ВЕЛИКИЙ ПОИСК
– Тэ-эк… тэ-эк… есть! – вскричал Саня. – Нашел! Нашел!
Он бойко ударял по клавиатуре и резко гонял мышку по импровизированному, сделанному из старого журнала коврику.
– Что нашел? – с участием спросил Костя, подбегая к компьютеру – Что нашел-то хоть, Санек?
– Да, нашел, вон смотри, – он указал рукой на экран, где высветилось множество ссылок. – Зырь сюды.
Костя стал внимательно читать текст, временами щурясь и приподнимая стекла мешающих очков.
– Зырю, и что?
– Как что, ну ты и лапоть, – Саня самодовольно похлопал себя по боку и скрестил на груди руки. – Я уже давно это дело искал и вот, нашел. Читай. Умеешь это делать?
– Конечно, умею. Правда, у меня по технике чтения трояк, но зато с большим плюсом.
– Трояк?! – Саня хохотнул. – Ну, ты и лопух, Костян. У меня и то четвертак. Вовремя надо скачать из «интера» нужный для «препода» материал. Тогда будет твердая четверка.
– Да, ладно. Я вообще не понимаю, зачем нужно уметь читать на скорость. Я люблю не спеша. Лег на диван, взял пакетик карамелек, лежишь, читаешь и грызешь конфеты. Вот это здорово. А на уроке нужно за минуту успеть прочитать текст, да еще и с выражением.
– Не заморачивайся. Лучше смотри, что я нашел. Долго искал и вот, наконец, нашел.
Саня тыкал пальчиком в экран монитора.
– Смотрю, и что? Зачем тебе «Библиотека И. Грозного»?
– Что? – Саня удивленно уставился сначала на друга, а потом в монитор.
– Сам погляди.
– Ну-ка. «Местонахождение библиотеки И. Грозного». Что за черт! Опять куча ненужных ссылок. Я не посмотрел, что фильтр не поставлен, вот и полезла всякая дрянь. Какая-то библиотека, какого-то И. Грозного. Не везет, – он почесал в затылке. – Кто такой этот «И. Грозный»? Знаешь такого?
– Ну, ты даешь! – вскричал возбужденно Костя. – Ты что, не просек что ли?
– Нет.
– Ну, ты и лопух. Телевизор смотреть надо и читать чаще. А еще четверка у него по «технике».
– Короче, Котовский… – обиженно выкрикнул Саня.
– А кто такой Котовский? – удивился Костя.
– Во, дает! Ты фильм не смотрел «Татарская пленница»?
– Нет, не смотрел, – Костя с интересом уставился на друга. – А что там?
– Там один из главных героев, когда его начинают грузить, говорит: «Короче, Котовский!» и тот сразу затыкается, понимая свое идиотское положение.
– А-а-а, понятно. Надо запомнить.
– Запомнишь потом, рассказывай про этого «Сердитого».
– Не про «Сердитого», а про Грозного. Этот «И. Грозный» – это город такой в Чечне. Там война долгое время шла. Наши с душманами хлестались, а теперь мир наступил. По телеку передавали, там война закончилась после того, как наши всех чехословаков перестреляли. И вот сейчас там все разрушенные здания восстанавливают, чтобы людям было, где жить. Школы строят, ну и, наверное, библиотеки строят тоже. Люди же хотят иногда книжки почитать, вот и строят библиотеку.
– А почему она называется «И. Грозного»?
– Ну что тут не понять. «И» – означает имени, то есть «имени Грозного». Понятно?
– Понятно, правда, не совсем. Вроде их обычно называют именами каких-нибудь известных людей. Например, имени композитора Льва Николаевича Пушкина, или там… – Саня задумался, пытаясь вспомнить еще кого-нибудь. Так как в голову ничего не пришло, он сказал. – И прочих мужиков и теток.
– Ну, ты сказал, Лев Николаевич Пушкин – это не композитор, а вообще известный путешественник, и зовут его Николай Васильевич Миклухо-Мастдай. Понял!?
– Да понял, – корча недовольную физиономию ответил Саня. – Все равно не понятно, а почему имени «Сердитого»?
– Да не «Сердитого», а Грозного. Логика у людей такая, понимаешь. Город Грозный восстановили и построили в нем библиотеку, чтобы помнить, что раньше все было разрушено, а теперь отстроено. Библиотеку построили и назвали в честь своего города. Это значит, все будет хорошо, все будут жить в мире и читать книги из этой библиотеки. Усек, Котовский?
– Усек.
– Давай хоть посмотрим, где она находится, – сказал Костя. – Вдруг пригодится. Будем в Грозном, зайдем в библиотеку, какую-нибудь книгу возьмем, библиотекарям скажем, что читали о них в «сетке».
– Не-е, там сколько еще будет таких ссылок, во все заходить – трафика не хватит. Пошли лучше дальше смотреть.
– Ладно, давай.
– Во-о, – Саня вновь скуксился. – Опять какая-то ерунда прет. Читай.
– «Доказательство теоремы Ферма»
– Да-а, – протянул Саня. – Чего только этот поисковик не выуживает из недр сетки. Правда, такой бредятины я давно не встречал. Ты только погляди, скрестили бульдога с носорогом: нашли, где доказывать теоремы. Я понимаю, в классе или в какой-нибудь лаборатории, а то вышли в чистое поле на ферму и пошли доказывать. Нет, совсем свихнулись.
– Это ты свихнулся. Они все правильно делают, – категорически заявил Костя другу.
– На ферме доказывают? – иронично произнес Санек. – Не смеши мои носки, Костян. На ферме можно делать что угодно, но только не доказывать теоремы. Ты представь себе: поле, засеянное картошкой, комбайн вовсю чешет, там морковь заколосилась, свиньи отелились, куры крякают, прочие дела, а ты сидишь в тени дерева и доказываешь теорему. Красота!
– Да подожди ты, Саня. Я тебе сейчас все объясню, – забеспокоился Костя.
– Излагай, всезнайка, – дал добро Саня.
– В этом высказывании зарыт очень глубокий смысл, просто его надо прочитать между строк.
– Да ты еще и дешифратор, оказывается, – наигранно удивился Саня. – И в какой системе работаешь: в восьмиричной, шестнадцатиричной, аль еще в какой?
– Смеешься, да, – с обидой процедил Костя. – Припомню тебе еще на математике.
– Да не кипятись ты, я же шучу, – примирительно произнес Саня. – Я слушаю, ты говоришь.
– Не перебивай. Вспомни урок по физике. Где Ньютон изобрел свой закон? – спросил Костя и, не дожидаясь ответа, сказал. – В саду. Сидел под скрюченным деревом и усиленно думал. Я вообще предполагаю, что его послали собирать яблоки, а он прикинулся, что собирает, а на самом деле присел под дерево и иногда постукивал по нему, чтобы оно тряслось: создавал иллюзию деятельности. Дерево тряслось, и другие думали, что Ньютон пашет, лазает по веткам и рвет яблоки, а тот, хитрюга, на самом деле отдыхал на травке, на свежем воздухе и стучал тихонько по дереву. Этот дуб, под которым сидел Ньютон, долго терпел его издевательства, а потом как его по тыкве шандарахнет яблоком! – Костя со всей силы ударил кулаком по столу. – Ньютон сразу взял, да и закон выдумал. А ты говоришь теорему на ферме доказывать. Да великие их только там и доказывали. Их пошлют поросят кормить, а они сядут где-нибудь на сеновале и давай думать.
– О, как, оказывается! – воскликнул восхищенно Саня.
– А ты что думал? – самодовольно сказал Костя. – На природе вообще такие мысли приходят! Раньше все богатеи жили за городом и придумывали всякое. За века многое надумали, а мы теперь вот должны это учить. Не повезло.
– Да-а, не повезло, – шмыгнул носом Санек. – Выучусь, тоже поеду на дачу на все лето. Заберусь на чердак, и буду выдумывать всякое, а как приеду, напишу книгу и разошлю ее во все школы. Пусть малыши помучаются и узнают, как мы в свое время горбатились.
– Точно, я тоже так сделаю, а то одной твоей книжки им, пожалуй, маловато будет.
– Да-а, надо побольше.
– А я тогда буду каждое лето к бабушке в деревню ездить и каждый год по новой книжке выдавать. Ха-ха!
– Молодец, Костян! Так держать.
Опомнившись, Саня проговорил:
– Черт, время-то в «интере» идет, а мы с тобой болтаем. Поиском надо заниматься, а не про ферму говорить.
– Да, точно. Давай дальше смотреть. Что там еще есть?
Друзья вновь уставились в светящийся экран монитора.
– О-о-о, нет! – Саня взревел, как раненый зверь. – Опять попалось не то. Читай, ты у нас такой умный.
– Per-pe-tu-um mobile, – медленно по складам произнес Костя. – А это что такое?
– Дальше читай, – мрачно произнес Саня.
– «Чертежи для постройки работающего агрегата».
– Понял, да?
– Нет, – ответил Костя.
– Что тут не понятного, профессор? – самодовольно произнес Саня, пристально глядя на присмиревшего товарища. – Все гениальное – просто. Какой-то чудак выложил в сетке чертежи для самостоятельного изготовления «мобильника». Кто хочет, может качать и сидеть дома, собирать себе телефон. Ну, там, паять чего-то, собирать из подручных средств. Мне папа рассказывал, что он в детстве журнал выписывал, и там были всякие чертежи. Он брал эти чертежи и делал по ним самолетики, кораблики и машинки, чтобы играть. Ему родители тоже ничего покупать не хотели, вот и приходилось обходиться собственными силами. Сделал, и играешь себе на здоровье и не надо ни у кого клянчить. Раньше же игрушки были простые, «компов» еще не изобрели.
– Теперь понял, – утвердительно ответил Костя. – Раньше так и играли. У меня от старшего брата тоже такие же игрушки остались.
– Да, то было раньше, – Саня усмехнулся. – В танчики, машинки игрались, а теперь погляди. Хочешь себе сотовый эксклюзивный, есть руки, которые растут из того места, можно взять и забабахать себе телефон. Дожились.
– Точно, – Костя сделал паузу. – Слушай, Саня, а что ты все-таки ищешь? Мы уже столько бьемся, а попадаются всякие непонятные вещи. Что ищешь-то, давай говори?
– Да-а, – он лениво махнул рукой. – Понимаешь, я тут уже неделю бьюсь над одной проблемой, вот решил посмотреть, думал, может в «интере» найду подсказку.
