От главного редактора
Вещь, конечно, технически несовершенна, требует редакторской правки, которую я делать не стал – убрал лишь наиболее грубые ляпы. Однако молодой автор, несомненно, талантлив, а техника письма – дело наживное. При этом – что очень важно! – писатель растёт через публикацию. Именно исходя из вышеизложенных соображений, я решил почти без правки опубликовать небольшой рассказ Радмира в надежде, что юноша сам осознает техническое несовершенство текста и над последующими произведениями будет работать более кропотливо.
Князь Расуль Ягудин,
главный редактор
Радмир Шаяхметов
В отражении пяти лун
«Не знаю, почему они выбрали это место.
Чем оно им так пригляделось?
Здесь нет удобных площадок для посадочных дисков.
Да нет, нет, это – бред. Кого может принести сюда? Наверняка на этой планете не ведутся никакие работы, не слышно рева дви-гателей и хлопков. К тому же из-за нулевой видимости существу-ет большая вероятность удариться о скалу и рухнуть на дно
ущелья».
В голове мелькнула мысль и, зацепившись, кольнула память.
«Стоп, я где-то это слышал... Ах, да, они приковывают к самой
верхней точке горы, затем меняют климат планеты, то опуская,
то, поднимая атмосферное давление, далее следует выпадение
обильных осадков, в виде дождя и мокрого снега, а вдобавок дополняют ураганом чудовищной силы. И как кульминация их
пыток, выстрел на пониженной скорости, сквозь почву прямо в ядро, что приводит к скорому расщеплению планеты. И страда-лец улетает в открытый космос, прикованный теперь уже к асте-ройду, и присоединяется к каравану камней, отправившихся в
бесконечное путешествие по вселенной. М-да, лучше не приду-маешь и страшнее не выдумаешь, любят они издеваться, этого
у них не отнять.
Да кому я это все рассказываю».
На этой фразе замолчал внутренний голос, Рускрият закрыл гла-за и откинул голову назад. Несмотря на дискомфорт, голове не было больно, больнее всего приходилось запястьям рук.
Ржавые кандалы натерли кожу до зуда, и Рускрият не старался
лишний раз шевелить руками. Кончики пальцев окоченели до та-кой степени, что даже шевелить ими стало крайне бесполезно.
Ладони, сжатые в кулаки, тоже не давали результата. Словом,
холод пробрал до самых костей.
Мысли не вставали в единую цепочку из-за этого чертового
холода. Это был суровый климат для него. В какой-то степени чужой, не приспособленный для человека, родившегося на теп-лой планете в сухом и жарком месте, где постоянно дует теплый ветер, под ногами раскаленный песок и песчаные бури.
Облака начали рассеваться, и на смену ледяному ветру при-шел чуть прохладный ветерок, тот, который он так желал почув-ствовать. На сморщенном лице Рускрията появилась детская улыбка, руки зашевелились, не смотря на боль от натиравших кандалов, вытянув ноги, он опять поджал их под себя и слегка простонал.
Пролежав так минут пять, Рускрият открыл глаза, в миг его
ослепило, луч солнца ударил прямо в зрачок. От непривычного
для него яркого света глаза по реакции закрылись, яркая вспыш-ка словно пронзила его мозг. Прикрывшись правой рукой, а левой опираясь об шершавую поверхность камня, прикованный страда-лец начал потихоньку открывать ослепленные глаза. Узенькая полоска света начала понемногу расширяться и, раскрывшись, показала Рускрияту потрясающую картину. Враждебная
планета предстала перед ним в своей красоте. Тысячелетние скалы стояли в лучах уже опустившегося к горизонту солнца.
Ближе к вершине виднелся снег, разбросанный мелкими пятнами
по всему склону. Но рядом со своеобразным обличием гор со-седствовало явление, наиболее поразившее воображение Руск-рията. От необычности картины он забыл про боль в запястьях,
рот открылся произвольно, и язык слегка вывалился вперед.
