От главного редактора
Рассказ несовершенен, однако катарсис в нём есть, а это главное. При этом чувствуется, что автор обладает определённым потенциалом – задача в том, чтобы его реализовать. Как? По этому поводу в своё время хорошо высказался один из бывших членов Творческой группы "Фантастика Башкортостана": "Писатель растёт через публикацию." Именно поэтому сегодня мы открываем новую рубрику "Первая публикация" рассказом молодого автора из Туймазов.
В надежде на его творческий рост.
Князь Расуль Ягудин
главный редактор
Посвящается Тишкину Сергею, ушедшему 14 февраля 2006 года.
Первая мысль о самоубийстве пришла к Сереге год назад. Сама по себе для него нелепая и неожиданная, она осела в голове и заставила призадуматься. « А вдруг?… Плюнуть на все и на всех, уйти от проблем и груза на душе…». Думать об этом Сереге было непривычно и даже немного забавно. Не нужно кому то что то доказать, просто успокоиться и не видеть больше опостылевшего города и всего света, которому он был должен что то – деньги, обещания, данные когда то. Пытался быть как приятели и друзья, с которыми общался – уверенными в себе, потому что у многих папы на должностях, а значит, с будущим проблем нет. Старался тянуться за ними, да что из того. Когда нет поддержки и материальной базы, начать что-то с нуля возможности не представлялось, а потому остается быть всегда на заднем плане, обычной шестеркой. И что из того, что у него рост под метр восемьдесят и фигура как у качка, а два года в морпехе прибавили здоровья и умения выстаивать в драках против толпы подвыпивших парней в кабаках. Все это безотказно действовало на подруг, с которыми у Сереги всегда получалось очень легко и быстро, а по сути, настоящего то у него ничего и не было…
А ведь казалось по началу, жизнь будет нормальная. Старые друзья, с которыми отрывался еще до армии, все почти погодки и все на равных. Любимая девушка, которая проводила в армию и обещала ждать, и действительно ждала, за исключением трех четырех раз, когда не смогла или не захотела отказать настойчивым ухаживаниям знакомых парней. И ведь знал обо всем, когда вернулся с армейки, знал и простил. И жить бы дальше как все, искать работу, пусть поначалу не сильно денежную, но ведь главное зацепиться, начать, а дальше больше. Так нет, бес дернул, а скорее нрав свободолюбивый да на баб падкий, да на жизнь красивую и легкую. Бросил любовь свою прошлую, нашел еще несколько, благо парень видный и ухаживать умеет так, что любой позавидует. Розы пучками таскал, на такси с работы девок встречал – те только млели от внимания, зная, какой сейчас за спиной стоит шепот завистливый. И страх, что какая-нибудь соперница отобьет у нее такого парня, а значит надо привязать как следует и не упускать ни в коем случае.
Друзья новые появляться стали, из богатых, сынков папаш на должностях. А старые друзья, самые первые, как-то незаметно стали отходить на второй, а то и на третий план. А потом и понесло. Кабаки, девки и прочие атрибуты богатой жизни. Стал влезать в сомнительные комбинации, пытался крутить дела, денег требовалось все больше и больше – угнаться за богатыми приятелями было трудно. Вот тогда, как-то по-пьяни, и пришла первая мысль – а не плюнуть ли на все? Как раз стало отчего-то муторно, до боли в груди, казалось, жизнь кончается, как ни крутись, а всего сразу не добьешься. Семьи нет, работы и постоянных денег тоже, кругом долги, а отдавать с чего? Новые приятели обещали втянуть его в бизнес, обещания давались легко, да так на словах все и осталось. Своих денег у него нет, связей тоже, а тогда зачем он им? Так и остались пустые надежды, что сможет, наконец, стать для них своим.