– А что за проблема?
– Ай, – Саня сморщил лицо. – Вот застрял на семнадцатом уровне в игрушке и не могу перескочить. Там пропасть и никак нельзя зацепиться, перепрыгнуть тоже не получается – слишком длинная, а надо перейти на другой берег. Не переберешься – тебя сожрет здоровая змея. Я уже тысячу раз пробовал, не могу и все. Бился, бился, потом надоело. Вот, решил посмотреть прохождение, но пока не могу найти.
– Так ты хочешь пройти с подсказкой, – Костя посмотрел на друга со скепсисом. – Это же не наш метод.
– Да знаю. Я и так и эдак пробовал – все равно падаю, либо меня эта змеюка сжирает. У меня уже сил нет. А ведь мы с Пашкой поспорили, кто вперед пройдет. Проиграть не могу, нужно обязательно преодолеть пропасть. Вот и ищу подсказку.
– А на что поспорили?
– На энциклопедию…. По компьютерным играм.
– На ту, здоровую, что в нашем книжном на витрине стоит!? – у Кости глаза сделались круглыми. – Тогда тебя нельзя проигрывать.
– Вот и я о том.
– Давай дальше искать.
– Давай, эх, мне этот поиск…
ИНСПЕКТОР
По мановению полосатой палочки противно завизжали тормоза, и очень дорогая машина с затемненными стеклами, остановилась на месте как вкопанная словно танк. Видя, что все разворачивается, как задумано, инспектор лишь подмигнул сидящему в машине напарнику и, хохотнув в предвкушении, жадно потер свои волосатые потные руки. Водитель остановившегося автомобиля терпеливо ждал продолжения. Инспектор, подтянув спадающие штаны, которые с трудом держались на обширном брюхе, вразвалочку направился к машине нарушителя. По дороге блюститель порядка в одно мгновенье очень профессионально нарисовал на лице брезгливость повышенного уровня.
Подойдя к авто, он аккуратно постучал костяшкой указательного пальца по затемненному окну. Стекло медленно поползло вниз. Взору инспектора предстала богатая внутренняя отделка, и самые дорогие гаджеты. В машине сидел мужчина средних лет, его волосы уже начали немного сидеть, но на лице не было видно ни одной морщинки, положив немаленький животик себе на колени, он угрюмо смотрел на дорогу. По-видимому, водитель даже не собирался удостаивать своим взором блюстителя порядка. Инспектор сразу же взял инициативу в свои руки. Он небрежно, но резко козырнул и проговорил:
– Лейтенант Тушкин….Э-э-э…трое детей…
Никакой реакции не последовало, водитель продолжал тупо смотреть в одну точку. Потуги инспектора наладить контакт, казалось, его нисколько не касались.
– Гражданин, – сказал милиционер более строгим голосом. – Прошу показать Ваши документы: права, техпаспорт и удостоверение личности. Пожалуйста. Не заставляйте меня ждать.
Водитель словно находился в трансе. Он даже не посмотрел на инспектора, только автоматически открыл «бардачок» и немного порывшись в нем, протянул требуемые бумаги, а потом снова уставился в уходящий за горизонт гладкий хайвей. Инспектор, получив документы, стал внимательно просматривать одну бумажку за другой, при этом неслышно шевеля губами. Временами у него вырывались возгласы:
– Тэ-эк…, Хм-м-м…, Ум-му-у.
Было видно, что чтение документации о машине и неизвестном человеке доставляет удовольствие блюстителю порядка. Инспектор с головой погрузился в чтение и даже не замечал проносившихся мимо машин, которые не ехали, а низко летели, не успевая сбросить скорость перед постом. Во время просмотра инспектор иногда бросал свой колючий взгляд на водителя, сверяя фотографии с оригиналом. Он щурился, прикидывая на глаз, кто перед ним.
– Гражданин… у Вас все в порядке, – сказал инспектор, закончив чтение, и протянул бумаги.
Водитель небрежно, но метко швырнул документы обратно в «бардачок» и захлопнул его. Он продолжал смотреть в даль дороги.
Инспектор не мог выдержать такой убийственно спокойной наглости:
– Гражданин, – проговорил он, – попрошу Вас выйти из машины.
Незнакомец беспрекословно повиновался. Сначала он выключил все еще работающий двигатель. Когда машина перестала приятно урчать, водитель вылез из удобного кресла и с силой захлопнул в дверь. Проделав все эти движения, он с нетерпением уставился на инспектора, немедленно начав пожирать его своими ясными глазами. Инспектор и ухом не повел, казалось, к его лицу намертво пристало выражение брезгливости. Секунду оба оппонента смотрели друг на друга, а потом каждый принялся за свою работу:
– В чем дело, товарищ начальник? По какому праву вы меня задерживаете? Я что-нибудь нарушил? Мои документы не в порядке? – все эти вопросы водитель произнес несколько медленно, словно нехотя.
– Полегче, гражданин, полегче! – инспектор вытянул шею и скорчил физиономию оскорбленного интеллигента. – Во-первых, я Вам не «товарищ» и не «начальник», а гражданин лейтенант. Во-вторых, почему так много вопросов сразу? Это уже тянет на мороченье головы сотруднику правопорядка, введение его в заблуждение. А в-третьих, вытяните вперед руки и закройте глаза, попытайтесь дотронуться указательным пальцем правой руки до левого уха.
Водитель ничего не ответил и повиновался. Он спокойно закрыл глаза, вытянул свои пухленькие ручки перед собой и неспешно начал тянуться указанной рукой до уха. Это у него получилось, и очень неплохо.
– А теперь поменяйте ухо и руку местами.
– Не понял, – сказал водитель, немного смутившись, но, не открывая глаз.
– Что непонятного, что тут непонятного?! – начал нервно инспектор. – Другой рукой дотронуться до другого уха! Что, выпили?! Ничего уже не соображаете?! Я так и знал, здесь Вам не тут. Как водку жрать, так первые, а как ухо почесать рукой, так сразу не понимаем – слабо значит! Ну-ка, открой зенки! Смотри вперед и не моргай.
Водитель спокойно открыл глаза и с какой-то даже иронией уставился на блюстителя. Для порядку он шмыгнул носом и стал дожидаться следующих приказаний постового.
– Гражданин, отставить улыбаться! – голос инспектора едва не срывался. – Быстро дышать в трубку! Дышать ртом, а не носом. Им не дышать, зажать руками.
Он достал из кармана детектор на алкоголь и ткнул им в лицо водителя.
– Дышать! – скомандовал он. – Дышать!
Водитель дыхнул, но детектор не показывал признаков алкоголя. Инспектор потряс им в воздухе, точно взбивал градусник. Потом снова ткнул в лицо водителя.
– Дышать! – скомандовал он, багровея. – Дышать, сильнее! Запор у тебя что ли?!
Трубочка не показывала абсолютно ничего подозрительного. Инспектор изумился.
– Корявая какая-то попалась!
Он еще раз сильно потряс ее.
– Дышать опять! Еще! Глубже! Сильнее!
Водитель повиновался, правда, начал с беспокойством поглядывать на лицо инспектора. А трубочка меж тем не хотела показывать признаков алкоголя.
– Вот ерунду опять подсунули, – не мог успокоиться инспектор. – Дай-ка, сам попробую.
Он еще раз сильно встряхнул детектор, а потом набрал в легкие побольше воздуха и дунул со всей дури. Цвет трубочки мигом изменился, показывая уровень «В сиську пьяный». Чрезвычайно удовлетворенней результатом своего дыхания инспектор проговорил.
– Вот,…другое дело.… А то не хотела работать. У меня не забалуешь.
Он обернулся к смотревшему на него водителю и произнес злорадно улыбаясь.
– Заработала зараза.…А теперь ты дыхни!
И поднес к лицу водителя использованный детектор. Водитель беспрекословно повиновался.
– Ха-а! – выкрикнул инспектор, глядя на показания детектора. – Значит, гражданин хороший, упились вусмерть и решили поиграть в гоночки. Кровушка в жилах кипит, тянет на дорожные приключения, осмелели совсем, черти! Ничего сейчас мы это поправим. Я из тебя спесь выбью, – он потряс перед физиономией водителя своим кулачищем. – Э-эх-эх!
Идиотски хохотнув, инспектор ударил себя ладонью по животу, который заволновался словно хорошо приготовленное желе.
– Ну что ж, у меня нет выбора. Будем оформлять документы, – сказал он, глядя на водителя. – Я думаю выписать вам штраф.
И видя, что его слова не произвели должного впечатления, решил сгустить тучи:
– Хотя нет. Вождение авто в пьяном виде, к тому же не пристегнутым, пререкания с инспектором, запудривание мозгов штатному детектору и прочие мелкие оплошности. Все это тянет на нечто большее, чем какой-то там паршивый штраф.
Инспектор кинул на водителя тяжелый испытывающий взгляд.
– Я думаю, придется отобрать у вас права. Месяца на три…, – он сделал паузу и посмотрел на реакцию присмиревшего водителя. – Нет,…. я думаю на годик.…Да,…годик будет самое то без машины. Будете на автобусе рассекать, или в метро, – он недобро улыбнулся. – А иногда, по праздникам, на такси. Хы-хы-хы.
Водитель молчал, его расправленные плечи бессильно опустились. Он обречено смотрел в землю и ковырял ботинком асфальт.
– Хотя…, – войдя в раж, проговорил инспектор. – По такому поводу мне придется и машину вашу изъять. У тебя, парниша, впереди прекрасный год без прав, поэтому и машина тебе без надобности. Я сейчас вызову эвакуатор, машину твою забираем, а ты доберешься самостоятельно, на попутке.
Инспектор достал из кармана блокнотик с заготовленными бланками. Долго искал по карманам ручку, все никак не мог ее найти. Наконец, в одном из внутренних карманов, вместе с помятой пачкой сигарет, он нашел сломанный старый карандаш. Критически осмотрев свое орудие труда, инспектор парой укусов обнажил грифель и, послюнив его об язык, уже приготовился что-то писать. Его несколько тревожил вид водителя. Инспектор, недобро прищурив глаз, вдруг резко бросил:
– Что везешь?
Водитель только пожал плечами.
– Открой багажник, – скомандовал инспектор.
Водитель спокойно достал ключ и открыл багажное отделение. Оно было пустым, если не считать штатного огнетушителя, аптечки и запасного колеса.
– Хм-м…, – многозначительно промычал инспектор.