Поверить в это было невозможно, видеть приходилось многое. Под углом примерно в семьдесят градусов от горизонта отчет-ливо виднелись пять полных лун, отсвечивая серебряным оттен-ком. Они располагались друг за другом так, что над верхушкой одной виднелась другая.
Но удивило не то, как располагались спутники планеты, а то, какое свойство имела каждая луна.
Пять лун имели способность отображать события. Мало того,
они еще и погружали в них.
Стоит лишь упомянуть это краешком памяти, как неизвестно откуда появляется легкий туман, плавно переходящий в густую и
непроглядную занавесу белой пелены. Человек, оказавшийся в нем, обращался в дикий страх перед неизвестным. Со временем
дышать становится все тяжелей и тяжелей, стягивает грудную клетку. Пульс учащается, сердце стучит, готовое вырваться из груди. Чувство времени теряется.
Проходит пара секунд. И вдруг в пелене появляются силуэты,
поначалу мутные, серые, размытые, словно на них пролили воду,
постепенно приобретая четкие очертания, становясь все ярче и
ярче. Наконец перед человеком возникает видимость, существо-вавшая в памяти до момента встречи с пятью лунами.
Становится реальностью во второй раз.
Каждый переживает это по-своему, кто с болью, кто со слезами, а кто с радостью.
Туман исчезает с тем, как человек, потрясенный увиденным, реагирует, физически и психологически. Второй раз повторить невозможно.
Рускрият отвел глаза вниз и остановил свой взгляд на одном
из каменных столбов, стоявших по соседству с каменной глыбой,
к которой был прикован. Скала значительно отличалась от ос-тальных своей неестественной формой. Камень высотой около
пятидесяти метров походил на руку, поднятую вверх с прямой
ладонью. Напоминало это что-то очень знакомое, связанное с детством, но в голову ничего не пришло.
Прошло немного времени, солнце слегка опустилась за гори-зонт, и полукруг сменил длинные лучи на маленькую оранжевую корону. Звезд стало еще больше.
На темнеющем небосводе потянулась неровная полоска се-верного сияния, зеленоватая с синим отливом. Редко мелькали
метеориты, оставляя за собой быстро угасающие хвосты.
Прохладный вечер сменяет жаркий день,
Луна за солнцем всходит в небо,
Рускрият поднял глаза, с ухмылкой посмотрел на большую
переднюю луну, затем опустил и продолжил:
Сверкает в сумраке вечернем минарет
Серебряной луной.
И город поглощает ночь.
Эти строки из его любимого поэтического сборника напомни-ли родную планету, город посреди зеленого оазиса в жарких
песках и время, которое он провел там.
Да, там он провел большую часть времени; детство, юность
пролетели как ветер над скалами. И теперь, украдкой вспоминая
это, Рускрият тихонько заплакал. Дрожащими, грязными ладоня-ми закрыл заплаканное лицо. Как будто боясь, что кто-то
его услышит. Время от времени всхлипывая, он тут же кашлял
из-за нехватки воздуха.
Наплакавшись, Рускрият поджал ноги под себя, вытер рука-вом когда-то белой куртки красный нос. Пару раз шмыгнул и со звоном цепей скрестил руки на груди.
Тишина стала еще тише; она разводила далеким ветром в ущельях. Он успокоился, но воспоминания о доме не давали по-коя.
Тишина, стук сердца, спокойное дыхание и дом – в голове не было ничего кроме этого.
Забытое все никак не сходило с головы; картинки, действия шли без остановки по второму, третьему, четвертому кругу, уже
без слез, без чувств он воспринимал их. Молча, в тишине, в объ-ятиях легкого ветра Рускрият поднял грустные глаза к небу. Мерцали звезды, чертили небо метеориты, и по– прежнему све-тили пять серебряных лун в сумеречном небе. Сам не зная по-чему, глаза так и тянулись лишний раз взглянуть на них.
