался.
А ЕЖ все названивал и названивал.
– Шандыбин? Гы-гы-гы! Не видать тебе Шерон, как собственной лысины. Коньяка побольше прихвати.
– А что, и Шандыбин придет? – Ужаснулся я.
– Угу, только мы его не пустим! Каждый год накалывается, как ребенок прямо, снова в подъезде заночует!
– А не слишком ли грубо?
– Неа! Его ж все за деда Мороза принимают, наливают бесплатно! Алло! Привет! Я, да! Счас, погоди! Ты куришь?
Я отрицательно покачал головой.
– Тащи! Нам больше достанется, он не пыхает! – Повесил трубку. Мордочка расплылась в улыбке. – А чего это ты в новый год один? У тебя, что девушки нет что ли?
– Издеваешься?
– Нет, я серьезно. – А у самого глаза хитрые-хитрые.
– Есть.
– А кто она? – Перед ним возник небольшой кальян, который он тут же начал раскуривать.
– Ты!
– Ты что ненормальный? – Мордочка растянулась, его начало кумарить. – Я не девушка, у меня и жена есть. И потом, ты прости, но ты не в моем вкусе, Вот, помню, мне как-то Пенкин приснился….
– Как это не в этом вкусе? – Возмутился я. Когда ты был Светланой, я был очень даже в твоем вкусе.
– Максимка, ты что, с дуба упал? – Его совсем уже повело, до чего же забавная мордочка у него была в тот момент, но мне было не до любования. – Какая Светлана? Я ЕЖ, никаких Светлан я не знаю и знать не хочу. О, тепленькая пошла! Но, залетная! Ну и накурено тут у вас, Ик, вот Мартиросян придет и проветрит, он мне сотку должен. – Совсем, видать, ему крышу сорвало.
Но не успел я так подумать, как комнату заполонили ЕЖИ. Их было сотни, все они начали галдеть и поздравлять друга с наступившим новым годом. Потому что с их появлением, куранты начали бить 12. Вот так я встретил новый год. Я был лишним на этом празднике ЕЖИНОЙ жизни. Они веселились, пели песни, пили шампанское. Но громче всех радовался ЕЖ по имени Энрике, а ведь еще с утра это была моя Светлана. Девушка, которую, я, как мне показалось, любил. И тогда я встал, и ушел. Как сказал Филипп Киркоров: «Встала и ушла». И хоть говорил он это не мне, и я не женского рода, но поступил я точно так же.
Я вышел на улицу. Падал пушистый сказочный снег. На улице было шумно. Конечно, как еще может быть в новогоднюю ночь? Я присмотрелся повнимательнее, всюду радовались ЕЖИ. ЕЖИ, ЕЖИ, ЕЖИ. Сплошь и рядом колючие, и ни одного человека, и только голос Максима Галкина откуда-то сверху, напоминал, что когда-то на этой планете были люди.
«Уши-то и отвалились» – Говорил он. И хотелось верить ему, верить в то, что чудеса возможны, что детство никогда не закончится, и каждый новый год всегда будет долгожданным и будет приносить только положительные эмоции. Хотелось верить, что этот снег будет идти долго, что вместе с ним растают все наши беды и обиды, а землю укроют полотна тюльпанов и подснежников.
ЕЖИ взрывали ракеты, ЕЖИ играли в снЕЖки, а я шел и смотрел на небеса. На пути возник огромный баннер, на котором были изображены герои фильма «Ирония судьбы. Продолжение». На Сергее Безрукове сидел шарфик, рекламирующий фирму Билайн. Какое-то время я стоял и смотрел, смотрел на этот шарфик, на Хабенского. Он сверху изучал меня поедающим сердитым взглядом, будто пытался проникнуть в самое нутро и найти там хоть какие-нибудь зародыши осмысленности. А снег не прекращал укрывать собою противную серость асфальта. Затем я плюнул и пошел дальше.
ЕЖИ остались позади, все осталось где-то сзади, я шел по головам звезд, по ковровой пустоте космоса, наступая на плечи и ноги миллионов человеческих желаний, шел туда, где ждала меня Светлана.
– У меня есть ЕЖ – сказала мне она.
Теперь и у меня появился ЕЖ. Мой внутренний ЕЖ по имени Энрике Мария Карлович пятый. Шучу. ЕЖ по имени любовь…..
Посвящаю Шубиной В.
Хочу под елку рассказ про ежика, смешной до коликов.
Ирина Михайлова.
Рассказ обещаю, а вот колики – мне
Кажется – вредны для организма.
Александр ТЮжин.
* * *
Для полного счастья мне не хватает только одного. Вернее одной. Ежихи. Красивой такой, грудастой, с мозгами. Грудь, конечно, не самое главное в женщине, но все же приятно, когда она есть, а чтобы компенсировать ее отсутствие, мозгов у женщины должно быть немереное количество. Но с другой стороны, зачем тебе умная до невозможного ежиха, если ее даже полапать не за что??? Так или иначе, для счастья мне нужна хоть какая-нибудь ежиха, и, может быть, даже не одна….
Сенсация! Смотрите на двд: полная коллекция Еж Блинтон и Моника Ежински. Часть первая: Моника, смотри какой у меня слоник! Часть вторая: А ты точно никому не расскажешь? Часть третья: Импичмент. Часть четвертая: Полная версия допроса «Как это было». Часть пятая: мемуары Ежински «Я и его слоник». Часть шестая: «Быть президентом нелегко – не дают за вредность молоко».