Серега забрел вечером в гараж, возможно, единственное укромное его место, где можно было просто побыть собой, наедине с мыслями и тоской по мечтам и планам, которым не суждено сбыться. Машины у них в семье не было, и гараж служил только как хранилище всякого хлама, которому нет места в квартире. Ну, еще конечно, погреб. Заботливые пожилые родители забивали его по осени банками с томатами, помидорами, рядами разнолитровых компотов и варенья, и что больше всего нравилось Сереге – полулитровыми бутылками с домашней настойкой, сладкой и ароматной. Гараж был утеплен и Серега приспособил его для себя. Поставил провалившийся диван и столик, с колесиками на ножках. В этот вечер, в первый раз и остановился его взгляд на мотке капроновой веревки, валявшейся на полке под самым потолком. Будто дразня себя, Серега снял моток и задумчиво стал наматывать веревку на локоть. Отмотав пару метров, пережег ее зажигалкой и, аккуратно связав конец на мотке, чтоб не разматывался понапрасну, убрал ее обратно наверх. После этого вернулся на диван и посмотрел на кусок веревки в руках более осмысленно. Думая о чем-то о своем, а точнее не думая вовсе, со странной улыбкой, связал петлю. И только теперь, первый раз, идея не показалось ему такой забавной, как поначалу. Уже с тревогой Серега мял петлю в руках, чувствуя растущее беспокойство в груди. Еще несколько минут назад он был абсолютно уверен, что желание уйти из жизни всего лишь дурацкая шутка, придуманная им самим, чтобы позлить себя, прикинуть на себя новую личину. Серега всегда в разговорах резко осуждал самоубийц, заявляя, что никогда бы не пошел на то ни при каких обстоятельствах. И вот теперь, сидя с петлей в руках и непроизвольно прикидывая ее на себе на шею, Серега уже боялся признаться себе, что действительно он может удавиться, добровольно уйти из жизни, не думая больше ни о чем. Невольно представилось, как он спускается в погреб, высокий и добротный, обвязывает балку под потолком веревкой и уже через минуту его тело выгибается в конвульсиях над земельным полом, а руки в судороге цепляются вокруг в инстинктивных попытках остаться в живых и пытаются ослабить петлю, врезавшуюся в горло. Серега почти явственно ощутил удушье и боль, и треск шейных позвонков, не выдержавших массу его тела.
В панике он отшвырнул от себя петлю и вскочил на ноги, тяжело дыша и сглатывая невесть, откуда взявшуюся слюну.
– Привидится же такое! – прошептал он, не понимая, как такое могло с ним произойти. Шутливое желание покуражится над собой едва не закончилось петлей на шее… Страх быстро прошел, но в груди осталось что-то новое, необычное, ранее не известное чувство неуверенности в себе. Он, который всегда осуждал всех тех, кто оказался слабым и не был готов к жизненным трудностям и предпочел легкое решение своих проблем посредством веревки, бритвенного лезвия или упаковки снотворного за раз, вдруг оказался таким же слабым.
Серега поискал глазами веревку. Не нашел, похоже, улетела за диван. Желания лезть за ней и снова взять в руки не было ни какого. Он вышел и закрыл за собой гараж.
Со старыми друзьями встречался теперь еще реже. Если же и удавалось случайно встретиться где-нибудь на улице, разговора толком не получалось:
– Привет!
– Привет! Как дела? Нормально! – И разбежались.
Оно и понятно – интересы у них теперь были разные. Друзья все переженились, у всех маленькие дети и проводить вечера как Серега у них уже не получалось. А он жутко завидовал им, у которых жизнь устроена, семья и дети и пусть небольшой, но стабильный доход. Серега не подозревал, что друзья тоже немного завидовали ему, такому свободному и бесшабашному. Завидовали, но оказаться на его месте не хотели, предпочитая незаметно вильнуть раз другой на стороне и вернуться в семью.
Первая любовь тоже вышла замуж, родила и через полгода овдовела. Молодой муж работал таксистом и однажды вечером на его неновую «Десятку» позарились двое загулявших парней. Убивали его за городом в темноте, прямо возле машины. Убивали неопытно и оттого жестоко и долго. Денег у таксиста оказалось чуть больше тысячи, а на машине, накатавшись по проселочным дорогам, они заехали в лесополосу и отрубились до утра. Прочухавшись и испугавшись содеянного, они, сняв магнитолу, «десятку» сожгли.
