Член Союза журналистов РФ. Член Союза писателей РФ.
Тридцатилетию трагедии на ЧАЭС
посвящается…
Пронзительный телефонный звонок в клочья
разорвал ночь, полностью разогнав сон. Под-
полковник Тесенко резко сел в кровати и глянул на
настенные часы. Полвторого ночи. Точнее: один
час и тридцать одна минута. Что случилось???
Телефон разрывался так, словно хотел раз-
будить не только весь дом, но и Новосибирск.
Тесенко, вскочив, накинул халат и надел тапки.
На его рабочем столе находилось три телефона.
Один городской, второй обеспечивал связь с
его частью, а третий, самый главный – являлся
прямой линией со штабом округа. Звонил он в
доме подполковника крайне редко, так как все
разговоры по нему были засекречены и велись
только на службе. А чтобы этот телефон зазвонил
вот так, среди ночи, такого Тесенко что-то не
припоминал.
На другом конце провода с подполковником
разговаривал только его друг, с которым они
вместе заканчивали учебку в Москве, полков-
ник Рымарев. Это он перетянул Тесенко в Но-
восибирск, когда сам получил распределение
в Сиб ВО. И теперь они дружили семьями. К
тому же у Тесенко была молодая жена, всё-
таки на восемь лет разница. Но её не сильно-то
растревожил телефонный звонок. Она лишь что-
то промычала и перевернулась на другой бок. К
готовностям и учениям ей не привыкать.
Прежде чем схватить трубку третьего
телефона, на котором ещё и тревожно горела
красная лам-почка, подполковник многое пере-
думал. «Что стряслось? Неожиданная ночная
готовность номер один – вряд ли. Меня всё ра-
вно бы предупредили заранее о её возможном
проведении. Учения? Исключены. Впереди за-
планированные ракетные стрельбы на полигоне
в Казахстане, через месяц. Что тогда???»
– Слушаю, подполковник Тесенко, – вполголоса
сказал в трубку мужчина, рискуя разбудить в
столь позднее время своих двоих ребятишек.
– Виктор Степанович, – на другом конце провода
звучал резкий и уверенный голос Рымарева. –
Тревога!!! Готовность номер один полному бо-
евому расчёту округа в противогазах… Я за тобой
выслал свою машину, она через пять минут будет
у твоего подъезда. В сопровождении у тебя будет
уазик с двумя бойцами. Ты меня слышишь? Как
понял?
– Есть товарищ, полковник! Разрешите уточ-
нить, а что случилось и каковы мои действия? –
по-военному ответил Тесенко.
– Да брось ты, Степаныч, мы не на службе.
Веришь, нет, сам не знаю. Пришёл приказ из
Москвы, поднять по тревоге все округа ПВО с
использованием средств химической защиты. Всё
засекречено. Только известили, что произошёл
какой-то взрыв четвёртого энергоблока Черно-
быльской атомной электростанции.
– Электростанции…Чернобыльской? А где это?
– На Украине, рядом с границей Белоруссии…
– Так, может, это диверсия, взрыв? Или аме-
риканцы что-то сбросили, – проговорил Тесенко.
– Ты что, Виктор! Сам же знаешь, там стоят
такие комплексы ПВО, с двойной защитой, ко-
торых у нас тут никогда не было и не будет, слава
Богу, – возразил полковник. Нет, брат, это ЧП! ЧП
советского масштаба… Я прибуду чуть позже.
Начинайте без меня!
«А что начинать-то?» – перебирая в памяти весь
этот разговор, сам у себя спросил подполковник,
садясь в поданную к его дому машину.
Весь этот разговор занял считанные минуты и
вот уже чёрная «Волга», следовавшая за военным
УАЗиком, уносила Тесенко за городское кладбище,
где недалеко от остановки автобуса находился
штаб воинской части зенитно-ракетных войск
ПВО. А глубоко в лесу располагался её командный
пункт с которого и велось наблюдение за дальней
воздушной обстановкой противника.
2
– Планшетист!!! Тимо-о-о-хин!!! Готовность но-
мер один полному боевому расчёту!!! Строиться
в противогазах в оперзале!!!
Актуальность
2016 год № 2 (91) С О В Р ЕМ Е Н НА Я ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Около двух часов ночи, я, находясь в своей
дежурке, небольшой комнатке, размером меньше
кухни, расположенной сразу за планшетами
дальней воздушной обстановки, услышал голос
оперативного дежурного и сразу встрепенулся.