Вчера какой-то не известный пробрался в опочивальню Анфисы Чеховой, повтыкал во все подушки иголки, написал на стене оранжевой краской «Еж – Даешь!» и скрылся в неизвестном направлении. Анфиса Чехова спала и никак не прореагировала на это происшествие.
Он – еж, она – ежиха. Смотрите на первом – «Еж и ежиха». Он – еж, она – ежиха. Смотрите на двд «Еж и ежиха 2». Он сменил пол, она осталась со своим полом. Новинка! Смотрите «Ежиха и ежиха». Они – ежиха и ежиха, у них родились дети. Смотрите на вхс «Дети розовых родителей». 2315 год ежи захватывают мир. В магазинах начинается дефицит молока, яблок, груш и сушенных грибов, в моду входят ершики для мытья посуды и коврики для мышек. Смотрите, не попадите в их лапы. 2333 год – армия пингвинов возрождает свою утраченную мощность. Противостояние ежей и пингвинов приводит к победе морских котиков. Морские котики порабощают мир и вырубают священные леса Индии. Смотрите на двд фильм Никиты Михалкова «12».
Я журнал купила «Еж» – у меня теперь балдежь!!!!
«Лошааааадка, лошаааааадка!». «Псих» – Подумал ежик……
Ежи и Петручо. Петручо и Ежи. Ежи. Ежи. Ежи….
Отче наш, ежи иси на небеси. Ежи иси……
Ежедневник….
Ежели что не так, я у себя….
Что выборы? Это и ежу понятно, что победит Медведев….
Интересно, а бабки ЕШКИ имеют какое-нибудь отношение к ежам????
* ? *
Сон мой неожиданно прервался на этом глупом и, полагаю что, риторическом вопросе. Уснул я поздно, а точнее было бы сказать – отрубился – поэтому, в наушниках по-прежнему играла музыка. Что за сладостная мелодия доносилась оттуда. Группа Slipknot, знающие люди меня поймут. Но, не став дослушивать трек до конца, я выключил проигрыватель и сладко и продолжительно зевнул. Готов поспорить, что и вы, прочтя только что эти слова, не удержались и позволили себе открывши рот так широко, как только это возможно, выпустить из себя приторную и глубокую зевоту, поскольку штука эта очень заразная. Если же с вами не произошло подобного, то смею вам предложить несколько возможных причин этому. Первое – вы никогда не зеваете и ни за что не будете делать это, но такое мало вероятно. Второе – у вас хороший иммунитет, с чем я вас искренне и оперативно поздравляю, тем не менее не забывайте делать прививки, они полезны, и если их делает молодая медсестра, то, как знать – может быть, благодаря им, вы сможете встретить свою судьбу. Ну и третье – вы просто недавно выпили кофе. Много кофе – миллионы кружек, никак ни меньше, и непременного того, который Он, а не оно, как например.., собственно это будет уже реклама и, поскольку денег мне за нее не заплатят, то и произносить ее не имеет ни малейшего смысла. После кофе вам, конечно же, не то что зевать, но даже Юбилей Евгения Петросяна смотреть не хочется, вы молоды, энергичны и полны сил!
Таким был и я в тот момент. Еще бы – проспать 12 часов кряду. Не подумайте, что я лежебока какой-нибудь. Такое со мной случается крайне редко и исключительно по праздникам, потому что все остальное время я работаю, как лошадь, как верблюд, ишак, буйвол или муравей. Нормальный такой муравей 80-ти килограмм живого веса. Если бы все муравьи столько весили, впрочем, об этом лучше не задумываться. И вот, пробудившись, я был полон сил и активности, и необычный сон нисколько меня не расстроил. Что я тупица что ли? Чего расстраиваться? Чего я только не видел в своих снах, вот помню, однажды мне приснилось, что я был Борисом Моисеевым. Не скажу, что был разочарован, однако.. Однако это совершенно иная история, подробности которой, я надеюсь, навсегда останутся со мной и делиться ими с кем бы то ни было я не намерен, ну разве что с самим Борисом…
Как я уже говорил, был праздник. Нет, конечно же, я этого не говорил, но надеюсь, что вы подозревали это, иначе вынужден буду усомниться в ваших умственных способностях. Впрочем, вы можете обмануть меня, сделав вид, что действительно догадались, что тот день не был будничным, обманывайте, я все равно не смогу этого проверить. А праздник был, самый что ни на есть, праздничный, не какой-нибудь день радиомеханика или столетие со дня рождения Юрия Энтина (не волнуйтесь ему не сто лет, это я просто к слову так сказал), к которым мало кто имеет отношения, а 31 декабря – то есть канун нового года. И перед тем как начать его празднование, я должен был сделать несколько важных вещей. Опускаю подробности утреннего туалета, включавшего в себя, умывание, принятие ванны и бритье, также пропускаю зарядку и завтрак, потому что зарядки я не делал, а завтрак был отнюдь не королевский. И вот я стоял чистый, выбритый, расчесанный, сытый и весьма довольный перед огромным зеркалом и сам себе улыбался. Часы показывали начало 12 – еще полно времени! Я открыл блокнот и посмотрел план сегодняшнего дня, тщательно и предусмотрительно составленный мною еще за 2 дня до этого. Да, я такой, ответственный и предусмотрительный, можете похвалить меня за это – это будет весьма заслуженно и необыкновенно приятно! Скажете нет? Не думаю. И тогда я не думал. А чего думать, если все уже было написано?
