· (Нганораха /ненецкий/ – подобная лодке, т. е. гора, похожая на
· перевёрнутую лодку)
·
· За полярным кругом, с восточной стороны хребта Красный Камень, примостился городишко Харлов. Городишко небольшой – тысяч пять– семь населения. Харлов лежал в долине реки Собь, поднимаясь своими улицами с пятиэтажными, белыми домами к самым отрогам Полярных гор. Местное население называло эти горы – Нгарка Пэ, что переводилось, как Большой Камень. Харлов был самым крупным населённым пунктом в горах Нгарка Пэ. Светлые пятиэтажные дома и улицы, обсаженные раскидистыми берёзами и стройными лиственницами, больше напоминали уютный, туристический приморский городок, нежели индустриальный узел в Заполярье. От Харлова во все стороны шли грунтовые дороги, пробитые вездеходами и крупнотоннажными тягачами, на буровые, разрезы и прииски. В округе, на сотни километров, добывали бариты, хромиты, медь и золото. Для многих экспедиций и промышленных компаний Харлов был перевалочной базой. Через него проходила прямая железнодорожная магистраль от самой Москвы. В самом же городе стоял только огромный железобетонный завод и огромная "зона" строгого режима, обнесённая колючей проволокой. Вот и все градообразующие предприятия.
· Собь – река горная, судоходства на ней, по причине мелководья и узкого русла, никакого нет. Растекается она уже после Харлова, когда уходит вниз, на равнину, в большую приполярную тайгу Сибирской равнины. А здесь её бороздят лишь моторные лодки, байдарки и плоты многочисленных туристов, что сплавляются каждое лето по Соби через массивы Полярных гор до Харлова. Харлов – первый населённый пункт в континенте Азия. Железнодорожная магистраль пересекает весь городок и уходит дальше, до самой великой реки Обь.
По дорогам, во все окрестные горы, через перевалы, ручьи и реки Нгарка Пэ, откатал уже почти пять лет, зимой и летом, в пургу и слякоть, дождь, мороз да прочую, другую непогоду, Михаил Львов – водитель большегрузного тягача, самой распространённой марки – "Урал". Высокая, трёхосная, везде проходимая машина, казалось, была только и создана для тех мест, где дорог вообще нет и быть не может. Она забиралась в любые горки, спускалась в овраги, проходила любые болота, тонула в них, ломалась, чинилась здесь же, на месте и двигалась дальше. Умирала машина "Урал"лишь тогда, когда сил жить не было даже в железе.
· На своей машине Михаил Львов регулярно возил за сотни вёрст цемент на буровые геологов. Изредка, по необходимости, вместо кузова ему ставили «бочку» и он возил на те же буровые солярку. По воскресеньям, обычно, Михаил не работал никогда. Даже когда в дальние рейсы ходил. Всегда рассчитывал поездку так, чтобы к выходному вернуться. По воскресеньям Михаил встречался со своим шестилетним сыном от первого брака. Михаил был "воскресный" папа. Тридцатилетнего Михаила такие встречи не очень устраивали, но работа – есть работа, а мать ребёнка – есть мать ребёнка. Если будешь лезть в будние дни к сыну, то встречаться с ним будешь два раза в месяц, согласно закона! И весь разговор. В закон Михаил не совался и знать не знал, что там ему положено по всяким хитрым правовым нормам. Сегодня был выходной и он рассчитывал покатать сына на моторной лодке по реке. Лодку он арендовал у одного знакомого за пару бутылок водки. Стоял август, самое начало, и тёплые дни могли закончиться внезапно и навсегда. Он уже давно обещал сыну Егору обогнуть по реке Собь скалистый хребет Красный Камень, потом пешком дойти до водопадов и по ним подняться на вершину Красного Камня к горному озеру, лежавшему прямо под огромным ледником. Поездка такая заняла бы целый день, а может и больше, но ночи, в начале августа, стоят "белые" и волноваться повода не было. Задержатся, так задержатся. Провиант они с сыном возьмут по дороге на причал.
· Сам Михаил не был местным уроженцем, а приехал в Харлов за супругой. Она здесь родилась, выросла и даже имела свою жилплощадь. Михаил прожил с ней два года, да и развёлся. Однако в городе остался. То ли из-за сына, то ли просто привык. Работа нравилась. По горам мотаться. И коллектив попался без подлянок. Так пять лет и "откатался". Все дороги знал, все xитрости местности. К примеру, сейчас неделю шли дожди, в горах полыхало грозой, река поднялась, бурлит. Потому через Собь раньше, двух-трёх дней хорошего солнца и соваться нельзя. Пусть вода сойдёт немного. А на моторке можно очень даже хорошо и берегом пройти.
· Дорога к дому сына лежала мимо его гаража и Михаил, как обычно, всегда заглядывал, в выходной день к себе на работу. Заглядывал без особой причины, просто проверить. Сменщика у Михаила не было, потому его "Урал" в выходные дни стоял без дела. В гараже суетилось пара слесарей возле одного грузовика, разобранного до самого своего скелета и, один из их, сразу после приветствия, ткнул гаечным ключом в сторону "кандейки" начальника, сказав негромко:
· – Тебя искал.
· Михаил вошёл в кабинет начальника. Тот поднял на него усталый взгляд, помолчал и, как извиняясь, сказал:
· – Ты уж, Михаил, того... придётся повременить с пацаном. На "южной" буровой травма, нужен врач, никого нет... в общем как всегда. Поедешь?
· – Через реку? – даже опешил Михаил, – Вода же поднялась? Утону.
· – Врач уже на подходе. Едешь?
– Да я сегодня сыну обещал.
· – Едешь? Мужика там рубануло... присмерти лежит.
· Начальник глянул на него даже без тени сомнения в положительном ответе.
· – К пацану заехать надо... извиниться. Обещал ещё месяц назад на водопады сводить.
· – Хочешь вместе извинимся? – спросил начальник, – Сам встану на коленки перед твоим пацаном и скажу – папа нужен Родине!
· – Не надо, – промычал Михаил, – где врач?
– Уже в пути, сейчас подъедет. Машина как?
· – Нормально машина. Утону, Михалыч, как чувствую, утону... Ты жe знаешь у меня "выхлопная" не выведена наверх, заглохну и конец всему... приехали! Где– нибудь посередине реки.
– А я в тебя верю, – сказал тот, – никому не верю, а тебе верю... ты и без машины доедешь.
– Конечно, – как согласился Михаил, – тебе лишь бы отправить.
· – Иди, готовь машину. Я врачиху сам приведу.
· – Баба что ли?
· – А что баба? – изумился тот, – Плохо что ли? С бабой в дороге веселее. Ты в предрассудки не верь. Ты же мужик!
· – Не знаю. Начнет ныть на каждой кочке.
– Ты кстати на "южную" буровую, на вторую идёшь, понимаешь?
· – За ледник?
– За ледник. После дождей, наверно, ещё ручьи пойдут. Смотри там, осторожнее. Вода грязная может быть, не видно ни хрена. Иди проверяй машину.
· Проверять "Урал" особой необходимости не было, Михаил всегда ставил машину после работы в исправном состоянии. Под капот заглянул на всякий случай, да и весь осмотр. Потом заглянул в кабину – чисто. Потом подумал – какую игрушку сыну купить? Егор просил такую, на какой папа работает. Его окликнули и он увидел своего начальника, рядом стояла врач. Михаил глянул и сразу заключение сделал.
· "Вот с такими – хуже нет. Вот с такими – это пропасть, это лучше вообще никуда не ехать... жаль, что там человек помирает... отказался бы... а с такими exaть – это всю дорогу – ой,ай, уй, вый ! Тоже мне врач... два вершка, ещё и напудрилась, как на вечеринку."
· Она подошла и сказала:
– Анжелика, Можно просто Анжела.
· Он пожал eй руку, как и положено. Рука была маленькая, как у девчонки. Посмотрел так, с высока, потом доложил:
· – Михаил. Можно просто... Миша.
· Анжела сказала – Миша, так Миша, а потом уже очень серьёзно:
· – Куда садиться?
· – В кабину, – протянул Миша, – извините, у нас тута не очень...
– Что? – спросила она серьёзно.
· – Не очень чисто, – добавил он и посмотрел на начальника – тот поморщился.
· Кроме небольшого чемоданчика с красным крестом у Анжелы ничего не было. Одета была как на пикник – штаны там какие– то, куртёшка лёгкая, под ней рубашка, сапожки дамские... В общем, никак не была одета.
– А Вы кто? – спросил он немного грубовато.
· – Как понять? – повернулась она и очень хорошо взметнула брови.
· – Так это... как врач... Вы кто?
· – Как врач – я хирург, – ответила совсем просто.
– Ах, да, забыл.
· – Ничего. Мы едем? Кажется, у нас очень мало времени... судя по вызову.
· – Садитесь. Мы едем, – сказал на это Михаил, – по пути только заедем в одно место. Мне с сыном повидаться надо. Я сегодня выходной... был.
· Когда десятитонный "Урал" выезжал со двора гаража, начальник крикнул:
– Харчи купи!.. Поехал.
· Михаил сделал вид, что не услышал. Потом спросил у Анжелы:
– Лет сколько?
· – Что? – как оскорбилась она.
– Сколько лет в хирургии?..
· – Два года, – сказала она серьёзно, – у меня кафедра академика Полянского.
· Михаил посмотрел на неё и улыбнулся, с улыбкой и сказал:
· – Тогда ладно, если самого Полянского.
· По дорогам города Харлова "Урал" шёл хорошо, чисто и не тряско. Асфальт. Когда город закончился, закончилась и асфальтовая дорога. Пошла грунтовка – вверх– вниз, вверх– вниз, скок, скок, можно сказать – не совсем уютно.