В конце апреля моего дембельского тысяча де-
вятьсот восемьдесят шестого года у меня было
отличное настроение. Я уже двумя ногами был у
себя дома в Семипалатинске. Мне представлялся
пляж, полный молодых девушек, а также приём-
ная комиссия пединститута, в который я мечтал
поступать после службы. И мне уже не хотелось
думать про армию, и к тому же, про какую-
то готовность, да ещё и в противогазах. Мы их
надевали-то пару раз на учениях, и то ненадолго.
Иногда прапорщики особо провинившихся сол-
дат, тех, кого они ловили нетрезвыми, заставляли
полуприсядью кружить в них по плацу. А сейчас
был особый случай! Хотя по уставу, противогаз
всегда должен висеть на плече у солдата.
Но, как говорится, не надо учить дембеля под-
ниматься по готовности. Я надел как положено
маску противогаза и, выскочив в коридор, ве-
дущий в оперзал, едва не столкнулся с другими
солдатами нашей смены сокращённого боевого
расчёта, спешащими по тревоге туда же, куда и
я. А в это время уже завыла сирена. И заработал
радиолокатор обнаружения – такая большая кру-
тящаяся вокруг своей оси тарелка.
Оперативный дежурный провёл с нами коро-
ткий инструктаж, который мы уже знали
наизусть, и быстро отправил по рабочим
местам. Я и два моих сменщика, которые при-
были по тревоге с автоматами, захватив и
мой, разместились за большими планшетами,
сделанными из оргстекла, которые от пола
до потолка, полукругом охватывали почти
весь оперзал. На них мы цветными мелками
сопровождали цели (рисовали в квадратах
траектории полёта самолётов) и принимали со-
общения по наушникам от радистов. Где в то
время были остальные солдаты, не входившие в
сокращённый боевой расчёт, мы узнали только
вечером. Их всех держали на плацу с автоматами
и противогазами.
В оперзале, тем временем, события развивались
совсем по-другому. За какие-то минуты в него
набилось сразу столько офицеров, сколько я
никогда не видел в одном помещении! Причём,
там были кроме нашего подполковника Тесенко,
только полковники и генералы! Это было ин-
тересно наблюдать. К тому же работы у нас не
было. Цели мы не сопровождали. Просто смотре-
ли на то, как офицеры звонили по внутреннему
телефону и о чём-то тихо переговаривались.
Через несколько часов объявили готовность
номер два, и кое-кто из генералов – разъехались.
А к обеду и вообще дали отбой тревоги, и мы
все вернулись к своей будничной службе, лишь
вечером узнав о том, что произошёл взрыв на
атомной электростанции, где-то на Украине.
Очень далеко от Сибири, и никаких угроз для
данного региона это не составило.
Через месяц у нашей части было важное стра-
тегическое мероприятие, это учебные стрельбы
на военном полигоне в Казахстане. И поэтому
про взрыв в далёкой Украине, по сути, никто и
не вспоминал. Я был послан на этот полигон
в районе станции Сары-Шаган. И до сих пор
помню, как ракеты по-настоящему поражали
цели на большой высоте.
Но по приезде домой после службы, в Семи-
палатинске, я снова вспомнил про аварию на
ЧАЭС. Оказывается, под видом переподготов-
ки военнообязанных граждан, в области да-
вно уже шла мобилизация мужчин на Укра-
ину, для устранения последствий аварии. А
наши граждане, как никто другой на себе ис-
пытавшие последствия атомных взрывов на
Семипалатинском ядерном полигоне, с его
необратимыми для здоровья последствиями,
вызывающими прежде всего рак и заболевания
щитовидки, сочувствовали жителям заражённых
районов Чернобыля.
Вспоминаю то, что взрывы на нашем полигоне
производились чаще всего почему-то по воск-
ресеньям. Причём поутру, когда все ещё спали,
часов в восемь. Лежишь в постели и чувствуешь,
как она медленно, но ощутимо раскачивается. И
ты ждёшь, когда это прекратится. Я тогда жил в
квартире на пятом этаже, и часто было слышно,
как тихонько звенит посуда в серванте.
Мне всегда нравилось ездить поездом. Ког-
да ночью поезд стоит на разъезде, а потом ло-
комотив сильно дёргает состав, и ты на полке
покачиваешься… Вот такое чувство и было у
меня, когда по утрам шевелилась подо мной кро-
вать. Всё как в поезде. В поезде смерти.