Зрачок отошел немного вправо. Одного взора и капли про-шлого хватило, того чтоб каждая луна, завела свою способность.
Действуя вместе, они поочередно сверкнули, с верхней по ниж-нюю.
Не двигаясь, со стеклянными глазами, он лежал в ожида-нии чего-то странного. Это странное долго ждать себя не заста-вило. Вид стал потихоньку мутнеть, растворяться в белесом ту-мане. Рускрият оказался окруженным непроглядной пеленой. Приподнимаясь с опаской, он оглядел то, что его окружало еди-ным колпаком. Цепи не дали подняться в полный рост, и он ос-тался стоять на коленях. Через пару секунд белая стена приня-лась медленно таять. На смену непроглядному белесому колпаку пришли мутно-серые силуэты, набиравшие яркость и четкость. Туман окончательно растворился, перед изумленным человеком возникла картина, которую он видел с самых первых дней своей жизни.
Дома прямоугольной формы с куполообразными крышами,
минареты в девять – десять этажей, с блистающими над ними се-ребряными лунами. Люди, облаченные в белые, развивающиеся от ветра короткие плащи, мирно гулявшие по улицам и переул-кам. В тенистом парке под ослепительно белыми шатрами, ви-севшими в воздухе на высоте трех метров от земли, мирно бесе-довали пожилые люди, и молодые мамаши гуляли по тенистым
улицам парка с маленькими сверточками на руках.
Местом, где оказался Рускрият, была площадь круглой фор-мы с выходами на четыре главные улицы города Муад. Площадь служила местом посадки челночных кораблей со средней даль-ностью полета.
В пыли от посадки и взлета челноков он привстал с колен, сел на корточки и принялся наблюдать, как они садились и взле-тали.
В толпе идущих на посадку его внимание привлек один чел-нок, дискообразной формы с очень яркими опознавательными
огнями.
Опознавательные огни приблизились, замигали и погасли. Медленно опустилась сходня. Из темноты корабля на сходню вступил человек лет тридцати, кареглазый, светловолосый муж-чина.
Короткий белый плащ колыхался как флаг, плотные, обтягиваю-щие штаны были вправлены в белые сапоги. Через кожаный ре-мень с серебряной бляхой пропущен меч в японском стиле, с кровостоком во все лезвие.
– Папа, папа! – зазвенел детский голосок из-за соседнего челно-ка.
Рускрият дернул голову в сторону звука. И перед ним пред-стал мальчик лет семи, бегущий в сторону челнока. За ним мед-ленным шагом с улыбкой на лице шла его мама, молодая жен-щина с черными длинными волосами, расстилавшимися по бе-лоснежному длинному плащу с рукавами.
Мужчина сделал шаги в сторону бегущего мальчика. В двух шагах от сходни они встретились. Он подхватил сына на руки и пару раз подкинул верх. От чего раскатился звонкий детский смех
по площади. И тут она дошла до них.
– Здравствуй, любимая,– с заботой произнес он, обняв ее нежно за талию.
– Здравствуй, дорогой, – также в полголоса произнесла она, по-ложив через спину правую руку на его плечо.
Мужчина перевел свой взгляд на мальчика:
– Ты занимался сегодня фехтованием? – с игривой серьезностью
спросил он у сидящего на руках сына.
– Да, мы тренировали выход с правой руки.
– С правой?,– с легкой иронией переспросил отец.
– А когда ты мне подаришь меч? – сказал мальчик, обхватив ру-чонками шею.
Отец еще раз подкинул сына и поцеловал в щеку.
– Рано тебе, рано, Рускрият. Получишь меч тогда, когда рукоять будет скрипеть от твоей сжатой ладони.
Услышанное слово пронзило душу насквозь, и вместо крови из раны капнули слезы.
В этот момент он забыл про все, полностью погрузившись в об-ман, существовавший для него в полной реальности. Уже не об-ращая внимания на постороннее, с глазами полными страдания, Рускрият
смотрел на трех людей, людей родных и близких.