· На самом выходе из города они заехали к сыну Михаила. Пятиэтажный дом стоял на самой окраине. Михаил вышел из кабины, взял игрушку – красно-жёлтый грузовичёк с мотором, который ещё вчера купил в местном минимаркете и, подойдя к дому, кинул маленький камушек в окошко на втором этаже. Там быстро отворилась рама и в окне появился мальчишка лет шести. Он улыбнулся отцу радостно и тепло, тут же увидел игрушку в руках отца, негромко сказал ему:
· – Папа, грузовик кидай?
· Михаил кинул. Егор поймал. Потом также тихо проговорил:
· – Не можешь сегодня? – здесь он глянул на "Урал" и на сидевшую в нём Анжелу, – Когда вернёшься?
– Ну– у, как привезём раненого с буровой, так и вернёмся, – пообещал отец, – я свожу тебя на водопады.
· – Я знаю.
· – С мамкой там не очень вредничай... ладно?
· – Ладно. А как называется этот грузовик? – повертел он игрушку в руках.
· – КАМаз.
– Папа, всё будет хорошо, – сказал Егор.
· – Ну да, – сказал папа и пошёл к своему "Уралу".
· Там посмотрел на Анжелику и проговорил доброжелательно, но в тоже время как нехотя:
· – Ехать долго. Выдержите?
– Выхода же нет? Я врач.
– Врачи бывают и мужчины.
· Он забрался в кабину, ещё раз глянул на неё и проговорил, словно диагноз поставил:
– Впрочем, иногда женщина сильнее мужчины.
· Машина завелась и покатила со двора дома. Проезжая по городским окраинам, Михаил хитровато посмотрел на свою спутницу, потом глянул вдаль на дорогу. Городские окраины промелькнули очень быстро и пошла ухабистая тундровая грунтовка. Дорога шла вдоль левого берега Собь и, когда город полностью скрылся из виду, оставшись где– то за кузовом " Урал а", Михаил ещё раз глянул на Анжелику и спросил:
– Не страшно?
· – Что не страшно? – явно не поняла она.
– С чужим мужиком в горах.
· – Изнасилуете, что ли?
· – Да нет, – потерялся он, как-то засомневался и дополнил, – горы, это ведь... опасно всегда.
· – И что опасно?
· – Переправа, река полноводная после дождей, да и вообще бандиты шляются. Повсюду.
· – Я этого не знаю. Я здесь недавно.
– А знали бы, не поехали?
· – Поехала. Работа такая.
· – С мужем сюда приехали?
· – Можно подумать, что Вы не заметили отсутствие кольца на пальце. Так приехала. Сама. Считайте это "распределением" института.
· Она замолчала, потом договорила:
· – С начальством поругалась бывшим. Вот и предложили сюда. Думать, особенно, времени не было.
· – Знаете, что я заметил? – спросил очень миролюбиво и весело Михаил.
· – Нет, – мотнула она головой и отвернулась.
· – У нас с Вами одежда одинаковая, только у меня размером больше?
· Анжелика повернулась к нему и улыбнулась, мило так, очаровательно, как улыбаются женщины, когда им, к примеру, дарят цветы. Потом посмотрела в окно и, ткнув туда рукой, поинтересовалась:
· – А что это за хребет? Гора как называется?
– По местному – Нгарка Пэ.
· – И как переводится?
· – Большой Камень.
– А мы куда?
· – Мы дальше, много дальше. Устанешь ехать.
· Рядом с дорогой, а точнее с рекой, шла железная дорога. Иногда река уходила к другому берегу и скрывалась за стеной берегового леса. Пляж реки был огромен. Иногда рядом с ними проплывали целые озёра воды, что осталась здесь в ямах ещё с весны. Один раз Михаил заехал прямо в реку и машина пошла по мелководью, вода быстро скрыла колёса и стала подбираться в кабине. Анжелика испугалась, повернулась к Михаилу, увидела доброе, смеющееся лицо и успокоилась – Михаил, похоже, дурил.
· Очень скоро долина расступилась. По одному берегу горы ушли вдаль, по– другому высилась всё та же каменная громадина Красного Камня. Хребет был огромен, возвышался очень отвесно и был совершенно лишён растительности. Лишь мелкие ущелья, разрезавшие его поперёк, пестрели у своего основания зеленью лиственниц и берёз. Иногда дорогу, а точнее реку перелетали пичуги. Они выпархивали из кустов у самой воды, словно их выстреливали из пушки. Потом, казалось, не летели, а неслись поперёк реки, исчезая в кустах, другого берега. Проезжая пляжем, Анжелика отметила, что река была всё же не узенькая. И вода в ней была не маленькая. Можно даже сказать глубокая. Дно иногда просто терялось. Потом откуда-то на железной дороге появился поезд из трёх вагонов. Михаил сказал, что поезд зовут "рабочий". Так называемое – местное сообщение. Поезд ушёл, а Михаил, вдруг остановился. Причём остановился, как это делают, когда давят на тормоз до отказа. Машина как– то взвизгнула и прошуршала шинами под водой. Тут же послышался слабый шум ближайшего речного переката.
· – Что случилось? – спросила Анжелика, с той тревожностью в голосе, с какой могут спрашивать женщины, совершенно не владея ситуацией
· – Ты не видишь? – удивился он, – Глянь внимательно.
· Анжелика посмотрела куда указывал Михаил и увидела там человека. Человек стоял у реки, на их берегу.
· – Может железнодорожник, или рыбак? – предположила она.
– Может, – протянул он, – а может... и не железнодорожник.
· Он как– то, неуловим движением, что-то поправил за собой, но Анжелика ничего не увидела. Человек, похоже, до их появления шёл берегом, но услышав шум мотора остановился и теперь ждал, когда подъедут. Михаил газанул, грузовик тронулся и подкатил резко, на скорости. Также резко грузовик тормознул, из– под колёс даже камушки полетели. Мужик был небольшой, щуплый и уж какой-то очень бледный.
· – Случилось что? – спросил Михаил и увидел краем глаза, что Aнжелика сидит уже вся перепуганная.
· – С поезда сняли, – ровно ответил тот и смотрел на Михаила.
– Что так?
· – Денег не было. За Обь ездил. Отца хоронить. Теперь обратно иду. В стойбище. Двадцать километров иду, осталось ещё пятьдесят.
· – А провиант где?
· – Зачем? Семьдесят километров можно и без еды.
· – А кто сам-то будешь?
· – Зыряне мы.
· – Коми что ли?
· – Нет, зыряне мы, оленеводы. За рекой живем. Здесь летом кочуем.
· – Документы есть у тебя?
· – Нет. Может, возьмёте с собой, подбросите немножко?
· – Без документов? Нашёл дураков!
· Они замолчали оба. Похоже, Михаил обдумывал, человек ждал его решения, Анжелика не дышала.
· – Ладно, – вдруг сказал Михаил, – где стойбище?
· – За Нганорахой, на Лагорте стоим.
· Они вновь замолчали.
· – И в самом деле? – тихо спросила Анжелика.
· – И в самом деле, – согласился Михаил, – На Лагорте есть стойбище. Ему ещё топать и топать. Ладно, – сказал он путнику, – последний вопрос – кого– нибудь из стойбища назови?
· – Каневы, – сказал тот сразу.
– Тебя как звать?
· – Николай. Канев Николай.
– Садись, Николай!
· Анжелике только шепнул:
· – Не бойся, я с тобой, а человек он наш. Надо помочь.
· Николай поднялся на подножку машины и забрался в кабину. "Урал" взревел двигателем и тронулся. Анжелика пододвинулась к Михаилу. Они проехали ещё около, часа. Во время тряски, когда машину бросало в стороны, Анжелика пыталась и чемоданчик свой удержать и в то же время старательно держать дистанцию от Николая, как не доверяя ему. Михаил же увлечённо болтал с ним, иногда задавая такие вопросы, что Николай был вынужден как оправдываться.
– А как же ты через реку собирался переходить, если бы нас не встретил?
· – Я хотел до подвесного моста дойти, – ответил он.
· – А что по "железке" не шёл?
· – Да по реке удобнее мне, – как оправдался Николай, – А ещё... здесь же часто на Заполярный посёлок проходят грузовики. Думал, попрошусь. Хотел вначале у местных лодку попросить, да раздумал. Не дадут чужому.
· – Не дадут, – согласился Михаил, – чужому не дадут.
· – Потому и шёл здесь, – дорассказал Николай, – потому и ждал тут... машину какую– нибудь.
· – Это уже другое дело, – одобрил Михаил, – это резонно.
– А вы далеко?
· – Через речку, – почти бравировал Михаил.
· – Там? – он кивнул рукой чуть правее по течению, – Нa брод пойдёте?
– Брод один, здесь берег уже заканчивается, там начинается. Не боишься?
· – Что ж тут бояться? – удивился Николай, – Воды нынче много.
· Они подъехали через пять минут. Когда Анжелика увидела брод – бурлящую, тёмную воду в узком месте реки – её охватил ужас, даже страх суеверный. Михаил и Николай долго сидели и смотрели, где лучше переправиться. Михаил говорил, что он здесь уже не один раз переправлялся и хорошо знает дно реки, Николай же упирался, что вырос в тундре и лучше видит воду. Оба показывали почти в одно и тоже место, с разницей в несколько метров.
· Когда машина вошла в реку и вокруг колёс забурлил бушующий поток, Анжелика зажмурила глаза и поняла, что дни её сочтены. Михаил что-то мурлыкал себе под нос и смотрел на воду, высунувшись в окно, а Николай с равнодушием буддийского монаха глядел вперёд. Постепенно в его кабину стала входить вода. Она именно входила откуда-то от ступенек. Медленно так, плавно и неотвратимо. От мотора повалил пар. "Урал" дымил, как потушенный большой, лесной пожар. Потом уровень воды снаружи достиг того момента, когда капот почти полностью скрылся в реке. Что было в кабине – передать трудно. Николай просто молчал, уже по колено находясь в воде, Михаил ехал и смотрел на бурлящую вокруг них речку, которая уже перехлёстывалась через окно внутрь кабины. Анжелина вначале попробовала завизжать от холода речной воды, но потом подняла ножки как могла выше, стиснула зубы и замолчала, закрыв очень плотно глаза. Свой чемоданчик она из последних сил держала где-то над головой. Ну, а потом закончилось всё очень прозаически – "Урал" налетел то ли на камень подводный, то ли в яму провалился, нога Михаила сорвалась с педали газа и сразу всё замолчало. Вода уже заливала весь капот и плескалась у самых лобовых окон машины.