Я развалился на полу и внимательно изучал свои каракули. К счастью, их оказалось не так много. В мои планы входили – уборка квартиры и покупка необходимых для застолья продуктов, а также посещение парикмахерской и магазина распродаж. Вдруг я встречу такой жакет, который поразит мое воображение, покорит мое сердце, и будет стоить каких-нибудь жалких 800 или тысячу российских рублей. Я бы непременно тогда его приобрел, поскольку жакеты – моя страсть, и ничего с этим поделать не могу, люблю до безумия жакеты и вязаные шапочки. Да и в целом – обновить гардероб мне не мешало бы. В новый год в новом имидже. В конце концов, пора уже что-нибудь менять.
Последним, но отнюдь не последним по значимости, пунктом был поход к глубокообожаемой мною Светлане. Света – это любовь всей моей жизни, не побоюсь этого слова. Мы познакомились с ней несколькими днями ранее, когда стояли в одной очереди за елками. Ее мощный бюст, выпирающий даже через ее пальто, терся об мою не менее масштабную спину. Она стояла за мной. От ее увесистых грудей исходила невероятной силы энергетика, которая, словно магнит, притягивала меня к себе, так же как мед притягивает глупых и косолапых медведей. Я обернулся и, о боже. Тут же влюбился. Не совсем тут же, но уверяю, что произошло это невероятно быстро. На третью секунду, может быть на пятую, максимум на 12-ую. Передо мной стояла она – Светлана – небольшие пухлые ножки, аппетитная пятая точка, про груди я уже упоминал, хотя могу говорить о них бесконечно, маленький аккуратный носик и пирсинг количеством 33 –х проколов на лице. Она увидела меня, и, смею предположить, между нами пробежал электрический ток, произошло замыкание, и вот с той самой секунды мы вместе. Я не знаю, что могло привлечь ее во мне, может быть, мой уверенный взгляд, может быть, моя толстенная золотая цепочка, а может быть, я и в самом деле ничего, особенно если смотреть в профиль. Не верите? Сейчас я повернусь, и вы сами в этом убедитесь. Ну, что по-прежнему не согласны? Это просто освещение здесь никудышное, а так я очень симпатичный, честно-честно. И Светик так считает, правда она всех считает красавчиками, особенно, если ты хотя бы отдаленно похож на Мерлина Менсона.
Черт возьми, все-таки это приятно, когда у тебя есть девушка. Об этом я и думал последние 3 – 24 минуты, не могу ручаться за точность, потому что уже давно не глядел на часы. Я представлял, как приду к ней домой, как она обрадуется, увидев меня, как чмокнет меня так, что наши челюсти начнут хрустеть, как делает это под ногами снег в морозную зимнюю погоду. А в заключение такое вытворит языком, что подобное я не решусь даже описать. Она может, она мастер на такие штучки. Далее пропускаю подробности, поскольку они связаны с моими эротическими фантазиями, навеянными сном. Тем самым, когда я был Борисом Моисеевым. Вы же не станете делиться со мной фактами вашей интимной жизни? Или станете? В любом случае, первым я не буду раскрывать карты. Здесь, как в покере, блеф должен быть нераспознанным до самого конца.
Итак, вечер. Все пункты плана, за исключением последнего, были старательно мною выполнены и зачеркнуты. Оставалось самое приятное – встреча с Пупсиком, как я ее называл. Три, четыре. Я нажал кнопку дверного звонка. Соловьиная трель, чем-то напомнившая мне голос вокалиста группы Sepultura, известила хозяйку дома о моем прибытии, оглушив и обескуражив меня. Я никак не мог привыкнуть к ее звонку. Ход моих мыслей прервало ее появление. Святые (признаюсь, что свистнул это словечко у Гоголя, мне, безусловно, нет оправдания, но все же, полагаю, что лучше учиться у классиков, чем копировать стилистику и пунктуацию каких-нибудь Собчак и Степанова), до чего она же она была очаровательна, в своих бессменных кедах, в черном фартучке, с 33 -мя проколами на лице. Милашка, очаровашечка моя! Мы тут же обнялись и поцеловались. Все-таки приятно, когда у девушки проколот язык, есть в этом что-то. Но хватит уже восхвалять мою ненаглядную, а то прочтет еще, возгордится, а я терпеть не могу, когда задаются.
Мы валялись на диванчике, на стене были наклеены обои со скелетиками, которые еще и светились противным голубовато-зеленым оттенком, и слушали Megadeath. Мы не могли оторваться друг от друга, наши языки, словно приклеились и выделывали вместе невообразимые кренделя, загогулины, фигуры, цифры и стихотворные строфы. Мы вели себя, как пятнадцатилетние подростки на самом старте отношений, буквально вчера узнавшие, что рты, губы и языки нам даны не только для того, чтобы ими есть и разговаривать. Впрочем, наша страсть во многом и объяснялась тем, что со дня нашего знакомства прошло ровно 54 часа, а насчет возраста – не так уж и далеко мы ушли, ей было 19, мне 87, шучу, конечно, мне 20 с половиной. Изредка она все же отрывалась (но с явной неохотой!) от меня, убегала на кухню и, проверив великое множество бурлящих кипящею водой кастрюль и шваркавших сковородок, возвращалась обратно. Я ума не мог приложить, зачем ей столько еды, ведь живет она одна (мама ее переехала еще 2 года назад к своему воздыхателю сразу после развода), новый год мы должны были встречать вдвоем и тем более у меня, но спрашивать ее об этом я не стал. Хочет много еды – пускай, я и сам обожаю покушать, особенно если вкусно, а готовила она неплохо. Она сама мне так сказала, мол, от ее стряпни еще никому не довелось умереть, и улыбнулась. Это меня утешало, а в случае летального исхода, радовало то, что я был бы первым!