Он заткнул за пояс бланки и карандаш и принялся ощупывать руками стенки и пол багажного отделения, стремясь обнаружить там пустую нишу. Временами его пухлые пальчики надавливали на какое-нибудь место, но ничего не происходило – потайные двери, которых не было, не открывались. В общем, ощупывание ни к чему не привело. Все было чисто. Подозрительно чисто.
– Теперь салон! – скомандовал инспектор.
Водитель спокойно открыл переднюю и заднюю двери своего автомобиля. «Хорошо отделал внутренности машинки, со вкусом видать мужичок…и с деньгами…» – отметил про себя инспектор, а вслух произнес:
– Да,…дешевый шик…и чего форсить.
Не услышав никакой реакции в ответ от хозяина автомобиля, инспектор произнес:
– Итак, приступим.
Он снова с видом знатока и упорством ишака начал ощупывать салон автомобиля, не стесняясь, наступил грязным ботинком на сиденье. Бросил украдкой взгляд на водителя – тот не реагировал, меланхолично следя за пролетающими облаками. В проносящихся мимо машинах можно было заметить сочувствующие лица водителей и пассажиров. Блюститель долго лазил по салону, громко сопел и кряхтел, но ничего найти не смог. Наконец его глаз заметил подозрительные соринки возле места водителя. Глаза блюстителя загорелись. Он вылез из салона и как красноармеец на известном плакате указал на находку водителю.
– Что это?! – громко изрек он.
– Не знаю, – пожал плечами водитель. – Мусор какой-то.
– Что-о-о?! Да как ты посмел?! Все, тебе копчик! Вызываю спецгруппу. Они тебя сейчас возьмут за одно место, тогда все расскажешь. Тогда мы узнаем кто из нас «мусор»!
Вдруг молчаливый водитель произнес.
– А может…?
– Что?! – взревел инспектор. – Ты мне предлагаешь взятку?!
Его глаза налились кровью.
– Да как ты посмел?! Перед тобой кто, ландскнехт какой-то или служитель закона, да еще и при исполнении, с руками, полными улик?!
– А-а-а…
– Ты что?! – взвизгнул инспектор. – Совсем сбрендил, суешь мне прямо в нос свои грязные бабки.
Немного поколебавшись, он спросил более миролюбиво:
– А сколько денег-то даешь?
Водитель молча достал свой бумажник и открыл его. Поросячьи глазки инспектора загорелись, а руки проделали уже заученное движенье как у карманника, который разминает свои пальцы перед атакой на жертву. Водитель, не скупясь, отсчитал бумажки в иностранной валюте и протянул их инспектору. Тот сначала закатил глаза, а потом покосился на машину, где скучал его напарник. Его собеседник все понял и выудил еще несколько крупных купюр. Инспектор недовольно шмыгнул носом и поглядел на небо. Водитель тоже мельком взглянул вверх и вытащил еще несколько купюр. Инспектор смачно сглотнул и почесал кадык. Водитель достал еще бумажку, в руке у него была уже целая пачка. Но инспектор не спешил, словно сомневаясь. Наконец жадность взяла свое, и он выхватил пачку из рук потерпевшего. Не считая, инспектор сунул деньги во внутренний карман куртки.
– Я свободен? – с надеждой в голосе спросил водитель.
– Да…пожалуй, – с серьезной миной проговорил блюститель. – Вы можете ехать.
– Спасибо.
– Счастливого пути.
Водитель направился на свое место. Он уже сел за руль, как в окошко автомобиля вновь постучал инспектор. Затемненное окошко медленно поползло вниз. Блюститель дружески улыбнулся водителю, как будто ничего только что не происходило, и почти ласково спросил:
– Ну, как?
Водитель пронзительным взглядом посмотрел на собеседника и ничего не ответил. Он только шмыгнул носом, а темное окошко медленно поползло вверх. Дверца отворилась. Мужчина вылез из салона и, засунув руки в карманы, пристально посмотрел на инспектора. Потом он глянул на напарника, который все это время находился в машине. Тот, перехватив недобрый взгляд водителя, поспешно отвернулся. Водитель вновь посмотрел на инспектора и живо произнес:
– Плохо, Тушкин, очень плохо!
– ?
– Да, совсем никуда не годится.
– Почему? – смущенно спросил инспектор. – Я старался. Фактически без выходных работал месяц, тренировался и в ночные смены и в дневные. Что не так?
Его масленые глазки часто заморгали.
– Начнем по порядку, Тушкин. Чувствуется, конечно, что Вы не зря носите погоны лейтенанта службы и звание инспектора…. – он немного помолчал. – Не вооруженным глазом видно, что стараетесь. Временами выходит неплохо, но…в основном, смотрится натянуто….
– Но в чем? Я старался все выполнять по инструкции.
– В том-то все и дело. Все по инструкции, а где вдохновение, полет творческой мысли? В нашем трудном деле нельзя полагаться только на прописные истины. Разберем все последовательно и обозначим основные ошибки. Внешний вид инспектора играет очень важную роль. Итак, выглядишь ты Тушкин неплохо: чувствуется, что кушаешь хорошо, а выпиваешь еще лучше. Физиономию сделал отвратительную, то есть очень хорошую: внушает и производит очень неприятное, отталкивающее впечатление. Перед зеркалом занимаешься?
– С женой, – признался польщенный инспектор. – Тещу иногда привлекаю.
– Молодец, это похвально. Семья – это наш тыл, где всегда можно найти помощь и сочувствие.
– Спасибо.
– Идем дальше. Самое начало было неплохим – ты остановил очень дорогую машину. Но сам первоначальный тон разговора был задан неправильно, на счет детей надо было говорить несколько позже. Фраза была брошена тобою прямо в лоб, и водитель может не понять, к чему она была сказана. Клиента надо сначала подготовить к тому, что он в любом случае должен будет расстаться с деньгами, а уже потом говорить ему о своем семейном положении. Это понятно?
– Да.
– Дальше. Следующая фраза была на своем месте, но вот ее окончание совсем не годится. Какое к черту «пожалуйста». Забудь это слово, вычеркни его из своего лексикона, когда говоришь с водителем. Человек, когда слышит любое вежливое слово, то сразу меняет свое отношение к говорящему. В случае разговора с инспектором он может воспринять такое слово не как знак воспитанности, а как издевку, скрытый намек. Не надо. Лучше сразу придерживаться сугубо делового тона. Клиент должен понимать, что никаких скидок ему делаться не будет, какая бы машина у него ни была, какие бы документы он не предъявил, в каком бы состоянии не находился. Все ясно?! – он грозно посмотрел на притихшего инспектора.
– Да.… Все понял.
– Следующее, очень важное замечание. Ни в коем случае нельзя обращаться к водителю на «Вы». Это то же самое, что и «пожалуйста», только, пожалуй, еще хуже, – Водитель сердито покачал головой. – Запомни, ни в коем разе нельзя произносить этого слова. Грубейшая ошибка, просто чудовищная. Нарушитель, таким образом, ставится на ступеньку выше инспектора. Получается, что он вовсе и не виноват, и вроде как задержан без причины, а такого быть не должно. Водитель виновен в любом случае, невиновных водителей не бывает. Запомни, ведь это проходят еще на первом курсе обучения. Всегда можно найти, к чему придраться, а поэтому никакого обращения на «Вы». Только безличное и официальное ведение беседы. Тыкать можно, но только в случае долгого разговора. Запомни, ты должен быть выше любого водилы и обращаться обязан свысока, лучше с небольшой ленцой в голосе. Я ясно объясняю? – обратился он к Тушкину.
– Яснее не бывает.
– Хорошо. Основные твои упущения я обозначил. Дальше у тебя дело пошло гораздо живее. По поводу руки и уха все нормально, претензий нет. Это же можно сказать и по поводу тестера. Видно нашло вдохновение, я сразу почувствовал преображение. Уже не было той нерешительности, все стало на свои места. Самопроверка, тоже неплохой финт. Это багровое лицо, вращение глазами, брызги слюной во все стороны были осуществлены достаточно добротно. Натяжки никакой не чувствовалось. Было очень приятно посмотреть на профессиональную работу. Это же относится к реплике про запудривание мозгов после многочисленных вопросов. Роль дуболома была показана достаточно неплохо.
– Спасибо, – инспектор порозовел от удовольствия.
– Не расслабляйтесь, Тушкин, не все так хорошо.
Блюститель перестал улыбаться. Его лицо вновь превратилось в камень, а в глазах читалось старание все запомнить и понять, что говорил собеседник.
– Да, не все хорошо, как хотелось бы, – повторил оратор. – Еще надо поработать и очень многое предстоит довести до автоматизма. Основная твоя проблема – это неумение держать себя в руках. Это не касается грубых окриков и показа своей непробиваемой прямодушности. Здесь как раз все на месте. Это должно присутствовать. Пусть всякий знает, что перед ним стоит настоящий бивень, прямой как шлагбаум, такой простой и твердолобый.
– Рад стараться!
– Ладно…ладно…Я говорю о другом. Умение держать себя в руках относится к тому, что нужно грамотно строить свою речь: не сразу бросаться с места в карьер с требованием взятки, а делать это постепенно. Основной упор необходимо сделать на плавность и мягкость всего процесса. Первым о деньгах у нас должен заговорить нарушитель, а не блюститель закона. В этот и состоит закон, на котором держится вся наша система.
– Понимаю.
– Надо не только понимать, но и делать так. А у тебя, Тушкин, так и чувствуется, что хочешь быстрее срубить с нарушителя денег. Прямо гонишь лошадей во весь апорт. Не надо так. Все должно идти неспешно, у тебя же дом не горит. Пойми ты, в этом случае время полностью на твоей стороне. Это «водила» может куда-то торопится, а тебя это не касается. Ты на боевом посту и выполняешь свою работу. Поэтому запомни хорошенько, не надо выбивать деньги с нарушителя нахрапистостью и напором, хотя и это тоже должно присутствовать. Наше главное оружие, прежде всего – это время и «доброе» слово. Клиента сначала подготовь, помурыжь его хорошенечко, а потом подсекай.
– Ага…, – понимающе кивнул инспектор.
– Запомни: выдержка и еще раз выдержка. Продуманный план разговора и, конечно же, вдохновенье, и тогда все пойдет на лад.
– Ясно, все понятно, – бодро отрапортовал инспектор. – А как оцените мою сегодняшнюю работу? Что, все было совсем плохо? Ведь сказали же сами, кое-что понравилось.