· – Пожалуйста, дайте выйти! – первое что прозвучало. Оба мужчины посмотрели в сторону Анжелики, – Очень холодно! – договорила она.
· Михаил с силой открыл дверь полузатопленной машины и вылез в кузов, потом просто вытащил туда девчонку, с чемоданчиком вместе. Николай выбрался сам. За тем Михаил вытащил из кабины охотничью двухстволку, какие-то снасти, Анжелика, когда её вытаскивали в кузов, успела всё своё сразу прихватить с собой – кроме чемоданчика, у неё был ещё и очень изрядно подмоченный пакет с едой. Первую минуту все молча взирали на воду крутящуюся возле кузова грузовика. Вода бурлила вокруг беспомощного «Урала» и всем говорила, что хозяйка здесь она и это её царство.
· Потом Михаил сказал удручённо– беспомощно:
· – Говорил же я своему начальнику – утону!
· До берега, к которому они ехали было гораздо ближе, нежели обратно. Михаил предложил форсировать оставшиеся метры вплавь, после чего подождать помощи на берегу.
· – И ваша помощь утонет также как эта? – зло выпалила Анжелика.
· Михаил посмотрел на свой «Урал» – врачебная помощь и действительно затонула. Анжелика, держа на головой свой чемоданчик, взяла да вдруг и спрыгнула с машины в воду. Михаил прыгнул за ней уже машинально, вместе с ним прыгнул и Николай. Анжелику едва не снесло течением, но Михаил её удержал, схватив рукой за плечо. Через пару метров напор реки ослаб и ноги их прочно встали на дно русла. Анжелика, тут же почувствовав, что держится уверенно и вода больше не пытается её утащить дальше, тут же резко дёрнула плечиком и пошла на берег. На берегу Николай забегал по пляжу реки и стал подбирать мелкий хворост.
– Надо костёр, надо костёр! – запричитал он, ни на кого не смотря.
· – Какой костёр? – опять зло спросила Анжелика, – У меня больной умирает за хребтом!
· – Ты до больного, в лучшем случае доберёшься суток за трое, – пояснил Михаил.
– Значит, за трое! – не смирилась она.
· Николай остановился и замер.
· – Анжелика, – сказал Михаил спокойно, – нам хребет горный надо обходить. Знаешь, что это такое?
· – Какой хребет? – немного снизила она тон.
· – Нганораха, – сказал Михаил.
· – Это много?
· – Как Красный Камень. Километры.
· Она как стояла, так и рухнула на землю. Точнее она села, но выглядело это как падение. Потом быстро встала. Глянула иронично на Николая и Михаила поочерёдно.
· – А вы – сильные мужчины ничего придумать не можете? Там человек присмерти! Есть же лодки, которые плавают, в отличии от ваших машин?
· – Нам надо было обогнуть хребет, дорога там, – вновь пояснил Михаил.
– И никак больше? – не сдавалась она.
· – Ну, – вдруг вступил до того молчавший Николай, – я могу предложить, но…
· – Предлагайте, Николя, предлагайте! – засуетилась Анжелика.
· – А вы выдержите? – всё так же невозмутимо спросил он.
– Выдержим, мы всё выдержим!
· – Можно перемахнуть хребет, – сказал Николай и глянул внимательно на девушку, – это один день пути. Может ещё ночь, смотря как сложится.
· – Это Нганораха, – напомнил Михаил и глянул на хребет, под которым они стояли, – там отвесная стена метров триста, или больше.
· – Здесь, – договорил Николай, – через ледник.
· – Ледник? – Михаил даже замер от удивления.
· – Я проведу вас краем ледника. Потом на ледник. Но это очень опасно.
– Мы пройдём, Коля, мы пройдём! – Анжелика подняла свой чемоданчик, – Куда идти? Показывай дорогу.
· Николай посмотрел на Михаила, тот отвернулся, словно по сторонам оглядывался. Николай вздохнул и они с Анжеликой пошли к подножию хребта. Михаил остался один. Тут вдруг вспомнил слова начальника:
· – Ты и без машины доедешь.
· Вначале пару раз матернулся себе под ноги, что вышло как– то не так... Потом глянул в удаляющиеся спины и пошёл за ними, совершенно не понимая, что делает? Шёл и думал – может и действительно чем поможет? Но через ледник?.. Глупость же! Мокрые, замёрзшие они стали подниматься в гору, пытаясь согреться хотя бы движением.
· Над ними нависал ледник. Ледник, был тоже отвесный. Словно топором обрубили. Из– под него бежал приличный ручей. Вода ручья на расстоянии казалось белой, сам ручей бурлил, пенился на камнях, сбегая к реке, и выглядел очень живописно. Стена льда, над его течением, была отшлифована до блеска, а холодом здесь веяло таким, что всем разом показалось – лето закончилось.
· Николай, явно знал эту местность и вёл их, где полегче. Вся растительность вокруг них, тянущаяся вверх выше человека, практически не ломалась, не трещала привычно сучьями, а лишь гнулась и пружинила, словно резина. Минут через тридцать подъёма, Анжелика, шедшая за Николаем налегке, потому как всю поклажу у неё сразу отобрал Михаил, спросила первого:
– Коля, а сколько Вам лет?
· – Мне? – переспросил он, как вспоминая, – Сорок будет.
· – А в гору идёшь, как пятнадцатилетний. Вроде и ростом небольшой, а шагаешь – паровоз догонишь курьерский.
– Я предупреждал – будет тяжело. Нам же успеть нужно? К больному?
· У самого основания горы показалось ущелье, прорезавшее её вглубь, сбоку от ручья, и уходившее куда-то в тёмную бесконечность. Ущёлье было сырым и сумрачным. Деревья здесь не росли, только крошечный кустарник, мох да лишайники. Николай повёл их в эту теснину.
– Зачем нам сюда? – спросил Михаил.
· – Там единственный подъём на ледник. Я же говорил, будем подниматься краем ледника. Потом прямо по леднику. Другой дороги нет. Ещё не поздно отказаться.
· Все промолчали. Пройдя каких– то сто метров по ущелью, они увидели громадный, высоченный каменный столб, метров двадцать-тридцать высотой.. Он стоял, полукривым изваянием, как страж на дороге. Такие столбы, или "пальцы" во многих местах называют "болванами". Под ним протекал маленький ручеёк.
· – Слава богу, не упал, – застыл Николай, смотря зачарованно на этого каменного "болвана".
· – Это у тебя метка такая? – спросила Анжелика.
· – Я здесь был тридцать лет назад, мог дорогу не найти.
– Ну, упал бы этот "болван", нашли бы по– упавшему, – прозаично заключил Михаил.
· – Нельзя, – помотал головой Николай, – нам по нему подниматься. Первые шаги прямо по-нему, а так мы бы до стенных уступов не добрались.
· У Анжелики округлились глаза.
– Похоже, мы теперь ещё и альпинисты, – предположил Михаил, разглядывая скалу перед собой, – на такую-то стену...
· Каменный столб был в поперечнике метров пять. На его обратной стороне они увидели что-то наподобие выступающих камней, похожих отдалённо на природные ступени. "Болван" был кривоват, "вырос" не вертикально, а как под углом, в сторону, параллельно скале. Угол был небольшой, но подняться по "болвану" было можно. Он был похож на толстенную кривую колонну, падающую на стену горы. Где-то в вышине он почти соединялся со скалой ледника. Подъём должен был проходить по его наружной наклонной стороне. Совсем рядом с "болваном", на расстоянии пары метров, шла стена. Она шла вверх, вверх и вверх... до самого неба. Перед подъёмом все остановились.
· Поверхность скалы и "болвана" бали покрыты скользким, зеленоватым, влажным лишайником. Сама вертикальная стена имела красноватый оттенк. Дико и чудно смотрелись торчащие из этой каменной стены, вверху, тонкие лиственницы. Они торчали там метёлками, выростая вначале в сторону, а потом уже тянувшись вверх.
· Николай упросил отдать ему врачебный чемоданчик Анжелики. У Михаила и так есть кое-какая поклажа, да и он не столь привычен к таким подъёмам... Михаил чемоданчик отдал, но спросил иронично:
· – А ты что, Коля, регулярно в тундре, когда оленей пасёшь, по скалам лазаешь?
· Николай пожал плечами, сказал скромно:
· – Раньше было.
· Взял чемодан в зубы и так с ним, и полез наверх. Иногда он оборачивался и поглядывал на своих товарищей по несчастью. За ним взбиралась Анжелика, замыкал шествие по "болвану" Михаил. Уже на третьем метре, Анжелика, обернувшись на Михаила, едва не свалилась от ужаса высоты.
· – Просто не смотри вниз, просто не смотри вниз! – крикнул ей Михаил и схватился за её стопу, пытаясь поддержать своей уверенностью.
· – Смотри вон Николаю в это... – кивнул он вперёд-вверх, – поняла?
· Николай разжал зубы, поставив чемодан перед собой и, придерживая его коленом, спросил, обернувшись:
· – Всё в порядке?
· – Да, да, – тихо молвила Анжелика, – никогда не лазала по горам.
· Движение продолжилось. Иногда из– под ног Николая срывались мелкие камушки и падали на Анжелику. Она молчала. Закрывать глаза здесь было нельзя. На высоте, -примерно пяти-шести этажного дома наклон "болвана" увеличился, можно было запросто свалиться вниз..
· – Сейчас будет первый уступ, – сказал Николай, вновь поставив чемодан. Анжелика дрожала, но молчала.
· Когда они продвинулись еще дальше и можно было даже передохнуть, спросила куда-то вверх:
· – Миша, ты как?
· – Нормально, – ответили снизу, – конечно, немножко боязно.