Мы включили телевизор, программа была не ахти какая, но удивляться тут было нечему. Новый год же на носу – какому нормальному человеку придет в голову включить телевизор. Разве что сам Максим Галкин будет стремительно переключать каналы, стараясь посмотреть все концерты, огоньки, бенефисы и номера со своим выступлением. Тем не менее, мы включили ящик и, не поворачивая к нему головы, продолжали сладостные любовные утехи.
Вернувшись в очередной раз из кухни, она слегка отстранилась от меня и впервые за все время нашего знакомства (за все 56 шоколадных часа!) посмотрела на меня серьезно.
– Знаешь, я не такая, как все – Сказала она чересчур даже откровенно.
– Конечно не такая, – ответил я, не соображая об истинном значении ее слов, – ты самая лучшая во вселенной! – И полез целоваться, но она снова отстранилась от меня.
– Ты не догоняешь, – продолжила она, – у меня есть ЕЖ.
Я не расслышал ее слов, именно в этот момент Максим Галкин (к сожалению, не могу сказать точно, на каком канале это было, скорее всего, на первом, всем ведь известно, что все лучшее только на первом!!!) произнес:
– Ученые думали, думали, а затем перерезали эту ниточку. Уши-то и отвалились.
Это моя любимая его шутка! Уже раз 700 ее слышал, но все равно, каждый раз слышу и смеюсь, как угорелый, еще задорнее и продолжительнее, чем впервые. Воистину, шутка, произнесенная несколько раз, становится во столько же раз смешнее! Я вообще люблю, когда Галкин пародирует Ренату Литвинову, получается не похоже, но всегда смешно. Все-таки у Галкина, наверное, харизма. А, может быть, человек он просто хороший, глядя на которого невозможно не засмеяться, даже если он говорит, о том, что концертный зал в, который вы пришли на его выступление, горит, и необходимо срочно эвакуироваться из здания. Как ненормальный хохочешь, даже не думая о том, что и вправду было бы неплохо спасти свою жалкую душонку. Ведь Галкин же, смешнее него только заседание Госдумы.
И вот из-за этой фразы я не расслышал слова моего пупсика. Единственное, что отчетливо прозвучало и напрочно засело в моей голове, была буква «Ж». Путем логических размышлений я пришел к выводу, что Света сказала мне о том, что у нее есть МУЖ. Это, конечно, слегка обескуражило меня, однако же, я быстро пришел в себя.
– Муж. Ну, подумаешь, муж. Муж нам не помеха. Разведешься – и всего делов. – Пытался пошутить я.
– Ты сегодня точно тормозную жидкость не пил или чего-нибудь не нюхал? – Возмутилась она. – Какой нафик Муж? Я говорю тебе, что я ЕЖ! ЕЖ, ты слышишь меня? Я – ЕЖ, ЕЖИК.
– То есть как это? – Недопонял я (А как бы вы отреагировали, если бы ваш молодой человек сказал или сказала бы, что он или она – ЕЖ?). – В смысле ЕЖ? Это какая-то организация? Ты секретный агент?
– Удивительно, и как ты только мог мне понравиться, я думала, что соображалка у тебя работает гораздо оперативней. Я оборотень, понимаешь? Но оборотень не такой, каким обычно все его представляют, а совершенно иной. Я оборачиваюсь в ЕЖА. Кстати, если ты так и будешь сидеть с открытым ртом и взглядом дятлообразного мальчика-дауна, то уже через пару минут тебе придется общаться не со мной а с моим ЕЖОМ, а он у меня, предупреждаю, вспыльчивый, хоть и веселый, и совершенно на меня не похож.
Пожалуй, я, действительно, выглядел не самым лучшим образом, но меня можно было понять, по крайней мере, я искренне на это надеялся. Еще несколько мгновений мы молчали. Я пытался переварить ее слова, а она терпеливо дожидалась, когда я смогу это сделать. И тут я заметил, как ее нос начал менять форму. Он стал стремительно вытягиваться и чернеть. Заметив, что я наблюдаю за этим процессом, она смутилась, схватила руками свой нос и пулей вылетела из комнаты. «Ну, ничего себе влюбился» – только и успел подумать я, как вслед за этими словами в комнату ворвалась, подобно урагану, или хотя бы отряду омоновцев, она. Вернее, это была уже не она, а, самый что ни на есть, настоящий ЕЖ. Маленький, с иголками, все как положено, даже усики у него были. И он ими так забавно шевелил при разговоре.
– Трам-пам-пам! – Воскликнул, ЕЖ, влетая в комнату. – Встречайте, всеми любимый и обожаемый ЕЖ. Ехууууу!!!!
Я как стоял, так и сел. Хорошо, что рядом был стул. На него я и сел, а не на пол, как вы подумали.
А ЕЖ уже вскарабкался на диван и, устроившись поудобнее, размахивал правой лапкой навесу.