2016, Семей.
Тридцатилетию трагедии на ЧАЭС
посвящается…
Пронзительный телефонный звонок в клочья
разорвал ночь, полностью разогнав сон. Под-
полковник Тесенко резко сел в кровати и глянул на
настенные часы. Полвторого ночи. Точнее: один
час и тридцать одна минута. Что случилось???
Телефон разрывался так, словно хотел раз-
будить не только весь дом, но и Новосибирск.
Тесенко, вскочив, накинул халат и надел тапки.
На его рабочем столе находилось три телефона.
Один городской, второй обеспечивал связь с
его частью, а третий, самый главный – являлся
прямой линией со штабом округа. Звонил он в
доме подполковника крайне редко, так как все
разговоры по нему были засекречены и велись
только на службе. А чтобы этот телефон зазвонил
вот так, среди ночи, такого Тесенко что-то не
припоминал.
На другом конце провода с подполковником
разговаривал только его друг, с которым они
вместе заканчивали учебку в Москве, полков-
ник Рымарев. Это он перетянул Тесенко в Но-
восибирск, когда сам получил распределение
в Сиб ВО. И теперь они дружили семьями. К
тому же у Тесенко была молодая жена, всё-
таки на восемь лет разница. Но её не сильно-то
растревожил телефонный звонок. Она лишь что-
то промычала и перевернулась на другой бок. К
готовностям и учениям ей не привыкать.
Прежде чем схватить трубку третьего
телефона, на котором ещё и тревожно горела
красная лам-почка, подполковник многое пере-
думал. «Что стряслось? Неожиданная ночная
готовность номер один – вряд ли. Меня всё ра-
вно бы предупредили заранее о её возможном
проведении. Учения? Исключены. Впереди за-
планированные ракетные стрельбы на полигоне
в Казахстане, через месяц. Что тогда???»
– Слушаю, подполковник Тесенко, – вполголоса
сказал в трубку мужчина, рискуя разбудить в
столь позднее время своих двоих ребятишек.
– Виктор Степанович, – на другом конце провода
звучал резкий и уверенный голос Рымарева. –
Тревога!!! Готовность номер один полному бо-
евому расчёту округа в противогазах… Я за тобой
выслал свою машину, она через пять минут будет
у твоего подъезда. В сопровождении у тебя будет
уазик с двумя бойцами. Ты меня слышишь? Как
понял?
– Есть товарищ, полковник! Разрешите уточ-
нить, а что случилось и каковы мои действия? –
по-военному ответил Тесенко.
– Да брось ты, Степаныч, мы не на службе.
Веришь, нет, сам не знаю. Пришёл приказ из
Москвы, поднять по тревоге все округа ПВО с
использованием средств химической защиты. Всё
засекречено. Только известили, что произошёл
какой-то взрыв четвёртого энергоблока Черно-
быльской атомной электростанции.
– Электростанции…Чернобыльской? А где это?
– На Украине, рядом с границей Белоруссии…
– Так, может, это диверсия, взрыв? Или аме-
риканцы что-то сбросили, – проговорил Тесенко.
– Ты что, Виктор! Сам же знаешь, там стоят
такие комплексы ПВО, с двойной защитой, ко-
торых у нас тут никогда не было и не будет, слава
Богу, – возразил полковник. Нет, брат, это ЧП! ЧП
советского масштаба… Я прибуду чуть позже.
Начинайте без меня!
«А что начинать-то?» – перебирая в памяти весь
этот разговор, сам у себя спросил подполковник,
садясь в поданную к его дому машину.
Весь этот разговор занял считанные минуты и
вот уже чёрная «Волга», следовавшая за военным
УАЗиком, уносила Тесенко за городское кладбище,
где недалеко от остановки автобуса находился
штаб воинской части зенитно-ракетных войск
ПВО. А глубоко в лесу располагался её командный
пункт с которого и велось наблюдение за дальней
воздушной обстановкой противника.
2
– Планшетист!!! Тимо-о-о-хин!!! Готовность но-
мер один полному боевому расчёту!!! Строиться
в противогазах в оперзале!!!
Актуальность
2016 год № 2 (91) С О В Р ЕМ Е Н НА Я ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Около двух часов ночи, я, находясь в своей
дежурке, небольшой комнатке, размером меньше
кухни, расположенной сразу за планшетами
дальней воздушной обстановки, услышал голос
оперативного дежурного и сразу встрепенулся.