Серега искренне сочувствовал своей бывшей любви и пообещал себе, что будет обязательно помогать несчастной девчонке, в двадцать пять оставшейся вдовой с ребенком на руках.
Но помогать оказалось нечем. Дела так и не ладились, долги росли, и тогда ему снова привиделась петля. И снова страх в душе: « Зачем, я не хочу!». А петля после этого стала видеться часто, кошмарами во снах, проснувшись же, он не помнил, что ему собственно снилось, но просыпался с испариной по всему телу.
Серега стал часто заходить к единственному из старых друзей, с кем еще продолжал поддерживать какие то отношения. Друг этот с полгода назад пристрастился к баптистской церкви, стал высиживать проповеди, ездить на какие-то слеты. Серега тогда просто покрутил пальцем у виска, вслух прокомментировав: « Крыша поехала!». А теперь ему срочно потребовалось кому-то высказаться, поделиться своими проблемами, пожаловаться на нескладывающуюся жизнь. Про петлю, видевшуюся ему постоянно Серега, конечно, не говорил, не хотел опускаться до такой слабости. Но скоро Серега стал замечать, что почти все разговоры он стал сводить к жизни в другом мире, жизни после смерти, если таковая имеется. Со скрытым страхом и недоверием он выпытывал у друга, а что там, как там? Часто приносил с собой спиртное, но алкоголь заставлял еще больше уходить в себя усиливал депрессию. Чего нельзя было сказать о сигарете с травкой. После «косячка» проблемы отступали, жизнь уже не казалась такой плохой, а друг смеялся, говоря:
– Видишь, Серега, всех твоих неприятностей всего то на один «косяк»!
Серега соглашался, кивал, но когда угар проходил, все начиналось сначала.
А между тем удача наконец-то улыбнулась ему. Новые приятели вывели его на серьезных людей из полукриминального бизнеса, владельцев заводов и прочих легальных недвижимостей. Им требовались крепкие серьезные парни, для охраны, наблюдения за порядком, смотреть, чтобы вороватые служащие не тянули с завода запчасти и готовые изделия по липовым накладным. Да мало ли еще какие заботы могли быть у серьезных людей, которые летали высоко, а все, что творилось внизу, предпочитали передавать для управления своим молодым подручным.
Теперь Серега мог почувствовать себе значимым. Впереди светили хорошие машины, деньги, новые девочки. Он стал уверенным, жизнь потекла по-новому. Новая работа спокойной не была, риск в полукриминальной сфере присутствовал в полном объеме, но такого рода опасности Серегу не пугали нисколько. Петля пропала, над прошлыми страхами можно было только смеяться.
Хорошее же имеет склонность быстро заканчиваться, гораздо быстрее, чем плохое. У серьезных людей, покровительствовавших молодым, начались неприятности, в городе сменилось руководство, и начался полномасштабный накат на людей не из нынешней заново составленной администрации. Под гребенку попали многие из команды, а так как Серега был новичок, то на него и свалили большинство из нелегальных дел. Проблемы навалились по-новому, и на этот раз все было гораздо серьезней, чем полгода назад.
Вместе с депрессией и обидой на всех вернулось и видение веревки с петлей. Сна по ночам почти не было, какой-то болезненный дрем, не приносящий расслабления. Он все больше уходил в себя, не показывая, впрочем, виду, но тяжело переживая внутри. Все сложнее становилось гнать от себя страшные мысли и однажды, после почти годового отсутствия, он снова оказался в гараже. Ушел с вечера, тихонько взяв со стены связку ключей и не сказав никому ни слова. Пошел, сам не зная зачем, измученный постоянными виденьями. Возможно, хотел доказать себе, что страхи, преследующие его все последнее время, уйдут, окажись он снова на месте, где впервые связал ради шутки ту злополучную петлю. Хотел доказать себе, что вовсе не слаб и проблемы можно перебороть и можно вернуться к прошлой, такой милой жизни, когда не нужно было тянуться за кем-то и что-то доказывать.