– Так, почему я не слышу положенных мне аплодисментов? – Обратился он ко мне. И тут же в его лапах оказалась табличка с надписью «АПЛОДИСМЕНТЫ», и в комнате, непонятно откуда, раздались эти самые аплодисменты, такие, какие обычно бывают в различных шоу на телевидении. Я подался общему настрою и также выдал пару громких хлопков. Табличка исчезла так же неожиданно, как и появилась несколькими секундами раньше, а ЕЖ уже внимательно смотрел на экран телевизора и проговаривал за Галкина шутки, опережая его на 2 предложения.
– Фу, ты блин, – выругался он, спустя какое-то время, – повторяют что ли? Это же в прошлом году было. Халтурит Эрнст, совсем что ли нас за лохов держит? Ну, я ему еще скажу пару ласковых на совещании. А ты чего уставился? – Это он уже мне. Наши глаза встретились, и он вытащил свой длинный проколотый язык. В языке красовалась та же самая штанга, что и у моей Светы. Я ничего не ответил. ЕЖ пошевелил языком, убрал его обратно и снова уставился в телевизор.
– Лучше бы камеди показали – Пожаловался он, – Мартиросян мне, сволочь, сотню должен. У тебя нет взаймы сотки?
Я порылся в кошельке и протянул ЕЖУ сотенную купюру. Он с радостью принял ее и повертел в лапках, затем наткнул на одну из иголок. Сотня тут же исчезла.
– Угу, спасибо, выручил! Отдам нескоро, хочешь, можешь стрясти с Мартиросяна, хотя он тот еще жук, скажет, «кто ты такой?», «я тебя впервые вижу» и от меня начнет открещиваться, мол, мы с ним не знакомы, водку вместе никогда не глушили, шутки не сочиняли. А у самого этих соток – куры не клюют. Куры они умные, собаки, только баксы поклевывают, деревянными их уже не удивишь. Вот блин, зажрались.
На мгновение я ощутил, что меня осенило. Все это сон, и никакого ЕЖА я не вижу. Нужно только проснуться, и все будет хорошо. Я зажмурился, и…. Когда я открыл глаза, ЕЖ по-прежнему сидел на диване и с невозмутимым видом щелкал клавишами телевизионного пульта. Нет, не почудилось, я не спал.
– Что ж, я сижу-то? – Неожиданно вскочил он. – У меня ж там лесапед мерзнет. Мой любимый, трехколесный. – И тут же вылетел из комнаты и в долю секунды вернулся обратно уже верхом на трехколесном «лесапеде» красного цвета. ЕЖ стал кружиться по всей комнате, не переставая давить на звонок, висевший у него на руле. Звонок был противный, поскольку из его динамика доносилось караоке песни «Детство, детство ты куда бежишь» Юры Шатунова. Вдобавок сам ЕЖ распевал ее, идеально имитируя голос ее исполнителя. Я молча наблюдал всю эту картину.
Наездив по комнате километров 7, а то и 8, ЕЖ слез с «лесапеда», и тот, уже по обыкновению, растворился в воздухе. Взгляд ЕЖА вновь обратился в мою сторону.
– Не нравишься ты мне, парень. Готов спорить, что тебе по ночам Моисеев снится.
Я сглотнул, и открыл было рот, но не решился на ответ.
– Ладно, расслабься, шучу я – продолжил он, – мне самому иногда еще и Пенкин снится, и даже Жанна Агузарова. Сегодня ж новый год, че-то ты какой-то невеселый.
Повеселишься тут.
– Да нет, мне весело – выдавил я из себя и улыбнуться умудрился каким-то способом.
– Ну, смотри мне, а то сдам тебя Геям, там ты в раз веселым станешь. – Захохотал.
«Может, пора уже сматываться?» – пронеслось у меня в голове, но ноги были, словно ватные. Я бы и на ватных ногах умотал, если бы остальные части тела тоже были ватными и весили соответствующе. А ЕЖ все не унимался.
– Чёй-то я голодный – пожаловался он, – пожрать бы чего. Ну чего стоишь, иди угощай гостя долгожданного… А ну тебя, остолоп ты прям какой-то, сам найду. – И в очередной раз выбежал из комнаты. Теперь же он вернулся не так скоро, как сделал это в предыдущий раз. Он шел вразвалку, медленно передвигая лапы. В одной лапе ЕЖ держал уже надкушенную куриную ножку, в другой открытую бутылку шампанского. Его брюшко значительно увеличилось. Дотопав до дивана, ЕЖ не без труда вскарабкался на него. «Уф» – пыхтел он, не переставая.
– Терпеть не могу этой красной икры. У меня от нее икота всегда начинается. – В доказательство своих слов ЕЖ тут же начал икать. – Ик! Ну вот, ик, говорил же, ик.
Он раскрыл свой небольшой, но, как мне показалось, огромный бездонный рот и вылил туда остатки шампанского.
-Ик. То ли дело – черная ик. Орочка. Я с нее балдею прямо, приход почище, чем от грибочков. Но тебе, ик, да что ж такое, не понять. Кстати, я у тебя уже час гостю, тьфу ты, госчу, ик, то есть гощу, а мы до сих пор даже не знакомы. Нехорошо это. – Сказав это, ЕЖ погрозил мне пальцем, а может и не пальцем, я, сожалению, не знаю, как у них называются эти части конечностей. – Разрешите представиться, ик, – продолжил он, вставая. – Энрике Мария Карлович четвертый. – И протянул мне лапку для рукопожатия. Или лапопожатия. Тьфу ты. Я запутался.