Мужчина с мальчиком на руках, рядом женщина, они двое те, с кем он был с того момента, как он увидел мир, отец и мама, и он сам. Маленький, несмышленый, слабый.
Что дальше они делали, увидеть было невозможно из-за пыли, поднятой челноком, приземлившемся неподалеку. А когда пыль ушла с ветром в сторону. то Рускрият уже увидел три спины, да-леко в конце площади, вблизи стеклянной полусферы.
После встречи с молодыми родителями, еще живым отцом, он долго смотрел по сторонам в надежде увидеть лишний раз три знакомых силуэта. Но поиски не дали ничего хорошего, он увидел лишь персонал, людей снующих под челноками и вокруг них.
Рабочие, обслуживающие челноки, стоявшие в порту, не об-ращали никакого внимания на него и занимались своим делом, даже пробегали сквозь него и не спотыкались.
В очередной раз один из персонала быстрыми шагами напра-вился в его сторону. Не сбавляя скорости, он приближался.
Три, два, один метр остался до равнодушно глядевшего Рускрия-та, и как лезвие рассекает бумагу, слеза разрезала воспомина-ния. Картина растворилась, все исчезло, превратившись в прах, пущенный по ветру.
И вот опять местами заснеженные горы, заходящее солнце, первые звезды, пять лун, сползшие не много вниз. Они смотрели с тем же серебряным оттенком, как и раньше.
Рускрият понемногу отходил от увиденного и готовился встретить холодную ночь, но ничто не предвещая, в небе появи-лись две жирные звезды. Они медленно шли, расположившись
друг за другом. Дозорные, подумал он.
Со временем точки сбавили ход и окончательно останови-лись. Застыли, кого-то увидели, подумал он, сплевывая горькую слюну. Уж луны были веселее, повторил.
А в это время огоньки принялись расти. Больше, больше, с каждой минутой набирали объем. Наконец, приблизившись так, что вместо маленьких точек возникли два больших овала, скреп-ленных между собой кривыми полосками яркого света.
В глазах прикованного человека появилась светящаяся фи-гура, напоминающая нечто похожее на пенсне, наклоненное слегка вперед или назад.
Она остановилась в семидесяти-восьмидесяти метрах. Как облако зависла над скалами фигура, испускала легкое, чуть слышное шипение. Исходящий свет осветил местность в радиусе
двухсот метров.
Фигура, повисев еще немного, резко сжалась и моментально
растянулась. На всякий случай Рускрият отполз немного в сторо-ну и оцарапал ладонь.
Она устрашающе подлетела поближе, исходящий свет стал
ярче, слегка ослеплял, гудело громче. Фигура остановилась в двадцати метрах. Впереди, в двух шагах от каменной породы, стройным столбом света поднялся вверх на два метра. Затем появился ветерок, словно сдунул его. Крупинки столба тут же ос-тановились и застыли в воздухе. Они приняли форму человека, смотрящего вправо, скрестившего руки на груди.
Крупинки расширялись, и перед Рускриятом стоял молодой человек, глядевший в правую сторону прищуренными глазами.
Знакомый профиль постепенно переходил в фас.
– Лайрис на Ток, – прохрипел голос Рускрията, осевший от без-молвия. На что гость промолчал.
– Подумал? – спокойно спросил Лайрис на Ток.
На вопрос он ответил молчанием.
– Я давал тебе время вспомнить, поразмыслить. Но ты не захо-тел…
– Да, не захотел, да, не вспомнил, я все равно ничего не скажу! – со злобой прикрикнул Рускрият.
– Это твое дело, можешь не говорить, – после паузы продолжил, – ведь ты же знаешь, что мы делаем с государственными преступ-никами, – хладнокровным голосом напомнил Лайрис на Ток.
Рускрият немножко испугался, но не подал виду.
– Ну так что, скажешь или будешь молчать?