· В этом самом месте «болван» полностью соприкасался со стеной и Николай сказал:
– Теперь ещё больше внимания – нога в ногу. Волком идём. Переходим.
· И поставил ногу в первый уступ скалы. Сама стена была не очень высокая – метров семьдесят, а может сто.
· Подниматься было очень тяжело и неудобно. Анжелика смотрела куда Николай ногу поставил, её же нога находилась ещё очень далеко внизу. Приходилось запоминать. Чемодан, Николай, теперь нёс в руке, слишком близко было лицо к стене, однако темпа он не снизил. Иногда останавливался и помогал Анжелике найти нужный уступ, подсказывая верное движение. Потом как-то Анжелика сказала, едва слышно самой-себе:
· – Бог мой... ну не можешь ведь ты меня убить... благое дело.
· Высота была уже столь огромной, что, ручеёк просто потерялся из виду. Сам "болван" превратился в какой-то закрученный камешек и казался похожим на съёжившуюся плюшевую игрушку. Уступы, по которым они пробирались наверх и немного в сторону от ледника, тоже выбрасывали из-под их ног мелкие камушки. С каждой минутой, с каждым часом становилось всё тяжелее. Сил не хватало, а отдыхать было негде. Потом Николай как– то сказал:
– Уже скоро. Держитесь. Больше половины прошли.
· И они держались. Только сопение, шуршание ног и еще внезапное, совсем новое и удивительное неудобство – ветер. Ветер был сильный и, не то, что мешал движению, а просто мог снести их вниз.
· Михаил на это сказал:
· – Ничего, Анжелика, раз решились – дойдём. Я везучий.
· – Ты везучий, – прошептала она, смотря только вверх, – а я везучая?
· Михаил услышал.
– Ещё какая... громко сказал он, – а если что, я здесь – рядом.
· Потом они поднимались дальше. Потом уступ под ногой Николая оборвался. Срывающийся человек может запросто просто забыть обо всём, кроме своей жизни. Николай удержался, но рука разжалась, хватаясь за что– то, чтоб удержаться и, самый дорогой сейчас в мире чемодан, полетел вниз...
· Николай что-то успел крикнуть, Анжелика взвигнуть, да так что эхо отдалось на соседнем хребте. Последнее, что увидел Михаил – это был какой-то большой предмет летящий мимо него. И что нашло на человека? Может какая– нибудь жадность особая?.. Михаил, едва не сорвавшись сам, потянулся вперёд-вбок и ухватил этот чемодан с красным крестом прямо за ручку, потом быстро прижался всем телом к стене и так тихонечко вернулся на своё место. Потом сказал обычным тоном:
– Николай, я с чемоданом не поднимусь.
· Тот отчего-то тоже не удивился, снял с себя ремень и очень осторожно подал его Анжелике. Она всё поняла, как Николай решил транспортировать чемодан и сказала:
– Я туда даже посмотреть не смогу. Нет, нет!
· – Тихо! – крикнул Михаил, – Прекрати !
· – Не надо никуда смотреть, – сказал Николай, – я видел у Вас то же есть ремень. И у Михаила есть. Свяжем.
· Одной рукой Анжелика сняла то, что Николай назвал у неё ремнём, хотя больше это походило на дамское украшение на поясе.
· – Теперь смотрите вверх, – сказал Николай, – и сделайте одной рукой петлю на мою пряжку. Есть?
– Да, – сказала она тихо, просунув в пряжку свой ремешок и затянув его петлёй.
· – Михаил, – погромче сказал Николай, – тебе потруднее будет... я не знаю, придумай что– нибудь... надо сделать какую-нибудь петлю, или узел между ними, а на пряжке тоже петлю... и будь осторожнее, дёрнешь посильнее – я свалюсь вниз. Держи!
· Возле лица Михаила заболтался ремень Анжелики. Николай же не то что согнулся, протягивая им связку, а вообще сел на уступ. У Михаила задрожала челюсть, бросить скалу рукой он не мог... чем тогда вязать петлю? Зубами? Он прижал чемодан лицом к скале, освободив себе одну руку. Быстро рванул свой ремень с пояса, стащил его, продел через пряжку ремня Анжелики, потом аккуратно стал зубами, и одной рукой завязывать двойной узел на ручке чемоданчика. Ему ещё повезло, что он носил тонкий ремень и тот уже сжался по бокам от времени. За эти минуты все уже и с жизнью простились и с обстановкой примирились. Анжелика то молилась, как могла, то просила Мишу вязать быстрее. Николай молчал. Наконец Михаил крикнул:
– Поднимайся, готово. Только, Коля, поднимай не так быстро – узел слабый.
· Когда чемодан был доставлен до Николая, Михаил сказал:
– Теперь пойду в цирк работать – узлы вязать зубами.
· От этого даже Анжелика чуть хихикнула. И они полезли дальше. Упрямо, с жутким страхом в душе у одних и с простой озабоченностью, да сосредоточенностью у Николая.
· – Мы никогда не дойдём, – вновь обречённо сказала Анжелика уже через пару минут, – мы погибнем все здесь.
· Говорила она это очень тихо, она даже говорить боялась и только делала пару шагов, как опять:
· – Эта невозможно, это просто невозможно. Откуда эта тропа?..
· – Я был на леднике, – раздался сверху голос Николая, – пройти можно. Мы дойдём.
· – Мы дойдём, – вторили ему снизу голосом Михаила, – мы дойдём и спасём твоего раненого. Вот увидишь. Сдаваться уже поздно.
· – У меня осталось столько сил, – прошептала Анжелика, – что меня сейчас сдует ветер.
· Этого никто не услышал. Стена заканчивалась, и это было уже видно. Неба стало как-то, больше и уступы, которые раньше были шириной чуть больше ноги, тоже стали больше, шире. Сама стена, вроде как, перестала быть вертикальной, постепенно отходила от них, становилась пологой. Михаил иногда даже за стену не держался. Хоть и выдохшаяся, Анжелика вдруг прекратила причитать и зачем-то начала считать шаги, а точнее уступы. И голос, уставший голос, уморившейся женщины, стал веселее.
· Стена закончилась внезапно. Шли – шли ступени вверх и вдруг, в один раз, все пропали. На самом верху, они стали широкими и тонкими, словно гора начинала здесь слоиться. Потом, последние ступени стёрлись совсем и они оказались наверху. Перед ними лежало небольшое горное плато на котором можно было бы уместить два– три «Урала» Михаила. Впереди виднелся ледник, который полого шёл вверх, под самое небо. Другая его часть спускалась в то самое место вертикально, отвесно, где выходил из-подо льда бурлящий, пенистый ручей. Прямо от плато туда же, с самого края ледника, шла непонятно откуда взявшаяся здесь тропа, больше правда похожая на выпиравшие из горы плоские камни, из которых сложилась эта дорожка. Дальше со стороны шло плато на которое они только что взобрались. А внизу, под ними, простиралась во все стороны река Собь и неисчислимые далёкие цепи гор.
· И вот во всей этой тишине, где только комары жужжат да ветер свистит, раздался такой женский вопль, что комаров едва не сдуло. Всё то, что испытала Анжелина она словами сказать сейчас не могла. Навизжавшись, Анжелика легла на плато, раскинула руки и сказала – теперь пять минут отдыха!
– Ты спать собралась? – спросил её Михаил.
· – Отдохнуть надо обязательно, – произнес веско Николай, – дальше дорога тоже не лёгкая. Я потому и говорил день идти. Этот участок мы прошли даже быстрее, чем я ожидал, так что можно немного отдохнуть, Михаил.
– Ладно, – согласился тот и тоже сел, – может поедим? Тормозок подмочен, но это не очень большая проблема.
· – У меня нет ничего, – сказал всё так же ровно Николай.
· – Ты что, парень? – чуть не обиделся Михаил, глянул на валявшуюся Анжелику и спросил, – Анжела, что брала с собой?
– Пакет у тебя был, доставайте всё, – ответила она, – и дайте мне уже жизнью насладиться?
· В любой вершине горы есть какая– то колдовская тайна, тайна эта в том, что с вершины горы никогда не хочется уходить. Хочется там жить, смотреть на всех сверху и слушать ветер. Ветер, он такой разный бывает, как погода в заполярье.
· Они отдыхали целый час. Анжелика быстро перекусила, остальное время проспала. А Михаил и Николай делились впечатлениями от собственных работ. В сущности это были два разных мира. Городской и тундровый. Разговор свёлся к тому – кто и где был да что-чего интересного видел? Однако быт домашний, цивилизованный Николай знал хорошо, а вот быт оленеводов Михаилу был неизвестен. Как-то он особенно в чумах не жил. Вот и теребил Николая – как там у вас "это", да и как там у вас "то"? Николай улыбался. Северные люди, то есть люди тундры, очень эмоционально выдержанные. После Николай посмотрел на часы и сказал:
– Пора. Буди Анжелику.
· Николай повёл их краем ледника, совсем рядом с его кромкой, по каменистым плитам. Место было узкое, плиты часто обрывались и вместо них появлялись мшистые болотца. Возле этих мест в изобилие росла густая, сочная трава. Впереди показалось редколесье, деревца росли прямо с краю горы и сбоку от ледника. Все деревья были сплошь тонкими лиственницами, бог знает как сюда залетевшими, метра под три-четыре высотой, с мягкими иголками и маленькими шишками. Везде проглядывались цветы и, невозможно высокая, трава. Именно трава. В человеческий рост. Трава эта росла только там, где были деревца. Вся остальная местность, кроме ледника, представляла собой арктическую тундру – цветы, мох да кустики. Анжелика вновь шла за Николаем, ни на секунду не умолкая:
– Коля, а ты в тундре вырос? Тебя поэтому и комары не кусают? Они тебя за своего принимают, да? А мы намажемся ещё мазью. А почему ты такой спокойный всегда? Ты транквилизаторы втихоря пьёшь? А за рекой ты за какой живёшь? За Собью? А где там жить, там полустанки одни?