По пути завернул к другу – баптисту, сам не зная зачем. Может, внутренне надеялся на помощь, и хотел принять ее, объясниться. Может для него это была последняя надежда на спасенье, шанс исправить что-то в себе? Но когда на звонки в дверь вышла мать и сказала, что его нет, внутри что-то надломилось, сломалось окончательно.
В гараже им овладело какое то безразличие. Он спокойно спустился в погреб, достал с полки бутылку домашней настойки, а потом почти час сидел на диване, потягивая настойку через горлышко и не думая ни о чем. Алкоголь обжигал горло, но Серега этого не чувствовал. Полное спокойствие, никакого страха, никаких мыслей. Допив бутылку, встал, как в тумане нашарил за диваном веревку с петлей. Ненависть к предмету в руках всколыхнулась в груди, и тут же все улеглось. В каком-то ступоре привязал веревку к ножке тяжелого металлического стеллажа стоящего возле погребного проема, оставив всего чуть чуть. Спокойно, медленно продел голову в петлю и, не давая себе никакого шанса на спасение, не медля, спрыгнул в погреб.
Тело нашли на следующий день. А еще на следующее утро забирать Серегу приехали старые друзья. Они терпеливо дожидались на улице, когда равнодушные врачи закончат вскрытие, «разделку», как они сами, шутя между собой, называли этот процесс. А потом, зайдя в помещение морга, молча стояли и смотрели, как санитар заканчивает одевать ставшим таким непослушным тело, бывшее Серегой. Строгий черный костюм сидел на нем, как на манекене, а при каждом движении санитара голова Сереги моталась по столу, не держащаяся более на сломанных шейных позвонках. Старые друзья стояли и ждали, когда им отдадут их друга, а на соседнем столике другой санитар поливал водой восьмидесятилетнюю бабушку, умершую накануне, время от времени надавливая ей рукой на щеку, чтобы придать мертвому лицу правильную форму.
Рассказ несовершенен, однако катарсис в нём есть, а это главное. При этом чувствуется, что автор обладает определённым потенциалом – задача в том, чтобы его реализовать. Как? По этому поводу в своё время хорошо высказался один из бывших членов Творческой группы "Фантастика Башкортостана": "Писатель растёт через публикацию." Именно поэтому сегодня мы открываем новую рубрику "Первая публикация" рассказом молодого автора из Туймазов.
В надежде на его творческий рост.
Князь Расуль Ягудин
главный редактор
Посвящается Тишкину Сергею, ушедшему 14 февраля 2006 года.
Первая мысль о самоубийстве пришла к Сереге год назад. Сама по себе для него нелепая и неожиданная, она осела в голове и заставила призадуматься. « А вдруг?… Плюнуть на все и на всех, уйти от проблем и груза на душе…». Думать об этом Сереге было непривычно и даже немного забавно. Не нужно кому то что то доказать, просто успокоиться и не видеть больше опостылевшего города и всего света, которому он был должен что то – деньги, обещания, данные когда то. Пытался быть как приятели и друзья, с которыми общался – уверенными в себе, потому что у многих папы на должностях, а значит, с будущим проблем нет. Старался тянуться за ними, да что из того. Когда нет поддержки и материальной базы, начать что-то с нуля возможности не представлялось, а потому остается быть всегда на заднем плане, обычной шестеркой. И что из того, что у него рост под метр восемьдесят и фигура как у качка, а два года в морпехе прибавили здоровья и умения выстаивать в драках против толпы подвыпивших парней в кабаках. Все это безотказно действовало на подруг, с которыми у Сереги всегда получалось очень легко и быстро, а по сути, настоящего то у него ничего и не было…
А ведь казалось по началу, жизнь будет нормальная. Старые друзья, с которыми отрывался еще до армии, все почти погодки и все на равных. Любимая девушка, которая проводила в армию и обещала ждать, и действительно ждала, за исключением трех четырех раз, когда не смогла или не захотела отказать настойчивым ухаживаниям знакомых парней. И ведь знал обо всем, когда вернулся с армейки, знал и простил. И жить бы дальше как все, искать работу, пусть поначалу не сильно денежную, но ведь главное зацепиться, начать, а дальше больше. Так нет, бес дернул, а скорее нрав свободолюбивый да на баб падкий, да на жизнь красивую и легкую. Бросил любовь свою прошлую, нашел еще несколько, благо парень видный и ухаживать умеет так, что любой позавидует. Розы пучками таскал, на такси с работы девок встречал – те только млели от внимания, зная, какой сейчас за спиной стоит шепот завистливый. И страх, что какая-нибудь соперница отобьет у нее такого парня, а значит надо привязать как следует и не упускать ни в коем случае.