– Вот видишь, опять спешишь. Выдержки совсем никакой, – покачал головой водитель, заставляя инспектора потупить свой взор. – Надо будет тебя воспитывать, тренировать.
Он на минуту задумался.
– Тушкин... Я подумал немного, и кое-что решил… надо будет тебя направить на курсы повышения квалификации. Прежде всего, нужно повысить и существенно качество выдержки. Пожалуй, направим тебя в роту какого-нибудь почетного караула. Постоишь там месячишко, другой, может, научишься чему.
– Товарищ инспектор, – взмолился Тушкин. – А как же моя семья, дети, кто деньги будет зарабатывать, мы же на самообеспечении? Пожалейте.
– Месяц, не меньше, – категорично заявил водитель-инспектор. – Это в будущем сильно пригодится. Месяц поживешь на подсосе, зато потом станешь получать не хуже министра. Так что месяц в карауле – это вопрос решенный. А что касается моей оценки твоих действий, то сегодня поставлю тебя «удовлетворительно», но с большой натяжкой.
– Спасибо, – Тушкин вымученно улыбнулся.
– Тебе повезло, что я сегодня в хорошем настроении, а еще чуть-чуть и ты бы сковырнулся. Запомни мои советы и жди повестки. Я сделаю из тебя настоящего дорожного инспектора. За работу! – водитель-инспектор похлопал по плечу блюстителя и сел в машину.
Мотор авто взревел. Водитель высунулся из окна и спросил:
– Все понял?!
– Да, спасибо!
– Что?! – его лицо выразило полное оскорбление. – Что, я не понял, повтори, что ты сказал?!
– А ну, заткнулся на …, – заорал, багровея, инспектор. – Чеши отсюда, пока кости целы.
– Давно бы так.
Машина сорвалась с места и скоро исчезла за горизонтом. Инспектор Тушкин проводил ее взглядом и неспешной походкой пошел к своей машине. Он не сел, а буквально ввалился в салон. Лицо его неузнаваемо изменилось, дыхание было тяжелым.
– Ну, как? – поинтересовался напарник. – Прошел проверку?
– Да, кое-как, – отозвался Тушкин минуту спустя. – Этот субъект всю душу из меня вынул. Нет, эти дорожные инспектора не люди. Честное слово. С ними по-человечески и не поговоришь.
ТОТАЛЬНАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ
Небольшой трехэтажный дом постройки сорокалетней давности, утопая в зелени аккуратных елочек, уютно пристроился между новыми высотками. Серый фасад ничем не примечателен, если не считать зарешеченных окон первого этажа, да нескольких камер скрытого наблюдения. Перед зданием на возвышающемся флагштоке развивается знамя, которое возвещает, что даже в это морозное, маловетреное утро здесь идет работа. Дорожки вокруг заблаговременно приведены в порядок, мощные цепи ограждения покрашены в торжественный белый цвет. Рядом с флагштоком, перед которым расположился уже пожухлый, но все еще аккуратный газончик, находится доска почета. На ней многочисленные фотографии молодых людей, запечатленных на фоне триколора. Все лица с фотографий глядят гордо, подбородки высоко подняты, взор устремлен вдаль. Кому-то во время фотографирования удалось улыбнуться, и теперь его физиономия выделяется среди других более жизнерадостным и одухотворенным видом. Чуть правее, за аккуратной оградкой, расположилась темная мраморная глыба, в которой прохожий не сразу может узнать очертания знакомого с детства агрегата с кнопочками и экраном, к нему в волевом порыве тянется мощная человеческая рука.
Возле трехэтажки суетятся люди, постоянно прибывают все новые и новые машины. На высоком крыльце много курящих: мужчины и женщины, все украдкой глядят друг на друга и тихо переговариваются. Подъезжает автомобиль, из которого выходит молодой человек – еще школьник, а за ним его родные: папа с мамой. Это обычное дело – прибыть на пункт со старшими, волнующимися за тебя. Кто-то из молодых умудряется привести с собой целую кучу друзей и подруг, которые перед началом комиссии пытаются подбодрить товарища, рассказать смешную историю, анекдот или просто поржать за компанию. Молодые накрашенные девицы улыбаются сквозь слезы, что-то шепчут на ухо своему любимому, пытаются поддержать его, немного посмеяться, обычно выходит не очень внятно – проступают слезы, слышны всхлипывания. Мамы и папы, стоящие рядом с орущей молодежью стараются держать себя в руках и не давать волю своим чувствам. Отец по обычаю делает каменное лицо, его взор устремляется в пустоту, мать закрывает платочком распухшее от слез, а потому красное лицо. Их мальчик уже подрос и теперь настал его черед. Другие взрослые, глядя на такие отношения, понимающе смотрят друг на друга, через силу улыбаются, вздыхают.
Эти трое только что приехали и тихо стоят в сторонке. В их неторопливых движениях читается спокойствие и сдержанность. Мама дает последние наставления своему чаду, тот молча слушает и едва заметно кивает. Через несколько минут слышится строгий голос отца:
– Давай, Серега, иди уже. Пора, – он крепко пожимает сыну руку, ободряюще хлопает по плечу.
– Ни пуха, ни пера, – говорит раскрасневшаяся мать и целует сына.
– К черту! – говорит молодой человек, стирая с щеки губную помаду. Потом он бросает на отца серьезный, понимающий взгляд и начинает медленно пробиваться сквозь гудящую толпу.
– Пропустите, пропустите, – он вежливо расталкивает людей в стороны. – Ноги уберите, сумки и одежду поберегите.
– Осторожнее…Полегче.…Куда прешь…? – слышаться ответные недовольные реплики.
Сергей не обращает на них внимания и методично движется к цели. Наконец он подбирается к регистратуре. Маленькое окошечко, а за ним толстое лицо усталого человека с мешками под глазами. Сергей смело и даже с вызовом говорит.
– Здравствуйте!
В ответ лишь еле заметный ленивый кивок регистратора и застывший вопрос в глазах.
– Я Сергей Иванов. На комиссию, – четко говорит молодой человек, несмотря на то, что со всех сторон напирают и галдят люди.
– Документы и справки все с собой? – спрашивает уставший регистратор и, не дожидаясь ответа, продолжает. – Иди на пропускной, – это налево и приготовь паспорт и повестку.
– Спасибо, – говорит Сергей и начинает медленно просачиваться к указанной двери, уверенно работая локтями.
Огромное помещение, где гудит толпа, разделено решеточным ограждением на две части. Сквозь заграждение можно пробраться только через зарешеченную дверь, – это и есть заветный пропускной пункт. Сергей, пробившись через толпу, глядит на суровую женщину, которая спокойно сидит за столом по ту сторону решетки, словно в зоопарке и разгадывает кроссворд. Некоторые родители пытаются помочь ей в этом трудном деле, в тайне надеясь на ответную помощь, узнать, что там с их мальчиком. Тетка не поддается на такой дешевый трюк и продолжает заниматься разгадыванием, хотя дается ей это с большим трудом, мысль работает очень тяжело.
Сергей осторожно оттесняет чьих-то родителей от двери и просовывает через решетку паспорт и повестку. Тетка лениво откладывает газету, берет протянутые бумаги и начинает проверять их по гроссбуху. Найдя нужные координаты, она бросает тяжелый взгляд на соискателя и нажимает кнопку под столом. Дверь на магнитном замке моментально поддается, и в образовавшееся свободное пространство вместе с Сергеем вваливается еще несколько человек. Тетка моментально вскакивает с места и своим огромным бюстом оттесняет взрослых от молодого человека с запретной территории. Дверь вновь захлопывается, звучит сигнал сработавшего магнитного устройства, порядок восстановлен. Тетка удовлетворенно отряхивает руки и с улыбкой смотрит на перекошенные лица взрослых по ту сторону «железного занавеса». Сергей, вздохнув от давки, расправив плечи и потянувшись, вопросительно смотрит на мужиковатую тетю. Та смотрит на него и, не произнося ни слова, пальцем указывает на нужную дверь.
– Спасибо.
Получив обратно паспорт и «исчерпывающие» указания, Сергей заходит в просторный зал. Здесь светло, по стенам развешаны многочисленные плакаты, таблицы. С одного из плакатов, который располагается под старыми часами, смотрит насмешливо-строгое лицо главы государства. Под портретом одна из умных фраз, характеризующих положение в сфере. Помещение чем-то похоже на школьный класс, где разместилось человек сорок таких же, как и он молодых ребят. За передними партами сидят несколько взрослых, которые беседуют тет-а-тет с пришедшими школьниками. В классе стоит постоянный гул. Молодые люди, среди которых нет ни одного знакомого лица, сидят по двое, а то и по трое за партами, разговаривают, острят, смеются, перемигиваются глазами, показывая на молодую сотрудницу. Кто-то нарочито громко рассказывает о своих «подвигах», желая произвести впечатление на молодую особу. Девушка и ухом не ведет, продолжая беседу с одним из вновь прибывших, заполняя личное дело, ловко внося в него необходимые данные.
Тут же в классе за одной из парт идет проверка теоретических знаний. Сотрудник службы, одетый по случаю в спецодежду, задает ребятам наводящие вопросы на знание основных частей и модификаций устройств, спрашивает различия, технические особенности, специфические возможности различных моделей, показывает какие-то таблицы, рисунки, схемы, расспрашивает об интересах молодых людей. Каждую минуту в класс заходит пожилой врач и забирает уже готовое личное дело. Вместе с папкой из класса исчезает и молодой человек, успешно прошедший собеседование. После утомительного ожидания с Сергеем долго беседовал обрюзгший специалист, от которого с первого взгляда веяло консерватизмом и приверженностью к старым устоям.
Через стенку, судя по всему, идет массовое тестирование. Даже здесь сидя в классе можно слышать четкую дикцию механического агрегата, который уверенно диктует один вопрос за другим. Иногда слышится недовольный голос не успевшего ответить, и послушный компьютер начинает повторять вопрос. Сергей прислушивается – один вопрос был повторен уже раз десять, но он вновь и вновь произносится компьютером. «Добрались до смешного, теперь куражатся» – подумал он. Компьютер меж тем старается, его речь прерывается лишь дружным смехом и повторением вопроса. В эту минуту из класса выбегает специалист. Через мгновение за стеной слышны вопли и фразы из непереводимого национального фольклора. После непродолжительной возни все стихает, и опрос продолжается.