В конце апреля моего дембельского тысяча де-
вятьсот восемьдесят шестого года у меня было
отличное настроение. Я уже двумя ногами был у
себя дома в Семипалатинске. Мне представлялся
пляж, полный молодых девушек, а также приём-
ная комиссия пединститута, в который я мечтал
поступать после службы. И мне уже не хотелось
думать про армию, и к тому же, про какую-
то готовность, да ещё и в противогазах. Мы их
надевали-то пару раз на учениях, и то ненадолго.
Иногда прапорщики особо провинившихся сол-
дат, тех, кого они ловили нетрезвыми, заставляли
полуприсядью кружить в них по плацу. А сейчас
был особый случай! Хотя по уставу, противогаз
всегда должен висеть на плече у солдата.
Но, как говорится, не надо учить дембеля под-
ниматься по готовности. Я надел как положено
маску противогаза и, выскочив в коридор, ве-
дущий в оперзал, едва не столкнулся с другими
солдатами нашей смены сокращённого боевого
расчёта, спешащими по тревоге туда же, куда и
я. А в это время уже завыла сирена. И заработал
радиолокатор обнаружения – такая большая кру-
тящаяся вокруг своей оси тарелка.
Оперативный дежурный провёл с нами коро-
ткий инструктаж, который мы уже знали
наизусть, и быстро отправил по рабочим
местам. Я и два моих сменщика, которые при-
были по тревоге с автоматами, захватив и
мой, разместились за большими планшетами,
сделанными из оргстекла, которые от пола
до потолка, полукругом охватывали почти
весь оперзал. На них мы цветными мелками
сопровождали цели (рисовали в квадратах
траектории полёта самолётов) и принимали со-
общения по наушникам от радистов. Где в то
время были остальные солдаты, не входившие в
сокращённый боевой расчёт, мы узнали только
вечером. Их всех держали на плацу с автоматами
и противогазами.
В оперзале, тем временем, события развивались
совсем по-другому. За какие-то минуты в него
набилось сразу столько офицеров, сколько я
никогда не видел в одном помещении! Причём,
там были кроме нашего подполковника Тесенко,
только полковники и генералы! Это было ин-
тересно наблюдать. К тому же работы у нас не
было. Цели мы не сопровождали. Просто смотре-
ли на то, как офицеры звонили по внутреннему
телефону и о чём-то тихо переговаривались.
Через несколько часов объявили готовность
номер два, и кое-кто из генералов – разъехались.
А к обеду и вообще дали отбой тревоги, и мы
все вернулись к своей будничной службе, лишь
вечером узнав о том, что произошёл взрыв на
атомной электростанции, где-то на Украине.
Очень далеко от Сибири, и никаких угроз для
данного региона это не составило.
Через месяц у нашей части было важное стра-
тегическое мероприятие, это учебные стрельбы
на военном полигоне в Казахстане. И поэтому
про взрыв в далёкой Украине, по сути, никто и
не вспоминал. Я был послан на этот полигон
в районе станции Сары-Шаган. И до сих пор
помню, как ракеты по-настоящему поражали
цели на большой высоте.
Но по приезде домой после службы, в Семи-
палатинске, я снова вспомнил про аварию на
ЧАЭС. Оказывается, под видом переподготов-
ки военнообязанных граждан, в области да-
вно уже шла мобилизация мужчин на Укра-
ину, для устранения последствий аварии. А
наши граждане, как никто другой на себе ис-
пытавшие последствия атомных взрывов на
Семипалатинском ядерном полигоне, с его
необратимыми для здоровья последствиями,
вызывающими прежде всего рак и заболевания
щитовидки, сочувствовали жителям заражённых
районов Чернобыля.
Вспоминаю то, что взрывы на нашем полигоне
производились чаще всего почему-то по воск-
ресеньям. Причём поутру, когда все ещё спали,
часов в восемь. Лежишь в постели и чувствуешь,
как она медленно, но ощутимо раскачивается. И
ты ждёшь, когда это прекратится. Я тогда жил в
квартире на пятом этаже, и часто было слышно,
как тихонько звенит посуда в серванте.
Мне всегда нравилось ездить поездом. Ког-
да ночью поезд стоит на разъезде, а потом ло-
комотив сильно дёргает состав, и ты на полке
покачиваешься… Вот такое чувство и было у
меня, когда по утрам шевелилась подо мной кро-
вать. Всё как в поезде. В поезде смерти.
2016, Семей.