· Николай не выдержал, остановился и спокойно, как всегда ответил:
· – Я не знаю что такое транквилизаторы, я пью воду, чай и водку... иногда. Комары меня тоже кусают, но реже, потому что кожа грубее, чем у Вас. Живу я за рекой, которая называется Обь.
· – Вот как? – чуть не рехнулась Анжелика, – С ума сойти! А где пойдём, смотрите, за деревьями какие-то камушки.
· – Это "каменная река", – ответил Николай, глянув в сторону.
· – А это что? – как возмутилась Анжелика.
· – Это очень большие, огромные камни, очень острые, если упадёшь на них – травмируешься, можно погибнуть.
· – А кто их туда притащил?
– Горы рушатся. Старые горы. Камни вылезают наружу, образуют «каменные реки».
· – А медведя ты видел? – не унималась она.
· – Видел. Иногда рядом живём с ними, – походя ответил он.
· – А жена у тебя есть? – спросила она уже в спину.
· – Да.
· – Красивая?
· – Конечно.
· – И дети?
· – Да.
· – А ледник этот – вечный?
· – Вечный, – ответил Николай уверенно.
· – А почему рядом с ледником деревья растут?
· – Потому, что ледник образовался из снега, который намело за зиму в расщелину и летом он не тает весь.
· – А почему внизу он такой, как ножом срезанный?
· – Наверной была трещина, – предположил Николай, – по трещине и лопнул.
· Михаил тронул Анжелику за плечо и сказал:
· – Оставь человека в покое. Что ты пристала к нему?
– Зато познакомились, – парировала Анжелика.
· Прошла два шага и спросила:
· – А сколько мы поднимались там?
– Два часа, – донеслось от Николая,
· – А у вас в чуме болезней нет? А то я врач еще и широкого профиля. Всю жизнь учусь.
· – Анжелика, – повернулся к ней на ходу Николай, – берегите силы. Нам ещё через ледник. Потом с ледника, и это не легче, поверьте.
– Ну– у и ла-адно, – произнесла она несколько разочарованно.
· Тропа, по которой их вел, Николай, проходила метрах в десяти от ледника. Светило бесконечное северное солнце, ледник сверкал. Из леса было слышно, как весело щебетали маленькие северные пичуги. 3а спиной уходила вдаль за горизонт река Собь, уходила за громадный Красный Камень. Там были свои ледники и свои "каменные реки".
· На ледник Николай их вывел только там, где уклон горы закончился и снег здесь лежал уже повсюду. Они попробовали жёсткий, прессованный наст ногами – снег колупался плохо, сдиралась только самая верхняя корочка.
· – Похоже, всё хорошо, – сказал Николай, – пойдём по снегу, как по асфальту.
· – Какая красота, – оглянулась Анжелика, – жаль, что у нас такая грустная история. Жаль, чтобы попасть в такую красоту, надо такое пройти.
· – Почему, – сказал Николай, – с той стороны, с торца склон пологий... только очень далеко и берегом иногда даже не пройдёшь.
– А как же машины? – удивилась весело Анжелика.
· – Машины по воде там идут, – пояснил Михаил.
· – Как мы? – чуть не рассмеялась она.
· – До такого не доходит, – недовольно ответил он, – но, бывает, промокаем.
· – Подождите, – остановил их Николай, – мне тот снег не нравится.
· – Где? – удивилась Анжелика, – здесь везде один снег. Я пойду гляну, что тебе, Коля, здесь может не нравиться?
· – Подождите, – сказал Николай, – не ходите, мы проверим, – посмотрел на Михаила и спросил:
– У нас есть что– нибудь тяжёлое?
· Михаил зашарил в карманах, стал вынимать всё что было, Николай смотрел на это барахло, но тяжёлого ничего они не нашли, а когда оба поднял головы, то Анжелики не увидели. Услышали оба только сдавленный крик и всё.
– А где? – глупо спросил Михаил.
· Вид у Николая был столь же глупый, он повернулся по сторонам и тоже не нашёл Анжелики рядом.
· – Крик слышал? – спросил он, – Осторожно!
· Это уже относилось к Михаилу, который было дёрнулся вперёд, но тут же остановился. Оглянулся на Николая, тот повторил громко:
– Стой!.. Провалишься!
· Михаил очень беспомощно стал оглядываться, улыбаясь так, как это делают дети, которые не понимают, что происходит вокруг.
– Сейчас, – сказал тихо Николай, – сейчас.
· И лёг на живот. Потом на животе, по-пластунски пополз к едва видневшейся впереди дыре в снежном покрове горы. Там под его руками кромка ещё раз обвалилась. Когда он её обработал руками, обломав края, то позвал ошарашенного Михаила. Тот лёг на живот и подполз рядом. Расщелина в снегу была неширокая и не особенно глубокая – метров пять. Анжелика лежал недвижимо, лицом в небо.
· – Ай, же, твою мать! – выругался Михаил, – Если кто и провалится – так баба! Ай, же, твою м-мать!! Ну, что делать?! Что делать, спрашиваю?! Ты же у нас проводник! Что ты молчишь?!
· – Во– первых, не кричи, – сказал Николай, – надо подумать.
· – Долго ты думать будешь? Мыслитель хренов!
Николай смотрел вниз на Анжелику и, со стороны казалось, что он её просто рассматривает. Девушка лежала на дне расщелины лицом вверх, чуть подвернув под себя одну ногу и разбросав по сторонам обе руки.
· – Я попробую ей петлю из ремня на ногу набросить... – сказал Николай, – свой ремень давай мне?
· Они вновь связали два ремня, на одном конце сделали петлю, похожую на удавку, Николай аккуратно сполз с края трещины, Михаил схватил его за лодыжки и просто засунул внутрь... Тут же до него донеслось:
· – Не торопись особенно, если я туда упаду, один останешься... Опускай потихоньку.
· Небольшой комплекции Николай оказался довольно тяжёлым, Михаил уже через пару минут понял, что долго его не удержит, руки предательски задрожали, по лицу покатили капли пота, дыхание стало сбиваться...
· – Давай назад! – крикнули ему из расщелины.
· Михаил его вытащил без труда, протащив животом по льду. Едва Николай показался снаружи, сразу доложил:
· – Очень много не хватает. Получается глубоко. Я по ремню прикинул – метров шесть.
· – Как она там? – несколько взволнованно спросил Михаил
– Лежит. Крови не видел. Как спит.
· Михаил стиснул зубы в бессилии, стукнул кулаком по снежной корке на леднике и выругался. Николай был лишь немного взволнован. Глянув ещё раз вниз на Анжелику, он поднялся на ноги, посмотрел назад, где росли редкие, чахлые лиственнины, сказал Михаилу уверенно:
· – Нам не нужна лесина, мы просто сделаем из тальника верёвку!
· – А выдержит?
– Выдержит. Потихоньку вытаскивать будешь и выдержит. Тальник – он крепкий... как канат.
· – А связывать как?
· – Придумаем. На скале же придумали, как чемодан поднять?
· – А доставать как?
· – Опустишь меня в эту трещину, – сказал он спокойно, – правда придётся таскать дважды.
· – А за раз? Я выдержу.
– Пошли тальник резать, что мы болтаем
· Николай очень быстро нашёл несколько двухметровых ивовых кустов. Их довольно быстро обрезали возле корня. После чего Николай нашёл молодую лиственницу, метра в три, со стволом потолще и сказал:
· – Вот её надо бы под самый корешок обрубить. Понимаешь? Она у нас пойдёт за основной трос...
· Михаил кивнул, хотя ничего пока не понимал, сбросил с плеч свою двустволку, зарядил её картечью, уставил стволы в самый низ и лес потряс взрыв, гулким эхом прошедший по горам и резким звуком отразившийся в редколесье. Потом прогремел второй. Молодое дерево рухнуло на землю. Всё это хозяйство они утащили на ледник. Там Николай быстро заставил Михаила связать за верхушки кусты, тот связал, попробовал на разрыв – стебли и ветки выдержали, утянувшись так, что кора на узлах слезла. Потом Николай взял у Михаила эту связку из кустов и у основания одного стебля осторожно надрезал молодую кору с двух сторон, после чего столь же осторожно завернул её вверх и отдал Михаилу:
– Отрежь, этот черенок, только побыстрее, пока кора у нас мoкрая.
· Михаил отхватил ножом обнажённый черенок в минуту. Николай отвернул кору обратно и сказал:
· – Теперь, Михаил, надо сделать петлю как-то... из этой коры. Понимаете? Мы её привяжем за верхнии ветки дерева.
· Михаил торопился, руки плохо слушались и почти полуметровая кора, свисавшая с обрезанного ствола куста, плохо поддавалась. Очень быстро она стала засыхать и сразу потеряла свою гибкость. Но Михаил всё же успел и скоро аккуратные, прочные узлы образовали небольшую петлю у основания куста. К этай петле, очень осторожно, Николай стал как-то, только ему одному ведомо, прикручивать ветки лиственницы, завязывая молодые, верхние побеги дерева неведомыми узлами. Когда неуклюжый, но прочный тройной "цеп" был изготовлен, Николай надрезал основание тонкого куста с одной стороны, пропустил ремень через пряжку и приладил к этой бороздке свой ремень, провязав три узла. Тут же попробовал его на скольжение. Ремень сидел прочно, небольшая удавка свисала свободно со ствола.
– Покажите свой? – попросил он.
· Михаил в момент стащил с себя ремень. Николай протянул его тонкий ремешок в "удавку", затянул узлом, потом сделал из ремешка петлю, попросил Михаила всё это подержать на весу и ухватился руками за петлю. Ножки поджал и прокачался как маятник.
– Это выдержит, – посмотрел на Михаила несколько выжидательно, – ну, что, опускай меня? С богом!
· – Ты, Коля, в бога веришь? – пошёл к расщелине Михаил.
– А мы – заряне, православные все, крещёные.
· Сразу без лишних слов, Николай свесился на животе в расщелину, посмотрел на Анжелику, тут же перевернулся, ухватился за петлю и сказал:
– Опускай.