Вскоре Сергей с папкой под мышкой оказывается в слабо освещенном длинном коридоре. Здесь уже полно народу. Молодые люди, одетые в одно исподнее, побросав остальную одежду на стулья, небольшими группками стоят возле дверей. На каждом кабинете табличка с мудреными названиями специальностей врачей. Несмотря на некоторую мрачность обстановки кто-то пытается шутить даже в такую трудную минуту, в том числе и на медицинскую тему. В сторонке у стены, стоит детина – вечный школьник, обросший словно горилла, в больших семейных трусах и рваных носках. Он, скучая, двигает челюстями, жуя жвачку, и временами бросает реплики в толпу новичков. Молодые, притихнув, с интересом слушают советы «бывалого», который почему-то до сих не смог пройти комиссию. Изредка по коридору пробегают молодые медсестры, тогда со всех сторон слышится посвистывание «молодых жеребцов».
Сергей, держа в руках папку с нужными бумагами и охапку одежды, протискивается и встает в очередь к одному из врачей. Стоять в коридоре без одежды немного холодно, но надежда на положительное заключение комиссии согревает. В соседней очереди высокий нахальный тип отжимает к стенке невысокого, щупленького мальчонку. Тот, выпучив глазки, ищет защиты у других. Но никто не приходит на помощь, видя габариты нахала.
– Слышь, ты, дядя! – кричит Сергей верзиле. – Стань на место и не лезь к малышу!
– Ты мне, салага?! – начинает ощериваться переросток на Сергея. – Ты это мне вякнул?!
– Тебе, каланча, – отвечает Сергей с вызовом. – Не лезь к маленьким, а то узнаешь еще много чего интересного и комиссию не пройдешь, обещаю.
– Что, что узнаю?! – гаденько улыбаясь и глядя по сторонам, отвечает верзила. Но, видя вокруг гробовое молчание и холодную решимость, которая читается в глазах Сергея, отступает, пропуская вперед счастливого малыша.
Инцидент кажется исчерпанным, и Сергей вновь встраивается в свою очередь. Врачебный конвейер работает на полную мощь. Посещение одного медицинского кабинета сменяется нудным стоянием в очереди к другому специалисту. Первый врач рассказывает об очередности прохождения всей медицинской комиссии и выдает чистый листок бумаги, в котором пустые графы и столбики – они должны быть заполнены и в конце прохождения комиссии сданы главному. Сергею предстоит проверить всю свою медицинскую подноготную.
В следующем кабинете проходит сдача анализов – ребята бегают с баночками от одной двери к другой. В уголке толстуха со всей силы тыкает плоской иголкой в пальцы. Возле нее возвышается уже целая коллекция колбочек с кровью. Рядом миниатюрный аппарат для проведения анализа, который через минуту после сдачи уже дает свое заключение о здоровье. Сергей без проблем преодолевает первый барьер.
В кабинете напротив проверяют электрокардиограмму, врач за соседним столом лезет в рот с металлическим инструментом, осматривает целостность всех зубов, дает рекомендации. Рядом сидящий логопед следит за тем, чтобы не было картавых и шепелявых: «речь должна литься как песня».
Следующая дверь – проверка зрения, как далеко видишь и насколько хорошо, сможешь ли разобрать буквы на экране, набрать их на клавиатуре, насколько хорошо глаза успевают следить за бегущей строкой, не блуждают ли как потерянные по заполненному буквами экрану в поисках знакомых знаков. Молодая врачиха очень быстро перескакивает лазером с одной буквы на другую. Здесь же стоит тренажер по моделированию трехмерных цветных фигур: «Объемное мышление должно быть развито у всех, даже у двухмерных». Тут же стоит тренажер, где несколько полуголых ребят набирают сложные комбинации цифр и букв. Кто-то уже набрал и подзывает проверяющего, а его сосед из-за незнания или неумения старается подглядеть. Эту выходку тут же замечают и выгоняют неудачника. Стенания и клятвы здесь не помогают. У Сергея и здесь все получается без проволочек. Снова коридор и еще одна очередь, после случая с малышом «в нахалку» никто не лезет.
Проверка в кабинете «ухолога» особенно важна: «Слух должен быть». Соискатель вызывается на ковер, к нему присоединяются многочисленные электронные датчики, которые выводят на компьютер состояние слуха молодого человека, его возможности различать даже самые слабо слышимые звуки, выявляется диапазон слышимости, умение ориентироваться по звуку в пространстве. От умения правильно сориентироваться в нужную минуту может зависеть судьба важного решения. У Сергея все нормально, необходимо двигаться дальше. Несколько раз в коридоре появляются люди в спецодежде. Они неспешной походкой шествует в неизвестном направлении словно ледокол, разрезая столпившихся в тесном помещении школьников.
Дальше идет посещение кабинета невропатолога – здесь сидит грузный дядька с рыжими волосами и веснушчатым лицом. Он водит перед глазами молоточком, стучит им по коленкам, по локтям, проводит резкими движениями по незащищенным участкам тела, проверяя рефлексы, основы работы опорно-двигательного аппарата. Спрашивает о травмах головы, ушибах и прочем, чтобы не вышло каких-либо осложнений в будущем: «Голова молодого человека должна быть ясной, а помыслы – чистыми». Сергей на все вопросы отвечает спокойно и четко. Его анкета все больше и больше заполняется диагнозами с формулировкой: «Здоров», «Годен», «Не болел».
А вот и кабинет психолога – грозы морально неустойчивых. Сергей смело заходит на экзекуцию. Добрая с виду тетенька в очках начинает медленно засыпать его вопросами самой разнообразной тематики. Вопросы идут непрерывным потоком, иногда повторяются. После некоторых вопросов школьники начинают хихикать. Лишь недовольный взгляд врача останавливает балаган. Сергей знает этот фокус – за вполне безобидными данными, которые он выдает через ответы на вопросы, скрывается весь его внутренний мир. Наконец диагнозы «Морально устойчив», «Здоров» получены, и Сергей выбегает в коридор.
Предстоит пройти еще одно самое последнее испытание – врача, который исследует физические кондиции молодых людей. Небольшой кабинет, врач Элла Людвиговна исследует Сергея: вес, рост, качество физической силы, хватательные рефлексы, подвижность суставов рук и пальцев, хорошо ли развиты шейные позвонки, не атрофировались ли мышцы от долгого сидения. Все оказывается в полном порядке – зарядка каждый день и кружок по многоборью дают о себе знать. Снова получен диагноз «Здоров».
Теперь все пройдено осталось только одеться и ждать окончательного приговора врача, который стоит во главе медицинской комиссии. Ожидание длится около часа. Весь класс, с которого собственно и началась комиссия, заполнен до отказа. Молодые люди сидят в крайнем возбуждении, некоторые оглядываются на товарищей, ерзают на своих местах. Шутки и смех отступили на задний план. Сейчас решается их судьба – годен или нет. Если «нет», то это трагедия, человеку придется ждать еще целых полгода – до следующей мобилизационной комиссии, чтобы за это время подтянуться, постараться преодолеть свои изъяны и вновь попытаться ее пройти. Ребят по одному в алфавитном порядке вызывают из класса. Каждый раз в класс заходит человек форме и громко выкрикивает фамилию. Молодого человека, словно подконвойного, ведут по темному коридору в самый дальний зал. Это обширная комната с выцветшими занавесками на окнах и длинным, покрытым зеленой тканью столом. Украшением стола служит засохшая декоративная герань, да стопка личных дел. Здесь соискателя ожидают несколько мужчин и женщин с серьезными неулыбчивыми лицами, которые тихо шушукаются между собой. От непривычного света, который бьет в лицо, после коридорного полумрака, парень щурится, и тут ему выносят хлесткий, безапелляционный приговор. Сергей зашел в кабинет и ошалел от яркого ослепляющего света. В это время чистый и громкий голос произнес:
– Сергей Иванов?
– Да, – ответил молодой человек.
– Комиссия решила, что вы годны без ограничений. Поздравляем вас.
– Спасибо!
Крепкое рукопожатие и пожелание удачи в будущем. Подпись под официальным документом, снова пожелания и поздравления. Опять темный коридор. Только теперь не надо идти в класс. Можно забирать вещи и идти к волнующимся родителям.
– Мама! – закричал Сергей, подходя к железной решетчатой двери, где все еще шла борьба с неразгаданным кроссвордом.
Десятки пар глаз с надеждой оглянулись в его сторону, но почти тут же потухли: «Не наш». Лишь одни смотрели с нескрываемым восхищением и ожиданием чего-то.
– Да, да! Сережа. Я здесь! – зазвучал голос матери через толпу.
– Годен! Без ограничений!
– Сережа-а-а, – радостный возглас. – Молодец!
Срабатывает магнитное устройство, и Сергей вновь оказывается среди огромного количества взрослых. Толпа родителей стала потихоньку расступаться, давая дорогу счастливому молодцу и его матери. Сын и мать еле-еле протискиваются навстречу друг другу. Далее следуют бурные объятия, на лицо Сергея сыплются бесчисленные поцелуи.
– Мальчик мой. Мальчик мой. Я всегда знала, что ты пройдешь комиссию. Ты же у нас такой…
– Да, ладно тебе, мама, – как бы оправдываясь, отвечает Сергей.
– Отец! Отец! Вася, где ты!? – закричала взволнованная мать. – Вася, черт тебя побери!
В заполненный холл с крыльца-курилки заскочил разгоряченный мужчина. Его шуба распахнута, шарф съехал на сторону и безвольно болтался. Безумные глаза выискивали в толпе знакомые лица – безуспешно.
– Что…, как там…, мать!? – закричал он с самого входа, не имея возможности пробиться к своим. – Как там Серега!?
– Сережа сделал это! – закричала мать в ответ. – Годен… без ограничений!
– Пап, – закричал радостный Сергей. – Все!
– Да-а-а! Я знал! – вскричал отец, вытаскивая из кармана маленькую коробочку и бросая ее своим. – Ловите!
Небольшой аппаратик, описав в полете дугу, почти как по волшебству был пойман радостным молодым человеком.
– Поймал, – крикнул в ответ Серега. – Сейчас попробую!
Он бодро застучал по клавишам, набирая знакомый номер.
– Но разрешение начинает действие только через неделю, – пыталась сдержать молодой порыв тетка-регистраторша из-за своей решетки. – Сразу же после комиссии мобильным телефоном пользоваться нельзя – это грубое нарушение устава и правил….
Неодобрительно гудения толпы быстро заставило тетку замолчать и уставиться в газету.