Друзья новые появляться стали, из богатых, сынков папаш на должностях. А старые друзья, самые первые, как-то незаметно стали отходить на второй, а то и на третий план. А потом и понесло. Кабаки, девки и прочие атрибуты богатой жизни. Стал влезать в сомнительные комбинации, пытался крутить дела, денег требовалось все больше и больше – угнаться за богатыми приятелями было трудно. Вот тогда, как-то по-пьяни, и пришла первая мысль – а не плюнуть ли на все? Как раз стало отчего-то муторно, до боли в груди, казалось, жизнь кончается, как ни крутись, а всего сразу не добьешься. Семьи нет, работы и постоянных денег тоже, кругом долги, а отдавать с чего? Новые приятели обещали втянуть его в бизнес, обещания давались легко, да так на словах все и осталось. Своих денег у него нет, связей тоже, а тогда зачем он им? Так и остались пустые надежды, что сможет, наконец, стать для них своим.
Серега забрел вечером в гараж, возможно, единственное укромное его место, где можно было просто побыть собой, наедине с мыслями и тоской по мечтам и планам, которым не суждено сбыться. Машины у них в семье не было, и гараж служил только как хранилище всякого хлама, которому нет места в квартире. Ну, еще конечно, погреб. Заботливые пожилые родители забивали его по осени банками с томатами, помидорами, рядами разнолитровых компотов и варенья, и что больше всего нравилось Сереге – полулитровыми бутылками с домашней настойкой, сладкой и ароматной. Гараж был утеплен и Серега приспособил его для себя. Поставил провалившийся диван и столик, с колесиками на ножках. В этот вечер, в первый раз и остановился его взгляд на мотке капроновой веревки, валявшейся на полке под самым потолком. Будто дразня себя, Серега снял моток и задумчиво стал наматывать веревку на локоть. Отмотав пару метров, пережег ее зажигалкой и, аккуратно связав конец на мотке, чтоб не разматывался понапрасну, убрал ее обратно наверх. После этого вернулся на диван и посмотрел на кусок веревки в руках более осмысленно. Думая о чем-то о своем, а точнее не думая вовсе, со странной улыбкой, связал петлю. И только теперь, первый раз, идея не показалось ему такой забавной, как поначалу. Уже с тревогой Серега мял петлю в руках, чувствуя растущее беспокойство в груди. Еще несколько минут назад он был абсолютно уверен, что желание уйти из жизни всего лишь дурацкая шутка, придуманная им самим, чтобы позлить себя, прикинуть на себя новую личину. Серега всегда в разговорах резко осуждал самоубийц, заявляя, что никогда бы не пошел на то ни при каких обстоятельствах. И вот теперь, сидя с петлей в руках и непроизвольно прикидывая ее на себе на шею, Серега уже боялся признаться себе, что действительно он может удавиться, добровольно уйти из жизни, не думая больше ни о чем. Невольно представилось, как он спускается в погреб, высокий и добротный, обвязывает балку под потолком веревкой и уже через минуту его тело выгибается в конвульсиях над земельным полом, а руки в судороге цепляются вокруг в инстинктивных попытках остаться в живых и пытаются ослабить петлю, врезавшуюся в горло. Серега почти явственно ощутил удушье и боль, и треск шейных позвонков, не выдержавших массу его тела.