· Лоза из тальника, привязанного к молодой лиственнице пошла вниз. Едва Николай оказался в расщелине, как вся конструкция заскрипела, натянулась, что из веток выступил сок, ветки лиственницы затрещали, самые мелкие лопались у своего основания и в какой-то момент, Михаилу показалось что кора, за которую был привязан ствол деревца, стала рваться... Но потом всё стабилизировалось, конструкция остановилась и лиственница заскрипела по кромке ледяной трещины. Михаил никогда не считал себя человеком слабым, но тут ноги его заскользили по снегу. Кроссовки плохо упирались в жёсткий нас и михаила тащило медленно к пропасти. Он занервничал, хотел уже сесть на снег, но здесь наконец услышал:
– Я на месте!
· Михаил перехватил тонкую лесину поближе к краю трещины, подполз к краю и заглянул внутрь.
· – Ну, что она? – спросил он тревожно.
· – Живая, – донёсся голос Николая, – глаза вон открыла. Сейчас я ремень ей наброшу под руки.
· – Ты осторожней там... человек больной, может с травмой?
– Я осторожно. Тихо, тихо.
· – Коля? – раздался голос Анжелики, – Это мы где?
· – Всё хорошо, – тут же успокоил он ровным голосом, – Ты оступилась и провалилась... не волнуйся, мы тебя сейчас вытащим. Видишь вон Михаил наверху?.. Видишь?
· – Холодно, – сказала Анжелика.
– Холодно, холодно, – согласился Николай, набрасывая ей петлю ремня через руки на грудь, сразу крикнул, – Михаил, тащи! Осторожно.
· Михаил попятился назад, таща за собой деревянную конструкцию. Когда тонкий ствол лиственницы вышел весь из трещины, он быстро перехватил руками его до самой верхушки, за перепутаные ветки, тут же, стараясь не порвать высохшую петлю из коры, ухватился за ивовый куст и вытащил Анжелику с двух рывков. Анжелика появилась как-то вся сразу, голова её вяло моталась по сторонам, руки практически не держали тальник, и вся нагрузка пришлась на ремень, которым она была обвязана. Михаилу показалось, что петля стала вдруг растягиваться, словно рваться, он занервничал, потащил быстрее, да так, что прутья едва не разошлись от резкого натяжения. Однако всё закончилось благополучно и Анжелина через секунды уже вся вышла на поверхность ледника... Она сразу села на снег и растерянно посмотрела на Михаила, он бросил своё приспособление, подбежал и, не зная что дальше делать, присел рядом. Спросил – жива? Жива, нет? Слышишь меня, нет?..
· – Про меня не забудьте, пожалуйста, – донёсся из пещеры голос Николая.
– Да, да, сейчас, – суетился Михаил, – сейчас.
· Он поднял Анжелику со снега и усадил её на металлический медицинский чемоданчик, чему она явно удивилась, после побежал к трещине, доставать Николая. Сзади услышал удивлённое:
– Ой, чемоданчик мой.
· Николай хоть и был одного роста с Анжеликой, а то и меньше, но весил, наверное, в два раза больше. Ивовый прут на самой кромке шёл тяжело и уже весь размочалился. В этом месте сейчас и было всё натяжение. А поднимать Михаил только начал. Потом из прута вышел сок... Прут разошёлся вдоль, как на несколько тоненьких верёвочек и между ними сейчас выступил белый сок. У Михаила в душе закрался страх. Почему стало страшно, Михаил сразу даже и не понял. Просто страшно, что прут порвётся и Николай, сорвавшись, может не так удачно упасть... как Анжелика... может даже убиться... Тогда?.. Без Николая они погибнут точно,.. оба. Второй такой конструкции Михаил сам вряд ли соорудит. Здесь нужна смекалка и сноровка тундрового человека.
· – На сгибе рвётся! – крикнул он Николаю.
· – Ты не тяни, ты просто отходи от пропасти! – крикнули оттуда, словно из мира загробного. И Михаил попятился назад. Ивовый прут тут завизжал, заскрипел и "верёвочки", где тальник размочалился, стали быстро лопаться, друг за другом. У Михаил само-собой вырвалось – Господи, не допусти! Тут же он крикнул Николаю в расщелину:
· – Коля! Тальник на изломе рвётся! Что делать?
· – Тяни! – крикнул Николай.
· Показалась последнее звено их "верёвки", самое прочное. Михаил сказал – ну же? Немножко ещё! Прутья ивы пробороздили твёрдую снежную корку и на леднике показался замёрзший Николай. Он не улыбался, не прыгал от радости, просто вышел, ремень расстегнул на груди, подошел и сказал:
· – Анжелика сильно там замёрзла, я видел, ей костёр нужен.
· – Сейчас всё притащим, всё принесём!
· – Нет, не принесём, – резонно ответил Николай, – поднимай её и пойдём всё к деревьям. Там костёр будет. Там ветра меньше. Ей нельзя сейчас на снегу сидеть. А там есть "лапник".
· Он глянул по сторонам снежной равнины, махнул рукой в сторону деревьев. Михаил поднял Анжелику под руки, Николай взял её чемоданчик. Анжелика качнулась в сторону и едва не свалилась. Михаил подхватил её на руки.
· – Куда это? – удивлённо, морщась от боли в затылке, спросила Анжелика, рассматривая, как её несёт на руках Михаил.
· – Костёр делать будем, – ответил Николай, шагая рядом, – греться Вам надо. Помните, как свалилась?
– Ах– х, – как– то задумчиво протянула она и замолчала, после сказала, – А что ты меня несёшь, я сама могу.
· – Вот принесу тебя, сядешь у костра и проверишь как хирург все свои конечности. Ничего там не потеряла?
· – Мама дорогая, – сказала она почти весело, превознемогая боль, – меня на леднике носили на руках! С ума сойти!
В лесу Анжелику усадили на громадный, обнажившийся, сухой корень лиственницы, положив на него ещё и свои куртки. Через три минуты костёр горел. Костёр горел из лапника тех же лиственниц и жар издавали эти веточки с мягкими иголками, невообразимый. Николай, пока не заготовил лапника, сколько считал нужным, к костру не сел.
· – Был бы топор, – сказал Михаил, – можно было бы целое дерево срубить, чтоб так не бегать. Да, Николай?
· – Не надо, – ответил тот, – дерево пусть растёт.
– А кому оно тут нужно?
· – Природе, – задумчиво ответил Николай и поглядел на лиственничную крону.
· Михаил выразительно поджал губы, осознавая сказанное, и, опустив глаза на костёр, проговорил без иронии:
– Ты ещё и философ. Живёшь в тундре, пасёшь оленей, а по горам где научился лазать?
· – Давно в детстве, – как– то не очень с охотой ответил он, – я говорил – тридцать лет назад.
– И что родители отпускали со стойбища лазать по горам? – не поверил Михаил.
· – Нет, – ответил Николай, усмехнувшись, – со стойбища я сбежал. Из чума сбежал втихаря. Всё лето, по горам бродил.
– А питался чем?
· – А чем придётся.
· – Лягушек ел?
· – Ел, – улыбнулся тот своему давнему детству, – цветы ел, жуков ловил – усачей, ягоды, грибы, один раз поймал тайменя. Я знаю у вас не верят.
– Да почему?
· – Поймал тайменя, большой, на два кило. Он ведь по весне иногда в горные ручьи заходит по большой воде, а потом прозевает, когда вода спадает и пошёл брюхом полоскать, что вся спина на виду... Я и бросился нa него с палкой ... Это была борьба, а не рыбалка... да– а.
– А вернулся когда?
· – Домой? 3имой, конечно, не прокормишься с голыми руками.
– И что? Лупили? Папка с мамкой? Ну, ну, расскажи нам – сколько ты дней присесть на свой зад не мог?
· – А у нас не бьют, – серьёзно ответил он, – конечно наказание было. Так я на второе лето опять сбежал, – и здесь он первый раз тихо засмеялся.
· – Сколько, ж ты так бегал?
· – Всё. Два раза, – Николай подбросил в костёр хворост, – потом уже только оленей пас. Двенадцать лет – это не мальчик.
· – Ответь мне, Коля, на один вопрос, – Михаил, внимательно посмотрел на Николая и выдержал лёгкую паузу, – ты хоть когда– нибудь суетишься? В раж впадаешь?
· – Зачем? – не понял он.
· – Так не зачем, а отчего, – пояснил Михаил, – волнуешься, например, когда?
· – Мы зыряне, – ответил он рассудительно, – зачем это? Думать надо, если что– то случилось.
· – А мечту имеешь?
· Николай глянул задумчиво на огонь.
· – Так, олени чтоб не болели... много чего. Детей.
· – У тебя же есть?
– Ещё.
· – Ты счастливый человек?
· – Не думал никогда, – пожал плечами он.
· – А оленей у тебя сколько?
· – Стадо, – сказал он так, словно назвал какую-то цифру.
· – Большое?
· – Большое, – здесь Николай помолчал, как вспомнил что-то, потом договорил, – семья большая, стадо должно быть большое.
· – И где кочуете?
· – Повсюду. На родовых пастбищах. Зимой за Обь ходим, летом здесь... да на море... на побережье кочуем, – Николай посмотрел вдаль, – хорошо там... привольно.
· После этого разговор утих и они посидели в тишине. Анжелика грелась, сидя руками к костру, Николай подбрасывал веточки, а Михаил жевал стебелёк и смотрел в сторону ледника. Птицы в лесу просто не умолкали. Солнце неторопливо склонялось к северо-западу. После "полярного дня", когда светило вообще не садится за горизонт, в "белые ночи" оно садится именно на северо-западе. Ветер угомонился, природа сразу притихла и дым костра потянулся вверх.
· – Я согрелась, – сказала внезапно Анжелика, – надо идти. Николай, как думаете, где безопаснее идти? Может надо опять краем?