– Алло, алло, – слышался на весь холл голос Сергея, который возбужденно кричал в телефон. – Алло, у меня теперь есть разрешение на сотовый. Маша, можешь звонить мне в любое время! Теперь я мобилизован! Слышишь, МОБИлизован!
ИГРАЕМ!
В этот час в просторном, хорошо освещенном помещении казино под названием «Красное и черное» все столы были заняты. В отличие от других заведений подобного рода, «Красное и черное» не было насквозь пропитано табачным дымом дорогих сигар или дешевых папирос, не пахло здесь и потом давно немытых тел – все запахи посредствам незаметных трубочек-пылесосов встроенных в стены зала выводились наружу. Нельзя было увидеть здесь и подозрительных личностей, которые обычно крутятся возле удачливых игроков – служба охраны знала в лицо всех своих. Кроме того, в «Красном и черном» не было слышно и той низкосортной воющей музыки, которая должна была стимулировать клиентов продолжать процесс игры и не останавливаться как можно дольше. В общем, здесь не было ничего того, что обычно встречается в классических игорных заведениях. Хозяин «Красного и черного» здраво рассудил о целях функционирования казино и попытался предоставить своим клиентам максимум комфорта: игрок должен играть, а не заниматься черт знает чем, тем более, что процесс этот очень захватывает, а ставки просто интригуют…
– Ставлю на кон свою руку, – рявкнул Джексон, и свирепым взглядом обвел других игроков, сидевших с ним за одним столом.
Роберт Джексон был шахтером, приехавшим с алмазных приисков с полными карманами денег. На вид ему было лет сорок с небольшим. Среднего роста с развитой грудной клеткой и длинными как у гориллы мускулистыми лапами. Сейчас он был вне себя от ярости – всего месяц он отдыхал в «Красном и черном», играя каждый день, но уже успел просадить все, что заработал в течение года, вкалывая в две смены. Вот и сейчас Фортуна не благоволила ему, подкидывая проигрышные комбинации.
– Хорошо, хорошо, не горячись, руку, так руку, – успокаивающе прогундосил Одноглазый Билли, – Не ты первый, не ты последний.
Билли уже двадцать лет работал в казино за одним и тем же столом и, по слухам, еще не было такого дня, чтобы его столик не принес хозяину заведения прибыли. Хотя нет, один раз такое чудо произошло. Отчего же тогда с того дня у Билли остался всего один глаз?
Билл ловко раздавал карты, кидая их через стол игрокам. Карты ложились одна к одной, образуя аккуратные стопочки.
– Итак, ставки сделаны,…ставок больше нет! – объявил он, зорко оглядев своим единственным глазом игроков и стопочку фишек в середине стола.
– Давай, давай! – рычал Джексон, ни мало не обращая внимания на соседей, сидевших возле него и скромно подающих признаки волнения. – Приди же ко мне, дорогуша! Не подведи меня!
Игроки поочередно начали сбрасывать карты, пытаясь разыграть наилучшую комбинацию. Джексон внимательно наблюдал за тем, сколько скидывают другие игроки, и как они реагируют на пришедшие карты – вспыхивают ли их глаза в предвкушении победы, или наоборот, горевший секунду назад огонек начинает медленно затухать. Джексон не спешил, на сей раз он решил поменять карты последним. Ему вспомнилась одна примета: «Меняя карты последним, ты показываешь Фортуне свою обделенность, жертвенность. В такие моменты богиня может сжалиться над игроком и привести его к победе». Вспоминая эту простенькую примету, Джексон немного призадумался – он представил себе, как было бы хорошо сейчас сорвать большой куш, покинуть это казино и улететь куда-нибудь подальше от всех человеческих тревог и забот. Он настолько замечтался, что совсем забыл об игре. Только окрик одноглазого вернул его за столик в «Красном и черном». Все игроки уже поменяли карты и с нетерпением смотрели на Джексона. С некоторой дрожью в руках он поменял две карты и тут же открыл их:
– Вот, черт! – он с досадой отбросил неудачную комбинацию и ударил по столу кулаком. – Не пришли…гадкие бумажки…! Я буду играть дальше! Чего уставились!
Он с вызовом посмотрел на других игроков. Про себя Джексон решил, если кто-нибудь скажет хоть одно слово против, то сразу же пожалеет об этом – силы ему было не занимать, а руки давно чесались по серьезному делу. Другие игроки лишь молча переглянулись. Одноглазый крупье широко зевнул, почесал волосатую грудь (по правилам заведения крупье был раздет до пояса, чтобы не было соблазна жульничать) и утвердительно кивнул Джексону.
– Продолжаем, я чувствую: мне сегодня повезет, Точно повезет. Ставлю свою вторую руку! – сказал Джексон, осклабившись, и злобно улыбнулся.
– Хорошо, – меланхолично произнес раздающий Билл и начал ловко раскидывать карты игрокам для очередного кона.
Игроки стали делать свои ставки, придвигая в центр стола стопочки разноцветных пластиковых фишек. Потом начался обмен карт.
– Приди, приди, – запальчиво бубнил Джексон, глядя на свои карты и на колоду для обмена. – Давай, милая, приди к папочке… Черт! Почему, почему ты не пришла!?
Он проиграл свою вторую руку. Толстяк, снова забравший весь выигрыш, только усмехнулся, в этот момент его щеки заалели, а жирное тело затрепыхалось как желе, издавая непонятные звуки.
Игра продолжилась и, войдя в раж, Джексон последовательно проиграл всего себя. У него в собственности осталась только голова (шея по негласному договору шла как бесплатное дополнение).
– Это мой последний кон! – со злобой процедил неудачник и обратился к раздающему. – Билли, подожди немного, не раздавай карты, мне нужно отлучится на минутку, – потом он обратился к другим игрокам. – Я в игре, ребята, сейчас вернусь!
Джексон медленно вышел из-за стола и, стараясь всей своей походкой показать расслабленность и уверенность в собственных силах, направился прочь. Он не знал, что будет делать через минуту, но решил сделать все, чтобы не проиграть свое тело, какому-то плантатору с поля астероидов.
– Валяй! – крикнул ему вслед одноглазый. – Только не задерживайся, игра не любит ждать. Тут полно желающих занять твое место.
– Заткнись! – огрызнулся Джексон, выходя из зала.
Он неторопливо пошел в направлении уборной, но свернул в подсобное помещение, куда вела широкая светлая мраморная лестница. Подсобка была просторным залом, забитым самыми разнообразными съестными припасами от обыкновенной земной еды – овощей фруктов, хлеба, мяса, до специфических и редких полуфабрикатов для рабочих отдаленных планет. Порыскав немного в полумраке склада, Джексон понял тщетность своих попыток бежать – помещение не имело другого выхода. Через уборную удрать тоже не было никакой возможности – это было замкнутое пространство, имевшее лишь одну дверь, ведущую в холл. Джексон в раздумье стоял в холле и поочередно смотрел то на дверь уборной, то на ворота подсобного помещения. Он не знал, что ему делать дальше. Надо было возвращаться к игровому столу. Сходив в уборную и критически осмотрев себя в зеркале, неудачливый беглец вернулся к столу.
– Как, готов? – с издевкой спросил одноглазый.
– Готов, – процедил Джексон. – Ты раздавай карты, а не треплись по пустякам. Ставлю на кон свою голову!
– Вот и хорошо, – с напущенным безразличием проговорил толстяк, сидевший напротив Джексона. – Лишняя голова еще никому не помешала. С телом, дружок, надо расставаться легко, без напряжения, – сказал он и улыбнулся. – И не надо усугублять ситуацию. Через несколько минут все закончится.
Он весело блеснул своими глазками-щелочками и протер носовым платком блестящую, совершенно свободную от волос лысину.
– Да на твою тушу не напасешься голов, – огрызнулся Джексон. – Вон, какое брюхо отрастил. Небось, не в шахте работаешь…? Сидишь себе на веранде и потягиваешь виски, или на тарантасе по плантациям рассекаешь. Наверно и по мослам своих рабов плеткой пройдешься, чтобы им веселее работалось. Была бы моя воля, я бы тебя укоротил.
Джексон выпятил вперед нижнюю губу и встал, чтобы воплотить свою угрозу, но одноглазый удержал его – игра, прежде всего!
– Я бы попросил не переходить на личности, – возмутился полный джентльмен, когда понял, что опасность быть побитым в ближайшее время ему не угрожает. – Ты, парниша, не забывай, что сам себе уже не принадлежишь, а скоро и твоя башка станет моей собственностью.
– Замолчи! – выкрикнул Джексон. – А то я…
Игроки собирались продолжить словесную баталию, но одноглазый прекратил их «обмен любезностями».
– Играем, джентльмены. Карты сданы, ставки сделаны. Можно провести обмен.
Он поочередно обвел единственным глазом всех игроков, особенно задержавшись на Джексоне, который уставился в свои карты и ничего не замечал.
– Дорогая, милая моя, – шептал Джексон. – Приди…, приди же ко мне... Давай крошка, не подведи…
На сей раз он менял всего одну карту. Трясущимися руками подвинул ее к себе, погладил, сказал нежные слова, какие только знал.
– Джентльмены, вскрываемся, – строго сказал одноглазый крупье.
– У меня флэш! – выкрикнул толстяк, выложив свой набор карт, и с вызовом посмотрел на Джексона. – Готовь голову, сынок!
У Джексона ком в горле застрял, когда он увидел пришедшую карту. В его комбинации не хватало лишь дамы до «королевского». В надежде на чудо он сбросил ненужную семерку. Карта пришла – это была…дама треф.
– Даааааааааа! – вскричал пораженный Джексон. – «Королевский»! – и небрежно бросил карты на стол.
Все игроки, сидящие за столом ахнули, толстяк неумело пытался скрыть свое недовольство, пухлыми пальцами раздвигая и рассматривая карты Джексона, чтобы удостовериться в правдивости слов оппонента.
– Этого не может быть, – слышались голоса со всех сторон.
– Ха! Что, съел?! – с издевкой выкрикнул Джексон, загребая выигрыш и громко скрипя сиденьем, отодвинулся от стола. – Пойду, рассчитаюсь с кредиторами, – небрежно бросил он через плечо и вышел из зала.
Расслабленной походкой он подошел к окошечку распорядителя казино и широким жестом вывалил на бюро выигранное богатство.
– Любезный, – улыбнулся Джексон своей великолепной белозубой улыбкой. – Мне бы хотелось рассчитаться по долгам, озаботьтесь, пожалуйста, – он бросил распорядителю «на чай» одну из фишек, справедливо полагая, что так дело пойдет быстрее.