– Эта книга принадлежит моему народу. Тысячелетиями мы со-ставляли ее, по крупинкам собирали тексты, чертежи, схемы.
Она подарила свободу, освободила от гнета…, – сжимая кулаки
сильнее, Рускрият вскочил на колени, пытаясь подняться на но-ги.
– Планеты Парадной системы, с древности принадлежали на-шему государству. Еще когда двенадцать планет населяли лю-ди, живущие средневековым строем, государство предрекло им учесть рабов. А книга Айлас была лишь директивой и числилась
под номером в архиве слеж.команды, – высокомерным тоном ска-зал Лайрис на Ток.
В этот момент в глазах Рускрията вспыхнули злость и обида. На лице возник волчий оскал, глазное яблоко обернулось крас-ной коронкой, вогнутой в желтый зрачок, захрустели косточки сжатых
кулаков.
Рука Лайриса отошла за спину, а когда выровнялась, то она уже сжимала короткий меч с множеством кровостоков тянувших-ся вдоль всего лезвия.
– Он острее скальпеля, – указал на меч Ток.
– Убьешь меня, не найдешь Айлас, – проговорил Рускрият, раз-жимая правый кулак.
Лайрис на Ток повернул голову влево, и в его левом глазе сверкнула луна, он сжал рукоять меча, черная кожа тихонько скрипнула.
В этот момент они оба услышали стук своих сердец, окру-жающая среда перестала иметь значение, они смотрели друг другу в глаза, не сбавляя накала. Последняя секунда, и время остановилась.
Левая рука резко ушла за спину, потом бросок, второй меч вылетел из-за спины рукоятью верх. Со звоном полетели искры,
прыжок, кувырок, сальто в воздухе, клинки сверкали серебряным блеском. Удары с силой обрушивались на обоих, летели камни, искры.
Но вот первая рана, у Рускрията вдоль правой части шеи рас-тянулась кровавая полоса.
– Я вижу, тебя плохо учили выходу с правой руки, – заметил Лай-рис на Ток.
Рускрият с криком прыгнул на него, но Лайрис увернулся, под-ставив подножку. За камнем оказалась пропасть. Рускрият не заметил и с тем же криком полетел вниз.
Лайрис поднялся, махнул мечом, встал на камень и то, что он увидел, его разозлило. Чуть ниже от кромки, прямо над ущельем болтался Рускрият. Он висел на мече, воткнутом в скалу.
Лайрис на Ток бросил ему свой меч, Рускрият поймал его и стал подниматься, поочередно втыкая их в скалу. Все обошлось.
Они стояли плечом к плечу, один смотрел вниз, а другой вверх.
– Ты спас мне жизнь, – в полголоса сказал Рускрият.
Лайрис промолчал. И вскоре ответил.
– Там внизу, за двумя небольшими скалами, стоит караван. Че-рез час он двинется. Спеши.
С удивлением посмотрел Рускрият на него и сделал шаг на камень вниз. Остановился, повернул голову.
– Спасибо,– в полголоса произнес он.
– Иди.
И Рускрият мелкими прыжками стал спускаться вниз. Вскоре
он скрылся за камнем. Еще немного Лайрис на Ток постоял, под-нял голову и устремил взор на пять лун. Через некоторое время
он исчез в воздухе. Светящийся пенсне поднялось выше, сверк-нуло и исчезло, а за ним погасли пять лун.
В итоге Рускрият нашел караван и двинулся
с ним вглубь гор. Там наткнулся на посадочный
диск, поднялся и улетел домой. В пути
с ним произошло что-то странное.
Порез, оставленный Лайрисом, вызвал
головную боль, а когда она отошла,
он стал другим.
Прилетев на родную планету, со слеж.командой
нашел книгу Айлас и вырезал весь город.
Через некоторое время примкнул к Лайрису на Ток.