– Максим – сухо выдавил я из себя и пожал его крохотную лапку. Она была теплой, колючей и жирной, полагаю, что ему следовало отложить ножку, прежде чем протягивать мне лапу, но он этого не сделал.
– Скучный ты какой-то – скривил мину на лице ЕЖ, – но, видать, ничего не поделаешь, какой уж есть. Ладно, черт с тобой, давай за знакомство! – Он протянул лапку к бутылке, но обнаружив, что та была уже пустой, огорченно повертел ее в лапах и бросил на пол. Бутылка разбилась. Заметив мое недовольное выражение лица, он ни капли не смутился, а напротив нагловато так произнес:
– У тебя пылесос есть?
Я пожал плечами. У меня-то есть, но я же находился в квартире Светы.
– Ну, вот и пропылесосишь. Тащи лучше спиртное. За знакомство пить будем – Напомнил мне ЕЖ. – Может, хоть это тебя расшевелит.
Я поднялся на ноги и вышел на кухню. Здесь уже был порядочный беспорядок. Пустые кастрюли и вазы для салатов валялись на полу, повсюду были размазаны майонез и кетчуп, на люстре висел бюстгальтер Светы. Я снял его оттуда и аккуратно положил на холодильник. Теперь мне стало понятно, зачем Света готовила так много еды. Прожорливый, оказывается, этот ЕЖ. Повезло мне с девушкой, ничего не скажешь.
Я открыл еще одну бутылку шампанского и вернулся в комнату. Как бы мне хотелось, чтобы ЕЖА тут уже не было, но моим мечтам не суждено было сбыться. ЕЖ включил Надежду Кадышеву на полную громкость и отрывался по полной. Он двигался нелепо, по-ЕЖИному что ли, неуклюже, но вполне пластично. Получалось забавно, мне даже самому захотелось забыть об этом бреде и поколбаситься хотя бы немного, совершая безумно пошлые движения бедрами или движения подобные движениям коровы, надевшей коньки и впервые вышедшей на лед, движения, будто засунул два пальца в розетку, после чего и самому похорошело, и друзей повеселил. ЕЖУ было на все плевать, на то он, наверное, и ЕЖ, тем более, что кроме меня никто его не видел, а я, честно признаться, и сам не ахти какой хореограф. ЕЖ совершал волнообразные движения, когда я наконец-то решился и присоединился к нему. Мы повторили танец из кинофильма Квентина Тарантино «Криминальное Чтиво», только ЕЖ был в роли Джона Траволты, а мне пришлось стать Умой Турман, но я достойно справился с этой ролью. В заключении ЕЖ довольно ловко сел на шпагат, а я умудрился разбить одну из лампочек на люстре точным выстрелом пробки из бутылки шампанского.
– На счастье – Успокоил меня ЕЖ. – Нам на счастье, Чубайсу на горе! – И залился звонким смехом.
А я впервые подумал, что он не такой уж и противный, как мне сперва показалось. И танцует неплохо. Все-таки до того, как превратиться в ЕЖА, он был девушкой, которая мне очень понравилась. Понравилась так, что я был готов рвать на себе волосы от счастья. Поэтому, расчувствовавшись, я налил ему и себе шампанского в фужеры, после чего мы чокнулись и выпили. Правда, я, наверное, чокнулся значительно раньше, но проверить это у меня не было ни малейшей возможности.
– Вот ты, Макс, сколько можешь выпить? – Поинтересовался он, пританцовывая возле елки.
– Ну, я бы не сказал, что алкоголик, но пол-литра в легкую.
– Эээ, фигня – Махнул он лапой, изрядно уже захмелев, – Вот мы – ЕЖИ – пьем и никогда не пьянеем. Никогда. Хоть цистерну в нас влей. – Сказал и упал, как сосиска.
Я осторожно подошел к нему. Он лежал, не шевелясь. Я аккуратно дотронулся до него. Раздался громкий и протяжный храп и сменивший его «ик», затем храп возобновился. Я взял ЕЖА на руки и положил его на диван. Он перевернулся на бок и едва ворочающимся языком произнес:
– Где тут у вас оливье? Счас я ему устрою заливное.
Я выключил телевизор. До нового года оставалось еще полтора часа. Нетрудно было представить, какой год меня ожидал впереди. Что мне было делать? Уйти? Самое простое – это уйти, а как же Света? А вдруг могло случиться так, что мне больше не суждено ее увидеть. Вдруг, она навсегда останется этим гнусным ЕЖОМ– алкоголиком с ужасным именем, которое я и запомнить-то не сумел, Энрике Мария, а дальше забыл. Вроде бы русский ЕЖ. Да ну его, колючего. Мне не хотелось еще больше расстраиваться, чтобы хоть как-то отвлечься, я стал прибираться на кухне. Отмыл стены, кастрюли, сковородки, поставил на место стулья, разбросанные по всей комнате и так далее, к чему забивать вам головы этими никому неинтересными бытовыми подробностями? Удивительно, маленький ЕЖ, а набедокурил так, что и не всякий слон сумеет. Сразу видно – русский ЕЖ, никакой другой так не сумеет. У нас менталитет другой, ептыть.