– Хорошо. Выпейте пока за счет заведения, – сказал распорядитель, а потом крикнул в сторону. – Ларри, «особого» мистеру Джексону, он сегодня богат и хочет рассчитаться со всеми долгами!
– Будет сделано, – расторопный Ларри, находившийся возле уютного бара, ловкими движениями быстро соорудил какой-то коктейль и, подбежав к бюро распорядителя, протянул его новоявленному богачу.
Джексон в два глотка осушил бокал. После нервных потрясений от игры и выпитого в его голове как-то неприятно зашумело, но алкоголь подействовал успокаивающе. Джексон рассеяно наблюдал, как распорядитель собирает фишки, укладывает их в специальные ниши, а потом вынимает деньги и начинает медленно ее пересчитывать. Джексон как завороженный смотрел на все это действо.
– Смотрел бы и смотрел, – пробормотал он, глядя на то, как увеличивается стопка причитающихся ему купюр.
Голова его становилась все тяжелее, руки и ноги наливались свинцом. Буквально через минуту он уже не мог самостоятельно стоять. Расторопный Ларри подхватил счастливчика под руки и отвел к дивану в глубине зала. Джексон опустился на него и, подложив под голову проигранную руку, почти мгновенно заснул.
Проснувшись, Джексон не мог понять, где находится. В голове стоял непонятный гул, очень сильно болела шея и, что самое странное, он не мог пошевелиться.
– А-а, проснулся, счастливчик, – услышал он знакомый голос.
Первое, что увидел Джексон, открыв глаза, была злорадно улыбающаяся морда толстяка. Только теперь перед ним стоял среднего роста мужчина с развитой грудной клеткой и длинными как у гориллы мускулистыми лапами.
– Что ты теперь будешь делать со своим выигрышем, без тела?
Джексон скосил глаза: его голова покоилась на механической платформе, к которой были присоединены многочисленные шланги жизнеобеспечения, идущие от бутылочек с жидкостями.
– Как…? Почему? – он не понимал, как подобное могло случиться.
– Долги, дружок, долги, – улыбаясь, проговорил «толстяк». – Ты проиграл мне всего себя, акромя головы. Зато теперь ты чертовски богат и можешь делать, что хочешь, а как – это твоя забота. Бывай!
И он расслабленной походкой направился к выходу из «Красного и черного».
ОДОЛЖЕНИЕ
На улице стояло жаркое летнее утро, а Владимир стоял в длинной очереди. Прошел слух, что сегодня наконец-то должны завезти крупную партию мотоциклов, которая уже давно ожидалась. И все счастливчики, у кого были талончики на этот товар, и даже те, у кого талончиков не было, собрались у основных ворот огромного склада. Желающих приобрести мотоциклы или просто поглазеть собралось великое множество. То здесь, то там в толпе возникал спор: «завезли все-таки или нет, а если завезли, то всем ли хватит». Стоящие изредка бросали взоры на большие железные ворота склада. За закрытыми дверями царила зловещая тишина. С каждой минутой людей, желающих получить заветный мотоцикл, становилось все больше – прохожие, спешащие по делам, вдруг видели скопление народа и по привычке становились в очередь. Некоторые даже не утруждали себя вопросом «зачем стоят и надо ли им это вообще». Они просто пристраивались, увеличивая и без того растянувшийся людской поток.
Владимир еще накануне узнал, что завезли мотоциклы. Когда он пришел к складу, где должны были отоваривать всех счастливчиков, то думал, что будет одним из первых: ведь было только три часа ночи. Но оказалось, что не он один такой смекалистый. Подойдя к складу, Владимир увидел толпу человек в пятьдесят. На улице, по «хорошей» традиции, не работали фонари освящения, резкими порывами налетал прохладный ветерок, изредка пробегали кошки, где-то сверчал сверчок, во дворах лаяли «кабыздохи», а пятьдесят человек уже стояли у склада в очереди и возбужденно обсуждали предстоящее мероприятие.
Владимир решил не включаться в общую дискуссию, а поинтересовавшись: «Кто последний?» пристроился в хвосте очереди и стал внимательно прислушиваться к разговорам рядом стоящих. Как обычно бывает в таких ситуациях, в толпе гуляли два противоположных мнения. Одни говорили, что мотоциклов на склад завезли много, и всем хватит. Вторые утверждали, что их совсем мало и, как всегда, будут давать блатным, и только оставшиеся пустят в продажу, то есть хватит далеко не всем. Споры не прекращались, то стихая, то разгораясь с новой силой.
Ночь прошла, настало утро. Было уже часов девять, улицы стали наполняться пешеходами, дороги – машинами, а очередь – новыми желающими совершить покупку. Теперь Владимир стоял уже не в конце, а в самой середине. Очередь не двигалась, ворота оставались закрытыми. Напряжение в толпе возрастало, гул и роптанье усиливались. Перед Владимиром стояла высокая худая женщина неопределенного возраста, одетая в безвкусное темное платье в светлый горошек и туфли на толстом невысоком каблуке, от нее за километр разило приторно-сладкими духами. Женщина периодически объясняла стоящим в очереди, что она стоит здесь вместо своего мужа, который сейчас лежит в больнице с грыжей и не может прийти. Женщина показывала паспорт мужа, потом свой паспорт и потрепанный талончик на покупку мотоцикла.
Сначала женщина рассказывала историю, чтобы обезопасить свое нахождение в очереди, т.к. некоторые счастливые обладатели талончиков подозревали, вдруг их опередят какие-нибудь выскочки, «незаконно» находящиеся в очереди и не имеющие счастливого билетика на покупку. Потом она просто произносила фразу о муже, чтобы поддержать разговор, ведь народ-то прибывал, и многие еще не слышали ее рассказа, и соответственно не могли знать, почему она здесь находится. И женщина повторяла свою историю, показывала документы, закатывала глаз, громко вздыхала. Многие сочувственно слушали ее, качали головами и продолжали стоять.
Сразу же за Владимиром стоял мужчина неопределенного возраста. У него были натруженные волосатые руки, красная морда со здоровенным пористым носом-картошкой и маленькими глазками-щелками. Владимир присмотрелся к соседу по очереди и подумал, что это обыкновенный рабочий, который накопил денег и пришел осчастливить себя покупкой – новым мотоциклом и желательно с коляской. Мужчина вел себя довольно тихо, но когда вворачивал слово в общий сонм реплик, то сразу становилось ясно, что это трудяга, закаленный в пучине рабочей среды, где нормой общения служат сложносоставные, многоэтажные конструкции слов. Он постоянно курил «Беломор» и смачно сплевывал через зубы, не разжимая челюстей. Скоро вокруг Владимира все было заплевано, а он сам насквозь пропах табачищем.
Так очередь и развлекалась. Женщина, стоящая перед Владимиром постоянно рассказывала про мужа, мужчина сзади спокойно курил и тихо бросал ругательства, а Владимир стоял, слушал обоих и молчал, в мыслях мчась на новеньком, блестящем мотоцикле, темно-красного цвета. Двигатель мотоцикла работал уверенно, хромированные детали блестели на солнце, машина легко слушалась управления и беспрекословно выполняла все его приказы. Владимир летел по широкому, абсолютно гладкому шоссе, его волосы развивались на ветру, свежий прохладный воздух приятно бил в лицо, увеличивая блаженство от поездки.
Внезапно где-то в самом начале очереди раздался крик «Открылись!». Это означало, что сейчас начнут выдавать мотоциклы – по одному на руки. Люди заволновались, загалдели.
Прошел час, но очередь не продвигалась. Не было видно ни одного счастливчика – обладателя нового железного коня. Владимир с тоской подумал о том, сколько же ему еще предстоит здесь простоять, чтобы сбылась его мечта. Меж тем летнее солнце начало нещадно припекать, ветер больше не дул, воздух сделался горячим, улица плавилась под напором дневного светила. Люди, стоявшие в очереди, изнывали от жары, обливались потом и ругали на чем свет стоит все подряд.
Рядом со складом находилась пивная, у которой постоянно толпились любители пива. Они брали наполненные кружки, пристраивались к столикам и потягивали живительный напиток. Стоящие за мотоциклами с завистью поглядывали на пьющих, но выйти из толпы боялись, чтобы не потерять свою очередь. Владимир тоже бросал косые взгляды на пивнушку, его мучила жажда, но уйти он не решался. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, он стал глядеть по сторонам, стараясь не думать о жаре, о пиве, о предстоящей давке, которая будет, как только начнется торговля. На глаза Владимиру попался мужчина, который давно уже крутился возле очереди, но в нее не пристраивался, предпочитая прохаживаться вокруг и наблюдать за толпой.
Сам мужчина выглядел обыкновенно, даже интеллигентно. На носу – очки, правда, одна линза была треснута, а дужка перемотана синей изолентой. Пиджак и джинсы были не первой свежести, несколько помятые, но если не приглядываться, то самые обыкновенные. Под пиджаком Владимир заметил тельняшку. Волосы незнакомца, похожие на выжженную солому торчали во все стороны. Лицо мужчины, на котором четко выделялся острый орлиный нос, было покрыто трехдневной щетиной. На босых ногах были надеты легкие летние сандалии. В руке он держал пустую капроновую авоську.
Владимиру уже до чертиков надоело стоять в очереди, поэтому он стал с любопытством наблюдать за мужчиной: и то, как незнакомец ходит, присушивается, кого-то высматривает. Владимир так бы и наблюдал за ним, если бы не прозвучало повторное: «Открылись!». Он устремил свой взор на ворота и потерял мужчину из виду. Молодой человек поднялся на цыпочки, пытаясь рассмотреть территорию возле ворот, но этого ему сделать не удалось. Внезапно незнакомец с авоськой подошел к людям в очереди и негромко спросил:
– Кому нужен мотоцикл? Я могу устроить.
Окружающие посмотрели на него с интересом. У некоторых загорелся в глазах огонек, тот самый, который разгорается при виде близости цели.
– Кому нужен мотоцикл? – повторил мужчина. – Могу устроить. Пойдемте.
Он жестом пригласил стоящих в очереди последовать за ним. Многие были бы рады получить мотоцикл без очереди, но у них было опасение, а вдруг это аферист, выйдешь из потока и потеряешь свое место. Никто не решался, люди стояли и переглядывались. Мужчина подошел к Владимиру.
– Мотоцикл нужен?