В панике он отшвырнул от себя петлю и вскочил на ноги, тяжело дыша и сглатывая невесть, откуда взявшуюся слюну.
– Привидится же такое! – прошептал он, не понимая, как такое могло с ним произойти. Шутливое желание покуражится над собой едва не закончилось петлей на шее… Страх быстро прошел, но в груди осталось что-то новое, необычное, ранее не известное чувство неуверенности в себе. Он, который всегда осуждал всех тех, кто оказался слабым и не был готов к жизненным трудностям и предпочел легкое решение своих проблем посредством веревки, бритвенного лезвия или упаковки снотворного за раз, вдруг оказался таким же слабым.
Серега поискал глазами веревку. Не нашел, похоже, улетела за диван. Желания лезть за ней и снова взять в руки не было ни какого. Он вышел и закрыл за собой гараж.
Со старыми друзьями встречался теперь еще реже. Если же и удавалось случайно встретиться где-нибудь на улице, разговора толком не получалось:
– Привет!
– Привет! Как дела? Нормально! – И разбежались.
Оно и понятно – интересы у них теперь были разные. Друзья все переженились, у всех маленькие дети и проводить вечера как Серега у них уже не получалось. А он жутко завидовал им, у которых жизнь устроена, семья и дети и пусть небольшой, но стабильный доход. Серега не подозревал, что друзья тоже немного завидовали ему, такому свободному и бесшабашному. Завидовали, но оказаться на его месте не хотели, предпочитая незаметно вильнуть раз другой на стороне и вернуться в семью.
Первая любовь тоже вышла замуж, родила и через полгода овдовела. Молодой муж работал таксистом и однажды вечером на его неновую «Десятку» позарились двое загулявших парней. Убивали его за городом в темноте, прямо возле машины. Убивали неопытно и оттого жестоко и долго. Денег у таксиста оказалось чуть больше тысячи, а на машине, накатавшись по проселочным дорогам, они заехали в лесополосу и отрубились до утра. Прочухавшись и испугавшись содеянного, они, сняв магнитолу, «десятку» сожгли.
Серега искренне сочувствовал своей бывшей любви и пообещал себе, что будет обязательно помогать несчастной девчонке, в двадцать пять оставшейся вдовой с ребенком на руках.
Но помогать оказалось нечем. Дела так и не ладились, долги росли, и тогда ему снова привиделась петля. И снова страх в душе: « Зачем, я не хочу!». А петля после этого стала видеться часто, кошмарами во снах, проснувшись же, он не помнил, что ему собственно снилось, но просыпался с испариной по всему телу.
Серега стал часто заходить к единственному из старых друзей, с кем еще продолжал поддерживать какие то отношения. Друг этот с полгода назад пристрастился к баптистской церкви, стал высиживать проповеди, ездить на какие-то слеты. Серега тогда просто покрутил пальцем у виска, вслух прокомментировав: « Крыша поехала!». А теперь ему срочно потребовалось кому-то высказаться, поделиться своими проблемами, пожаловаться на нескладывающуюся жизнь. Про петлю, видевшуюся ему постоянно Серега, конечно, не говорил, не хотел опускаться до такой слабости. Но скоро Серега стал замечать, что почти все разговоры он стал сводить к жизни в другом мире, жизни после смерти, если таковая имеется. Со скрытым страхом и недоверием он выпытывал у друга, а что там, как там? Часто приносил с собой спиртное, но алкоголь заставлял еще больше уходить в себя усиливал депрессию. Чего нельзя было сказать о сигарете с травкой. После «косячка» проблемы отступали, жизнь уже не казалась такой плохой, а друг смеялся, говоря:
– Видишь, Серега, всех твоих неприятностей всего то на один «косяк»!
Серега соглашался, кивал, но когда угар проходил, все начиналось сначала.