· – Краем нельзя, – ответил он, – ледник уходит в сторону, это очень далеко и там потом спуститься будет невозможно. Не бойтесь, пойдём прямо через ледник. Я пойду первый, я этот снег хорошо вижу. Ещё раз такое вряд ли может повториться. Расщелина эта находится как раз на самой середине ледника. Это разлом. Переднюю часть подмывает летом талыми водами и она опускается, ледник и раскалывается в седловине своей.
· – Так он же так и съехать может? – сказал Михаил.
· – Думаю, зима придёт всегда быстрее, нежели он съедет в долину, – ответил Николай. Пойдёмте. Тушим кастёр.
– Как у тебя голова? – спросил Михаил у Анжелики, – Не болит? Это не сотрясение?
· – Всё выясним потом, а сейчас я уже две таблетки проглотила, – посмотрела она хитровато на него, как оценив заботу, – В поход, Михаил, труба зовёт!
· Поднялась она легко, как и прежде, словно и в пропасть не падала.
– Если с головой всё нормально, – ответил Михаил, – то, как говорит наш механник – до гаража дотянет.
· Они прошли немного краем ледника, потом пошли прямо через снежное поле, а когда перевалили гору, выйдя на самый гребень ледника, то увидели на другой стороне очень даже крутой спуск, покрытый плотным снегом. Издали снег на леднике был похож на белый песок в пустыне – весь был пересечён маленькими, просто крошечными барханчиками, как ребрами. Эта сторона Нганорахи была поката и чиста. Ледник не обрубался громадной вертикальной стеной, в десятки метров, а ровно лежал, на горе и мирно подтаивал. И был похож ледник Нганорахи на большой широкий и белый язык. Солнце с этой южной стороны горы заливало чистейший прессованный снег своим светом, сверкая на нём бесчисленными огоньками.
– Отсюда не видно буровую? – спросила Анжелика.
· Михаил даже заулыбался.
· – Если только у тебя орлиные глаза, – сказал он и, показав на желтоватую ленточку дороги, петляющую по тундре горной долины и куда она уходила – вдаль, между горных хребтов, куда-то, очевидно, за горизонт.
· – Мы на дорогу выйдем? – спросила Анжелика.
· – Да, – Михаил задумался и, прикинув расстояние, доложил, – от хребта километра три по тундре, и по дороге не больше десяти.
· – Десяти всего? – ужаснулась она, – Как десяти? Вы говорили три дня – и то не доберёшься.
· – Вот от этой точки и да торца этого хребта – все тридцать будут, потом надо ещё и торец этот поганый обогнуть, потом с той стороны, где Собь течёт до торца доехать... Ясно?
· – Он правильно говорит, – поддержал его Николай, – хребет минуем и через четыре часа вы на буровой.
· – А почему дорога так петляет везде? – не унималась Анжелика.
– Торфяники обходит, болота по-вашему.
· – А твоё стойбище, Коля, тоже не видно? – спросила она Николая.
– Стойбище на Лагорте. Лагорта там же, – указал Николай вперёд себя, – за торцом хребта. Полдня пути.
· – Сколько это?
· – Километров двадцать, – на свой страх и риск сказал Михаил. Николай промолчал.
– Сколько ж тебе ещё идти? – всё ужасалась Анжелика.
· – По ворге за день дойду.
· – Какая такая ворга?
· – Оленья тропа. Почти дорога.
· Анжелика с большим пониманием покачала головой. Потом Николай скомандовал:
– Спускаемся. Ногу держите на ребре. Михаил держи её за руку.
· Прямо по этому искрящемуся, сверкающему снегу-льду они пошли вниз. Вниз шли по диагонали ледника, потом разворачивались почти в обратном направлении и шли дальше, вновь наискось этого снежного "языка". Михаил держал Анжелику за руку, точнее за локоть, так было легче и прочнее – ладонь может просто выскользнуть.
· – Да я совсем сама могу так идти, – говорила Анжелика, но руку не выдёргивала.
· Вообще современные кроссовки, в которые были обуты и Михаил, и Анжелика, трудно ставить на ребро. Николай, в грубых ботинках, был в более выгодном положении. Увидев, как они пошли, он сразу предложил:
· – Давайте лучше в связке идти. Анжелика давай свою руку, между нами становись. Иначе опять что-нибудь случится. Хватит с нас уже.
– Что с нами ещё может случится? – стала опять тараторить Анжелика, похоже совсем оправившись после своего падения, – Всё самое страшное с нами уже случилось и мы благополучно всё пережили! Я вот думаю, можно, наверное, скатиться на «пятой» точке по снегу прямо. Быстрее будет.
· – Под ледником внизу, – пояснил Николай, – острые камни, скалы. Можно разбиться.
– Скалы? – не поверила Анжелика, – Откуда они? Выросли что ли?
· – Горы рушатся, я говорил. Вы ещё через них будете пробираться. Хорошо хоть там недолго.
· – Ой , – сказала Анжелика, – я на шнурок свой наступила! Подождите, молодые люди, пока девушка приведёт себя в порядок?
· Она присела отпущенная на волю обоими охранниками, завязала свои шнурки, встала и сказала весело:
· – Вот видите, милые кавалеры, стою и без вашей помощи! Даже идти смогу!
· Анжелика подняла одну ногу и рука Николая сразу взметнулась к ней, с другой стороны мелькнула рука Михаила, ухватив девушку за локоть. Анжелику быстро поймали за руки и утихомирили. Потом пошли спускаться дальше.
Над ледником не летали птицы, отсутствовали комары, здесь гулял только ветер и светило солнце. Солнце было ярким и очень горячим, совсем не таким, как в долине. А когда склон такого ледника подтаивает на солнце, то на его поверхности образуются маленькие козырьки снега, точнее уже льда. Они направлены вниз ледника, под ними полое пространство, ( в котором разве только маленькая мышка поместится). Они смотрят на солнце и подчинены ему. Они лопаются под ногами со звуком раздавленной маленькой лампочки от карманного фонарика. С таким вот хрустом все трое и спускались вниз. То в одну сторону, то в другую. По диагонали вниз, наискось, аккуратно и осторожно.
· – Главное – миновать скалы внизу, – говорил Николай, продвигаясь вниз – вперёд, – не поломать там ноги...
· – Как мы там можем поломать себе ноги? – удивлялась опять повеселевшая Анжелика, – мы же осторожно?
· – Нога может соскочить с одной плиты и уйти в щель между ними... И всё.
– Как всё?
· – Так. Плиты, наверное, не меньше тонны весят, если не больше. Увидите. Торчат как зубья.
· Плиты, сколько не всматривалась Анжелина, были похожи на мелкий чёрный мусор внизу и больше ни на что. И весь этот "мусор" окружал окончание языка ледника тёмными пиками.
· – За ними тундра, – мечтательно произнёс Николай, – дом родной.
· – Вы знаете, – произнесла серьёзно, с сожалением Анжелика, – сколько я не хожу по вашей Нганорахе, так... не гора, а какая– то убийца людей. Причём со всех сторон. Не успеешь оглянуться – уже подставила тебе ловушку, или подлянку. Такой снег этот, лёд красивый, такой сверкающий, любоваться и любоваться, так нет же, ай!
· У Анжелики подскользнулась нога, она упала и, падая, что называется, подсекла Михаила. Михаил, не удержался и тоже шлёпнулся на лёд. Их обоих Николай удержать уже не смог, но и не отпустил. И мигом, все трое, мгновенно набирая скорость на довольно крутом снежно-ледяном покрове, и приличном склоне горы, просто понеслись вниз... все втроём, так и держа Анжелику за руки. А если покатишься один, перевернёшься пару раз на скорости и... можешь уже ни о чём не думать. Лёд скрипел и лопался под ними своими козырьками, а скорость увеличивалась,.. и спины уже отбиты, только головы держат и орут все благим матом, что есть силы. Через несколько секунд все перестали различать эти самые козырьки из льда, всё стало гладью.
· – Девчонку не выпускай! – кричит Михаил.
· – А-а-а! – орёт та.
· – Нож! Нож! Достань свой нож! – кричит ему опытный тундровый человек Николай.
· Скорость набирала обороты. Михаил пытался тормозить ногой, так чуть ногу под него не затянуло и не перекинуло в воздухе. Рвануло в колене, но Михаил успел как-то ногу вытянуть. Руки в несколько секунд изодрались в кровь. Краем глаза на таком бешеном спуске, полумёртвый, уже не чувствуя своей отбитой спины, Михаил глянул на девчонку – Анжелика закусила губу, изо рта шла кровь, но голову она держала, скорость увеличивалась... уже камни внизу под ледником показали свои острые, как зубья края... и здесь опять:
· – Ho– oж! – кричал Николай.
· А козырьки ледяные под ними уже лопаются так быстро, словно их экспресс давит...
– Боже, неужели здесь разобьёмся? – бьётся в голове Михаила.
· И все три тела со скоростью снежной лавины просто летят дальше, не живые, не мёртвые ещё... только мысли... И опять:
– Но– ож!.. – крикнул Николай ещё раз и Михаил краем глаза заметил, что тот держит медицинский чемоданчик в зубах.
· На такой скорости, Михаил умудрился приподнять голову выше, умудрился посмотреть не на Анжелику, уже бездыханную, неизвестно как голову державшую, а на Николая... рука того, с зажатым в ней небольшим тонким, скорее хозяйственным, ножом пыталась вогнать этот инструмент в ледник... Михаил свободной рукой зашарил свой тесак, а он в ножнах... а ножны на поясе сбоку... а их просто несёт со скоростью ураганного ветра вниз на скалы! Михаил уже бесчувственной рукой, разодранной об снег-лёд, рванул нож наружу... нож в руке! Он сразу же ударил что есть силы возле себя. Это было похоже на попытку вогнать лезвие в камень. Ещё удар... ещё... удар!!. И снова удар!! Здесь судьба им улыбнулась – нож вошёл в твёрдый наст почти на половину лезвия, резко, вязко и плотно, как в тиски... У Михаила едва не оторвалась рука, которой он держал Анжелику... Его будто разорвали на две части – с одной стороны врезавшийся нож в наст, с другой, "повисшие" на руке и Анжелика, и Николай. Какое– то время они лежали недвижимо. Никто не помнил, сколько они так висели на леднике. Михаил так и держался за рукоять ножа, словно боялся его выпустить, второй держал Анжелику за куртку. С другой стороны за Анжелику держался Николай. Анжелика болталась между ними бесчувственным телом. Так и растянулись сверху – вниз на склоне. Руки всем просто свело, никто разжать свою не мог... и подняться никто не мог.