– Нужен, – ответил молодой человек.
– Пойдем со мной, – сказал мужчина, –устрою все в лучшем виде. Ты же хочешь темно-красный, с дисковыми тормозами?
– Да, такой, – ответил Владимир.
– Пойдем. Будет такой.
– Но я здесь стою с самой ночи, – с сомнением проговорил Владимир.
– С трех часов, – констатировал мужчина. – Надеялся, что будешь первым, а все оказалось гораздо прозаичнее.
– Ну да, – не скрывая удивления, ответил Владимир.
– Пойдем. Я договорюсь, и ты получишь свой мотоцикл. Их еще не скоро начнут продавать.
– Но говорили, что уже начали.
– Враки, – категорично заявил мужчина и на секунду замолчал. – Ладно…, если не хочешь…, я пошел.
Он сделал движение, чтобы уйти. Владимир секунду подумал и решил: «Жалко, конечно, если лопухнусь, все-таки столько часов отстоял. Ладно, была не была».
– Подожди, я согласен!
– Пойдем, – сказал незнакомец, увлекая за собой молодого человека, и уверенно зашагал в сторону от очереди.
Они обогнули склад и оказались с другой стороны этого крупного блочного здания. Спутник Владимира тихо постучал в небольшую металлическую дверь. Через мгновенье за ней послышался шорох и какое-то бормотание. Было слышно, как кто-то отодвинул железный засов. Дверь заскрипела и приоткрылась. Незнакомец улыбнулся невидимому кладовщику и смело вошел внутрь. Дверь скрипнула и затворилась, вновь послышался звук запираемого засова. Владимир прислушался – внутри шел какой-то разговор. Разобрать слов молодой человек не мог. Через несколько минут засов отошел в сторону и вновь раздался скрип. Из двери высунулся новый знакомый Владимира.
– Давай деньги, – сказал он и протянул руку.
Владимир на секунду задумался. За короткий промежуток времени это мог быть его второй необдуманный поступок. Сначала он покинул очередь, увлекаемый незнакомцем, а теперь он должен был отдать деньги неизвестно кому. Владимир бросил взгляд на железную дверь, потом на лицо незнакомца, на его протянутую руку и решился. Он вынул пачку ассигнаций и, тщательно пересчитав, сунул их мужчине.
– Талончик надо? – спросил Владимир, чтобы немного заглушить сомнения.
Незнакомец не ответил, что-то промычал и скрылся за дверью. Владимир стоял и ждал. Он уже жалел, что покинул гарантированное место в очереди. Конечно, можно было не получить заветную технику, но в этом случае он был бы не одинок в своем разочаровании, ведь за ним стояла еще целая куча народу. А теперь он здесь один, перед закрытой дверью, деньги отданы, в руке талон. «Ерунда» – подумал Владимир: «Один раз живем, можно и рискнуть, авось кривая выведет». Потом он подумал о том, сколько же попросит с него незнакомец за эту услугу. Молодой человек пошарил по карманам, чтобы оценить свои финансовые возможности. Эти возможности оказались сильно ограничены – несколько бумажек не самого крупного достоинства. Сомнения не покидали Владимира, но он продолжал ждать незнакомца.
Через десяток минут возле молодого человека стоял совершенно новый, блестящий мотоцикл, красного цвета, с дисковыми тормозами, именно такой, какой он и хотел. Дверь гаража в очередной раз скрипнула и закрылась. Молодой человек так и не увидел кладовщика, с которым договаривался незнакомец.
Владимир смотрел на покупку, не веря своим глазам. Теперь у него был настоящий мотоцикл.
За сиденьем, прямо над задней фарой была закреплена блестящая мотоциклетная каска белого цвета, без ремешка.
– Это подарок от производителя, – объяснил мужчина, глядя на Владимира, и указал на шлем.
– Классно!
Молодой человек посмотрел на мотоцикл и глубоко вздохнул. От волнения сердце билось так часто, казалось, что сейчас выпрыгнет. Мысль о невозможности рассчитаться за услугу улетучилась сама собой.
– Может, пивка выпьем? – сказал мужчина, как будто они были старыми друзьями.
– Выпьем, – счастливо улыбаясь, ответил Владимир.
Они подошли к той самой пивнушке, посетителям которой он завидовал стоя в очереди всего полчаса назад, купил четыре пол-литровые бутылочки пива и кусок воблы, завернутый во вчерашнюю газету. Себе Владимир решил взять безалкогольное, ведь ему еще предстояло опробовать свое приобретение в деле. Расплатившись, Владимир и мужчина присели возле гаража на лавочке и разложили на газете воблу. Здесь было прохладно, дул ветерок, а от солнца их скрывали большие пирамидальные тополя.
– Хорошо, – сказал Владимир, чтобы хоть как-то поддержать беседу, которая даже не началась.
Он сделал маленький глоток и почувствовал, как по телу побежала живительная влага.
– Да, – согласился его новый знакомый и стал мощно хлебать из бутылки прохладное пиво.
Молодой человек молча наблюдал за тем, как ритмично двигается его острый кадык. Одним залпом незнакомец опрокинул в себя содержимое бутылки, издал громкий блаженный выдох, вытер влажные губы рукой и тут же откупорил с помощью железного ограждения вторую бутылку. Владимир решил не отставать от собеседника и тоже быстро выпил первую бутылку. Он уже хотел метнуть ее в урну, и даже прицелился, но мужчина остановил его:
– Не надо, – мягко сказал он. – Бутылочку оставь, сделай одолженье.
– Хорошо, – сказал Владимир и запихнул ее в сумку, которая висела у него на руке.
– Не забудь, – сказал мужчина, указывая глазами на сумку.
– Не забуду, – ответил Владимир и с обожанием посмотрел на новенький мотоцикл.
Мотоцикл был хорош. Настоящий железный конь. Колеса с тонкими еле заметными спицами-струнами, хромированный двигатель, все выпуклости и неровности которого придавали ему вид фантастического агрегата. Соединительные трубочки были аккуратно спарены, провода спрятаны, так что никаких соплей не было видно. Хромированные выхлопные трубы были отделаны едва заметной гравировкой. Конфетка, а не мотоцикл.
– Может, опробуешь? – сказал мужчина.
– Конечно, – ответил Владимир и добавил. – Давай сначала по второй.
– Давай, – ответил незнакомец, и они не спеша выпили еще по одной бутылочке, закусив воблой.
На душе стало совсем хорошо. Владимир подошел к мотоциклу, нежно, словно породистого рысака погладил его по блестящему боку. Ловким движением оседлал своего нового «коня», который казалось, только этого и ждал. Усевшись, Владимир почувствовал удобство кожаной «седлушки». Поерзав немного, он приосанился и подумал, что такая машина должна слушаться своего хозяина.
– Заведешь? – спросил мужчина.
– А как же! – убежденно ответил Владимир и ногой осторожно оттопырил «заводилку».
Вставив ключ в зажигание, он решительно повернул его. Мотоцикл издал еле слышный писк. По нему словно пробежала искра – он ожил. Молодой человек с силой резко нажал на «заводилку». Мотоцикл издал гулкий звук и тихо затарахтел, выдавая классическое «Тух-тух-тух-тух». Седок покрутил регулировку и умерил шум мотора, который начал работать менее громко, но все так же мощно и мерно. Дрожь мотоцикла от работающего двигателя передалась и его хозяину, который был на седьмом небе от счастья.
Незнакомец стоял рядом и с интересом наблюдал за манипуляциями мотоциклиста.
– Новая модель, – сказал он Владимиру тоном знатока. – Таких здесь еще ни у кого нет. Их совсем недавно стали выпускать. Это уже следующее поколение мотоциклов, которые производятся «Ававумом».
– Да, – сказал Владимир скорее самому себе и поддал газу, да так, что мотоцикл резко дернулся на месте, издав громкий рык.
Молодому человеку определенно нравилось свое новое приобретение. Что-то было в нем необычное, но что именно, он пока сказать не мог.
– Этот парсеков сто дает, – продолжал мужчина, указывая на спидометр. – Разгоняется за четыре с половиной момента.
– Да-да…, сто километров… за четыре секунды. Настоящий зверь, – машинально говорил Владимир, не вникая в смысл сказанного. – Такой может дать и больше... Сколько, ты сказал, он дает?
– Сто за четыре с половиной, – незнакомец с изумлением посмотрел на реакцию седока.
Владимир вновь и вновь осматривал свое приобретение. Приборная доска мотоцикла была сделана очень аккуратно, все было как надо, ничего лишнего – несколько манометров, кнопок и рычажков.
– Если нажмешь вот на эту кнопочку, – мужчина надавил синюю пипку на приборной доске. – То сразу сможешь махнуть на другую планету. Там на индикаторе высвечивается название.
– Да-да, – сказал Владимир, все еще увлеченно газуя на месте, и не обращая внимания на слова мужчины, больше интересуясь хаотичным движением стрелок на манометрах.
– Осторожнее с ним, – предупредил незнакомец. – С этой моделью нужно обращаться бережно.
Мужчина очень аккуратно взял каску и, прищурив один глаз, критически осмотрел ее. Он заглянул внутрь, пробежал глазами по обшивке, погладил ее, сдул невидимую пылинку.
– Дай-ка, – сказал Владимир мужчине и протянул руку.
– Держи, – ответил тот и вернул шлем мотоциклисту. – Когда наденешь, обязательно задвинуть стеклышко, для безопасности.
– Хорошо, хорошо! Сейчас как рвану! – с воодушевлением сказал Владимир и, натянув каску, резким движением задвинул стекло.
Каска издала шипенье, внутренняя мягкая оболочка, как кокон, обжала голову наездника. Владимир автоматически поставил обе ноги на подножки, и мотоцикл, словно ожидая этого, громко гавкнув, сорвался с места.
Через секунду железный конь и его наездник исчезли, растворившись в пространстве. В воздухе остался лишь легкий запах озона, а на земле следы от протекторов. Мужчина, оставшись один возле лавки, потянул носом воздух и сказал:
– Да, повезло парнишке…, такая машина…, не каждому…, – а потом с горечью заметил. – А бутылочки он мне так и не оставил…
Мужчина посмотрел на авоську, где покоились два пустых зеленых сосуда, пошарил по карманам в поисках мелочи и неспешной походкой направился к пивной.
Возле склада бесновалась толпа, слышались ругательства, удары кулаком в запертые ворота: торговля все еще не началась. В небе ярко пылало солнце.