А между тем удача наконец-то улыбнулась ему. Новые приятели вывели его на серьезных людей из полукриминального бизнеса, владельцев заводов и прочих легальных недвижимостей. Им требовались крепкие серьезные парни, для охраны, наблюдения за порядком, смотреть, чтобы вороватые служащие не тянули с завода запчасти и готовые изделия по липовым накладным. Да мало ли еще какие заботы могли быть у серьезных людей, которые летали высоко, а все, что творилось внизу, предпочитали передавать для управления своим молодым подручным.
Теперь Серега мог почувствовать себе значимым. Впереди светили хорошие машины, деньги, новые девочки. Он стал уверенным, жизнь потекла по-новому. Новая работа спокойной не была, риск в полукриминальной сфере присутствовал в полном объеме, но такого рода опасности Серегу не пугали нисколько. Петля пропала, над прошлыми страхами можно было только смеяться.
Хорошее же имеет склонность быстро заканчиваться, гораздо быстрее, чем плохое. У серьезных людей, покровительствовавших молодым, начались неприятности, в городе сменилось руководство, и начался полномасштабный накат на людей не из нынешней заново составленной администрации. Под гребенку попали многие из команды, а так как Серега был новичок, то на него и свалили большинство из нелегальных дел. Проблемы навалились по-новому, и на этот раз все было гораздо серьезней, чем полгода назад.
Вместе с депрессией и обидой на всех вернулось и видение веревки с петлей. Сна по ночам почти не было, какой-то болезненный дрем, не приносящий расслабления. Он все больше уходил в себя, не показывая, впрочем, виду, но тяжело переживая внутри. Все сложнее становилось гнать от себя страшные мысли и однажды, после почти годового отсутствия, он снова оказался в гараже. Ушел с вечера, тихонько взяв со стены связку ключей и не сказав никому ни слова. Пошел, сам не зная зачем, измученный постоянными виденьями. Возможно, хотел доказать себе, что страхи, преследующие его все последнее время, уйдут, окажись он снова на месте, где впервые связал ради шутки ту злополучную петлю. Хотел доказать себе, что вовсе не слаб и проблемы можно перебороть и можно вернуться к прошлой, такой милой жизни, когда не нужно было тянуться за кем-то и что-то доказывать.
По пути завернул к другу – баптисту, сам не зная зачем. Может, внутренне надеялся на помощь, и хотел принять ее, объясниться. Может для него это была последняя надежда на спасенье, шанс исправить что-то в себе? Но когда на звонки в дверь вышла мать и сказала, что его нет, внутри что-то надломилось, сломалось окончательно.
В гараже им овладело какое то безразличие. Он спокойно спустился в погреб, достал с полки бутылку домашней настойки, а потом почти час сидел на диване, потягивая настойку через горлышко и не думая ни о чем. Алкоголь обжигал горло, но Серега этого не чувствовал. Полное спокойствие, никакого страха, никаких мыслей. Допив бутылку, встал, как в тумане нашарил за диваном веревку с петлей. Ненависть к предмету в руках всколыхнулась в груди, и тут же все улеглось. В каком-то ступоре привязал веревку к ножке тяжелого металлического стеллажа стоящего возле погребного проема, оставив всего чуть чуть. Спокойно, медленно продел голову в петлю и, не давая себе никакого шанса на спасение, не медля, спрыгнул в погреб.
Тело нашли на следующий день. А еще на следующее утро забирать Серегу приехали старые друзья. Они терпеливо дожидались на улице, когда равнодушные врачи закончат вскрытие, «разделку», как они сами, шутя между собой, называли этот процесс. А потом, зайдя в помещение морга, молча стояли и смотрели, как санитар заканчивает одевать ставшим таким непослушным тело, бывшее Серегой. Строгий черный костюм сидел на нем, как на манекене, а при каждом движении санитара голова Сереги моталась по столу, не держащаяся более на сломанных шейных позвонках. Старые друзья стояли и ждали, когда им отдадут их друга, а на соседнем столике другой санитар поливал водой восьмидесятилетнюю бабушку, умершую накануне, время от времени надавливая ей рукой на щеку, чтобы придать мертвому лицу правильную форму.