· Михаил поднял голову, оглянулся, посмотрел на свой нож, потом попытался перевернуться на спину, на спине он оглядел обоих своих товарищей – Николай пошевелился, Анжелика лежала, растянутая обоими мужчина надвое, как на кресте. Скалы – страшные, острые, как зубья, торчали уж в десятке метров от них. Михаил дёрнул свой нож и тот с трудом вышел из ледового плена. Они сразу скатились вниз к подножию "языка" снежного и остановились возле камней. Мило так, словно на детской горке. Только тут Николай поднялся и Михаилу показалось что он похож на собаку – в зубах тот так и держал до сих пор медицинский чемоданчик. "Надо же, – мелькнуло у Михаила, – не бросил, во даёт!" Он попробовал подняться – получалось плохо, ныло всё так, словно саму спину и немножко там ниже – всё это ампутировали, кожу содрали и полили скипидаром. Хотел разжать руку, держащую Анжелику – не вышло, свело напрочь. Николай хотел ему что-то сказать – получилось похожее что– то на мычание. Он вынул чемодан изо рта и проговорил:
· – Надо Анжелику в чувство привести. Это первое.
– Второе? – столь же заторможено спросил Михаил.
· – Освободиться от нашей связки. Это она сможет, наверное, как врач.
· Михаил засунул погнутый нож в порванные ножны и свободной рукой попробовал пошлёпать ладошкой по лицу девушки. Анжелика открыла глаза, тут же вздрогнула, как от испуга и губы тихо молвили:
· – Небо какое...
· – Мы ещё здесь, – сказал Михаил, – на земле.
– Небо, какое... – вновь повторила она
· – Придётся искать нашатырь у неё в сумочке, – сказал Михаил. Потом набрался сил и шлёпнул звучно ладошкой Анжелику по лицу, так, один разок, со звуком. Анжелика вскочила, глянула на Михаила хотела его тоже ударить, но руки были заняты и ничего не вышло.
– Да отпустите вы меня и без вас всё болит!
· – Да мы не можем, – спокойно ответил Михаил, – руки свело.
· Она осмотрела их зажатые ладони, сказала – это просто. Покрутила свои суставы в их руках, потом что– то там понажимала и ладони мужчин разжались.
· – Ой-ё-ёй! И что ж за судьба такая? – запричитала она, – И что за судьба, по этим горам шляться! И не пожалеет никто! Бедная моя мама, если бы ты знала, где сейчас твоя полуживая дочка! Ой-ё-ёй! И что ж у меня там на спине, интересно?..
· – Михаил посмотрел и тихо доложил:
· – Куртка протёрта, да немного, не пугайся. Главное живы все... и чемодан Коля удержал. Коля, – обратился он к нему, – а ты так проникновенно мне там орал – нож! Нож! На кино похоже. Я бы нашу картину назвал так – трое в горах!
– А как мне было надо орать? – спросил тот, – Я пытался своими ножом остановиться. Не вышло. Лезвие слабое.
· – Я вас буду сейчас всех лечить, – сказала, как приговорила их Анжелика.
– Давайте выйдем из этих скал, – сказал Николай.
· На удивление, все хоть и были избиты до полусмерти ледником, но никаких повреждений никто не получил. Посидев да полежав несколько минут, она поднялись и, осторожно ступая, пошли между невысоких скал и острых камней. выйдя в открытую тундру, на ровное пространство, она прошли немногим более полусотни метров, как тут же упали лицами в мох, в кустики карликовой берёзки и Николай за всех произнёс:
· – Боже мой ! Родной дом!..
· – И правда, – тихо договорила Анжелика, тоже растянулась на траве.
· Через пятнадцать минут, Анжелика всё же потребовала себе полного подчинения, как врачу, но эти усталые, милые и уже родные мужики вместо лечения, просто – напросто выпросили у неё / из её медицинских запасов / по пятьдесят граммов чистого медицинского спирта... И просили так слёзно и жалобно, что она с трудом в них узнавала тех, кто ей помог nеревалить через хребет и ледник Нганораха. Анжелика сдалась и налила каждому по пятьдесят грамм. Через три минуты те уже походили на прежних людей и вновь вовсю делились впечатлениями. Даже Николай несколько разговорился. Ещё пятнадцать минут отдыха и они встали, и пошли. Анжелику готовы были нести на руках, или сделать из горбыля повозку, такую тундровую рикшу, а то и просто царские носилки. Ничего у них не болело. Николай согласился, чтоб не плутали на низине, вывести их сразу на дорогу, ведущую на буровую, сам жe потом по этой дороге дойдёт до своей ворги, оленьей тропы, и уже пойдёт по ней. На том и согласились. Вначале шли совсем не оборачиваясь, потом, как что-то вспомнив, обернулись все разом... Нганораха – жадное чудовище, упустившее свою жертву, как символ вечной борьбы человека с природой – лежала невдалеке и в лучах закатного солнца посверкивало на склоне своим снежным льдом, словно npиглашая к себе, словно говорило – я красивое, я снежное... Оно и в самом деле отсюда, с безопасного расстояния было красивое... и снежное...
· Впереди них тоже высились горы, горы здесь были повсюду, они шли долиной с обеих сторон. По долине текла довольно спокойная, узкая речка, рядом разбросались небольшие озёрца, изредка с них взлетали стаи уток. И пока они добирались до тракторной дороги, из-под ног дважды вылетели пестрые куропатки.
– Ты не стреляешь? – спросила Михаила Анжелика.
· – Да нет, это на всякий случай вожу с собой, – ответил Михаил.
Их хотели облепить тут же москиты, но внезапно дунул крепкий ветер и мошкара пропала. Ветер дул с юга, прямо им в лица. А птицы здесь уже не щебетали, они здесь пели. Пели разными голосами, разными тембрами и трели у каждой были свои. Вокруг одиноко стояли лиственницы и раскидистые многометровые берёзы, тундра была всё та же – низкорослая и идти по ней было одно удовольствие. Словно в саду шли. Иногда пичуги подпускали к себе так близко, что можно было дотянуться рукой или рассмотреть острый и осторожный, но любопытный птичий взгляд. Походило, что тундра здесь была практически не хожена ни кем. Очень скоро они вышли на "грунтовку", ведущую к буровой, и наступил миг прощания.
· Николай отдал, наконец, чемоданчик и как бы извиняясь, что не может проводить их дальше, сказал:
· – Вы уж извините, мне надо уже... в стойбище... заждались мои... вам тут прямо по дороге... да Михаил дорогу эту знает. Прощайте.
· И пошёл от них к своей ворге. На спине Николая зияла дыра на куртке прямо между лопаток. Он удалялся, а они стояли и молча смотрели ему вслед. Кругом стало тихо, казалось даже птицы приумолкли. И ветер, вроде стих.
– Коля ! – как-то негромко крикнула Анжелика, постояла, помолчала, посмотрела тому в след и опять, уже во весь голос, – Коля!!
· Николай услышал и, остановившись, обернулся. Анжелика быстро пошла к нему, держа руки сжатыми в кулачках перед грудью. Через два-три её шага не выдержал и Михаил, и пошёл следом. Николай стоял немного удивлённый. Анжелика подошла первой, сразу обхватила изумлённого Николая за шею и туда же, в шею ему захныкала. Просто стояла и хныкала. Подошёл Михаил, тоже обнял того своей большой, сильной рукой, в другой держал чемодан, потом чемодан упал на землю сам-собой и Михаил уже обнял и Николая и, плачущую ему в шею Анжелику, и первым проговорил, немного смущаясь и немного теряясь:
· – Ну, ты уж вообще, извините... что это? Разве так русские прощаются?
– Мы зыряне, – донеслось изнутри от Николая.
· – Да при чём тут зыряне? – Михаил заговорил во весь голос уже уверенно, – Зыряне они... Зыряне не зыряне, это всё на бумаге... в паспорте... а по жизни, ты – мужик!
· Анжелика, наревевшись вволю в шею Николая, отпустила свои руки.
– Просто у нас так называют, я привык... когда меня спрашивают, – Николай был невозмутим, но, кажется, не возражал.
· – А у нас так не делают, – сказала Анжелика сквозь слёзы и нервные вздохи.
· – Почему не делают? – искренне спросил Николай.
· – Вот давай, обещай нам с Михаилом, что приедешь со всей семьёй, или хоть сам! У меня квартира есть, ты не бойся, всех размещу. Обещай! Приезжаешь в Харлов, заходишь в больницу, и спрашиваешь меня, я там хирург, запомнил? Адрес бы тебе дала да всё одно забудешь, а больницу нет, давай обещай, я жду!
– Или в гараж, – сказал Михаил, – спросишь – гараж геологов, я там один – Миша.
· – Обещай! – уже сухим и требовательным голосом сказала Анжелика.
· – Хорошо, – вначале тихо сказал Николай, потом повторил громче, – хорошо!
· – Вот, другое дело. Спина как? Может какое лекарство дать? Мало ли...
· – Нет, нет, – помахал руками перед собой Николай, – ничего не надо, а будет надо, тундра всё даст. Сейчас лето – трав много. Ну... я пойду?
· – Обманешь, – пообещал Михаил, – сам приеду в стойбище, прямо по твоей ворге.
– Не надо ездить по ворге, – попросил Николай, – я не обману. Я приеду. Я пойду.
· Ещё несколько минут они смотрели ему вслед, пока Николай совсем не стал на дороге крошечным, невидимым. Человек от природы. Тундру зовёт своим домом. Ему здесь всего-то – один день пути.