Вернувшись обратно, я заметил жидковато-густую лужицу неподалеку от дивана. Свесившись с него, ЕЖ продолжал ее увеличивать. Наконец, он выпрямился и посмотрел на меня пьянющими глазами:
– Напрасно многие полагают, что ЕЖЕЙ не тошнит – проинформировал он меня, – Тошнит, еще как тошнит. И я тому живой пример. – И снова за старое.
Мне стало жалко колючего. Пить не умеет, а все туда же, ему, поди, еще и 18-то не было, хотя вел он себя так, что многие взрослые могли бы позавидовать. Мне пришлось и это убирать. Я налил крепкого чая и напоил им беднягу. Он с благодарностью принял стакан и с криком: «Кто последний выпьет, тот Сказложоп» махом выпил все его содержимое. Но тут же стал носиться по комнате, как Пегас или Росинант великого Дона Кихота. Пришлось мне его в морозилку засунуть на минутку, где он, кстати, и протрезвел. Скажите жестоко? Ничего подобного, он сам того потребовал. Вышел из морозилки ЕЖ румяный, повеселевший с, бог весть откуда взявшейся, шапочкой Санты на его колючей голове.
– Новый год же. – Пояснил он мне.
– А борода где? – Хотел пошутить я.
– На подбородке – Ответил он, обломав придуманную мною шутку. Но я не обиделся. Вот еще. Ни капельки совсем не обиделся. Даже на йоту не обиделся. Делать мне нечего – на ЕЖЕЙ всяких обижаться. Подумаешь, шутку обломал… Обидно, блин.
Я протянул ему мандарин, он тут же его проглотил, прямо в кожуре. Ну и пусть. Я все равно не обиделся. Совершенно не обиделся. Я вообще обижаться не умею. Почти.
– Ничего, что я тут у вас почудил? – Поинтересовался ЕЖ.
– Да, ничего, – начал было я, но он тут же меня перебил.
– Да, ладно забей ты, мне Мартиросян сотку должен – придет – уберется. А че ты не спрашиваешь, откуда у меня такое необычное имя?
– Откуда?
– ОООО, от Родителей. Гык? Смешно, да? Наколол, наколол!– Он вновь начал смеяться, как ребенок! Даже шапочка слегка съехала набок.
– А умеешь, как Папай? – И он начал двигаться точь в точь, как Папай. Здорово! Я даже позавидовал ему немного. Попробовал сам. Угу, фигушки, не получилось.
– А я тебе рассказывал, как старушка Шерон Стоун сваталась за меня? – Спросил он, натанцевавшись.
Я отрицательно замотал головой.
– И что ты даже в интернете ничего подобного не читал?
Я снова покачал головой.
– Вот ты лузер, однако. Таких еще поискать. – Захохотал ЕЖ. – Ну, слушай тогда. История такая. Иду я как-то по Манхэттену. Красивый такой, в тельняшечке, улыбаюсь. Ну, прямо этот – Ричард Гир – в молодости. А девки на меня так и вешаются, так и вешаются, прям, хоть сам хватай себя и вешайся от радости. Вот прямо штабелями укладываются передо мной. А я что, я ж по Манхэттену иду, мне на девок плевать почти. У меня дело серьезное. Мне с Мартиросяном встретиться надо. Он, кстати, мне сотку должен, свинтус. И тут Она. Шерон. Ну, я не сразу, конечно, догадался, что это она. Сперва карету увидел, она в карете прискакала свататься за меня. Увидела меня, выскочила на улицу, бежит ко мне. «Любимый мой, Энрике, – кричит мне, я твоя навеки». Женись на мне, говорит, меня пол Голливуда любило, пол мира обо мне мечтало, а я тебя только одного люблю. Забирай, говорит, мои миллионы, продавай все мои особняки, если хочешь, но только женись на мне, а иначе я за Шандыбина выйду, потому как без тебя мне жизнь не мила. Ну, я пожалел ее, женился на ней. Не Шандыбину же, думаю, такое счастье отдавать. Ух, а свадьба шикарная была. Клуни у меня свидетелем был, а у нее Пенелопа Круз свидетельницей. Вот так вот – это тебе не на кукушатах гадать.
Не сказать, что я от природы недоверчивый, но поверить в такую ересь…? А он, чтобы вы думали, протянул мне паспорт, на, говорит, почитай. Я раскрыл. С виду обыкновенный паспорт, самый что ни на есть настоящий, с печатью, с фотографией. И на фото этот самый ЕЖ, а под фото написано Энрике Мария Карлович четвертый. И штамп о браке стоит. И в нем написано, что состоит он в браке с Шерон Стоун. Ну, ничего себе история. А ЕЖ паспорт у меня отобрал и мой требует. Я пригляделся, а у него на голове вместо колпака новогоднего уже милицейская фуражка нацеплена. И он с таким серьезным видом:
– Ваши документы.
Я и протянул паспорт. А этот, гаденыш, не открывая его, прямиком в рот, и проглотил. Вот троглотит-то. И спокойно так на меня посмотрел, улыбнулся.
– Подумаешь. Паспорт. У меня их миллион, хочешь подарю? – И протянул мне еще один паспорт. Я раскрыл его, а там фотография Люка Бессонна и имя красуется – Люк Бессонн. Я и не стал огорчаться. Забрал паспорт
– Черт, – неожиданно воскликнул ЕЖ, – Скоро ж новый год, а мы тут с тобой вдвушник сидим. Полуууундра, свистать всех сюда! – И телефон схватил. Сидит, номер набирает:
– Алло, Степаныч! Здарова! Угу, угадал, Энрике беспокоит. Дуй к нам, новый год встречать будем! Грибочков не забудь, моих любимых! Все, чао, жду!
И следом еще один номер набрал.
– Алло, Гарик? А Гарика могу услышать? На съемках? Да плевать. Подать мне его сюда, Скажите, Энрике звонит! О, Гарик! Здравствуй, дорогой! – Расплылся в улыбке! – Мартиросян! Ты совсем обнаглел? Ты мне сотку должен, когда отдашь? Точно? Железно? Арматурно? Смотри мне, чтобы не как в прошлый раз. Угу, ты меня знаешь, в бетон урою, пасть порву, в Аншлаг отправлю. С новым годом тебя, дорогой!
В это время по стене пробегал маленький безобидный паучок, ЕЖ ловко схватил его и отправил в рот. Никакой культуры у человека, то есть у ЕЖА, тьфу ты, снова запутался.
А ЕЖ все названивал и названивал.
– Шандыбин? Гы-гы-гы! Не видать тебе Шерон, как собственной лысины. Коньяка побольше прихвати.
– А что, и Шандыбин придет? – Ужаснулся я.
– Угу, только мы его не пустим! Каждый год накалывается, как ребенок прямо, снова в подъезде заночует!
– А не слишком ли грубо?
– Неа! Его ж все за деда Мороза принимают, наливают бесплатно! Алло! Привет! Я, да! Счас, погоди! Ты куришь?
Я отрицательно покачал головой.
– Тащи! Нам больше достанется, он не пыхает! – Повесил трубку. Мордочка расплылась в улыбке. – А чего это ты в новый год один? У тебя, что девушки нет что ли?
– Издеваешься?
– Нет, я серьезно. – А у самого глаза хитрые-хитрые.
– Есть.
– А кто она? – Перед ним возник небольшой кальян, который он тут же начал раскуривать.
– Ты!
– Ты что ненормальный? – Мордочка растянулась, его начало кумарить. – Я не девушка, у меня и жена есть. И потом, ты прости, но ты не в моем вкусе, Вот, помню, мне как-то Пенкин приснился….
– Как это не в этом вкусе? – Возмутился я. Когда ты был Светланой, я был очень даже в твоем вкусе.
– Максимка, ты что, с дуба упал? – Его совсем уже повело, до чего же забавная мордочка у него была в тот момент, но мне было не до любования. – Какая Светлана? Я ЕЖ, никаких Светлан я не знаю и знать не хочу. О, тепленькая пошла! Но, залетная! Ну и накурено тут у вас, Ик, вот Мартиросян придет и проветрит, он мне сотку должен. – Совсем, видать, ему крышу сорвало.
Но не успел я так подумать, как комнату заполонили ЕЖИ. Их было сотни, все они начали галдеть и поздравлять друга с наступившим новым годом. Потому что с их появлением, куранты начали бить 12. Вот так я встретил новый год. Я был лишним на этом празднике ЕЖИНОЙ жизни. Они веселились, пели песни, пили шампанское. Но громче всех радовался ЕЖ по имени Энрике, а ведь еще с утра это была моя Светлана. Девушка, которую, я, как мне показалось, любил. И тогда я встал, и ушел. Как сказал Филипп Киркоров: «Встала и ушла». И хоть говорил он это не мне, и я не женского рода, но поступил я точно так же.
Я вышел на улицу. Падал пушистый сказочный снег. На улице было шумно. Конечно, как еще может быть в новогоднюю ночь? Я присмотрелся повнимательнее, всюду радовались ЕЖИ. ЕЖИ, ЕЖИ, ЕЖИ. Сплошь и рядом колючие, и ни одного человека, и только голос Максима Галкина откуда-то сверху, напоминал, что когда-то на этой планете были люди.
«Уши-то и отвалились» – Говорил он. И хотелось верить ему, верить в то, что чудеса возможны, что детство никогда не закончится, и каждый новый год всегда будет долгожданным и будет приносить только положительные эмоции. Хотелось верить, что этот снег будет идти долго, что вместе с ним растают все наши беды и обиды, а землю укроют полотна тюльпанов и подснежников.
ЕЖИ взрывали ракеты, ЕЖИ играли в снЕЖки, а я шел и смотрел на небеса. На пути возник огромный баннер, на котором были изображены герои фильма «Ирония судьбы. Продолжение». На Сергее Безрукове сидел шарфик, рекламирующий фирму Билайн. Какое-то время я стоял и смотрел, смотрел на этот шарфик, на Хабенского. Он сверху изучал меня поедающим сердитым взглядом, будто пытался проникнуть в самое нутро и найти там хоть какие-нибудь зародыши осмысленности. А снег не прекращал укрывать собою противную серость асфальта. Затем я плюнул и пошел дальше.
ЕЖИ остались позади, все осталось где-то сзади, я шел по головам звезд, по ковровой пустоте космоса, наступая на плечи и ноги миллионов человеческих желаний, шел туда, где ждала меня Светлана.
– У меня есть ЕЖ – сказала мне она.
Теперь и у меня появился ЕЖ. Мой внутренний ЕЖ по имени Энрике Мария Карлович пятый. Шучу. ЕЖ по имени любовь…..