Вещь, конечно, технически несовершенна, требует редакторской правки, которую я делать не стал – убрал лишь наиболее грубые ляпы. Однако молодой автор, несомненно, талантлив, а техника письма – дело наживное. При этом – что очень важно! – писатель растёт через публикацию. Именно исходя из вышеизложенных соображений, я решил почти без правки опубликовать небольшой рассказ Радмира в надежде, что юноша сам осознает техническое несовершенство текста и над последующими произведениями будет работать более кропотливо.
Князь Расуль Ягудин,
главный редактор
Радмир Шаяхметов
В отражении пяти лун
«Не знаю, почему они выбрали это место.
Чем оно им так пригляделось?
Здесь нет удобных площадок для посадочных дисков.
Да нет, нет, это – бред. Кого может принести сюда? Наверняка на этой планете не ведутся никакие работы, не слышно рева дви-гателей и хлопков. К тому же из-за нулевой видимости существу-ет большая вероятность удариться о скалу и рухнуть на дно
ущелья».
В голове мелькнула мысль и, зацепившись, кольнула память.
«Стоп, я где-то это слышал... Ах, да, они приковывают к самой
верхней точке горы, затем меняют климат планеты, то опуская,
то, поднимая атмосферное давление, далее следует выпадение
обильных осадков, в виде дождя и мокрого снега, а вдобавок дополняют ураганом чудовищной силы. И как кульминация их
пыток, выстрел на пониженной скорости, сквозь почву прямо в ядро, что приводит к скорому расщеплению планеты. И страда-лец улетает в открытый космос, прикованный теперь уже к асте-ройду, и присоединяется к каравану камней, отправившихся в
бесконечное путешествие по вселенной. М-да, лучше не приду-маешь и страшнее не выдумаешь, любят они издеваться, этого
у них не отнять.
Да кому я это все рассказываю».
На этой фразе замолчал внутренний голос, Рускрият закрыл гла-за и откинул голову назад. Несмотря на дискомфорт, голове не было больно, больнее всего приходилось запястьям рук.
Ржавые кандалы натерли кожу до зуда, и Рускрият не старался
лишний раз шевелить руками. Кончики пальцев окоченели до та-кой степени, что даже шевелить ими стало крайне бесполезно.
Ладони, сжатые в кулаки, тоже не давали результата. Словом,
холод пробрал до самых костей.
Мысли не вставали в единую цепочку из-за этого чертового
холода. Это был суровый климат для него. В какой-то степени чужой, не приспособленный для человека, родившегося на теп-лой планете в сухом и жарком месте, где постоянно дует теплый ветер, под ногами раскаленный песок и песчаные бури.
Облака начали рассеваться, и на смену ледяному ветру при-шел чуть прохладный ветерок, тот, который он так желал почув-ствовать. На сморщенном лице Рускрията появилась детская улыбка, руки зашевелились, не смотря на боль от натиравших кандалов, вытянув ноги, он опять поджал их под себя и слегка простонал.
Пролежав так минут пять, Рускрият открыл глаза, в миг его
ослепило, луч солнца ударил прямо в зрачок. От непривычного
для него яркого света глаза по реакции закрылись, яркая вспыш-ка словно пронзила его мозг. Прикрывшись правой рукой, а левой опираясь об шершавую поверхность камня, прикованный страда-лец начал потихоньку открывать ослепленные глаза. Узенькая полоска света начала понемногу расширяться и, раскрывшись, показала Рускрияту потрясающую картину. Враждебная
планета предстала перед ним в своей красоте. Тысячелетние скалы стояли в лучах уже опустившегося к горизонту солнца.
Ближе к вершине виднелся снег, разбросанный мелкими пятнами
по всему склону. Но рядом со своеобразным обличием гор со-седствовало явление, наиболее поразившее воображение Руск-рията. От необычности картины он забыл про боль в запястьях,
рот открылся произвольно, и язык слегка вывалился вперед.
Поверить в это было невозможно, видеть приходилось многое. Под углом примерно в семьдесят градусов от горизонта отчет-ливо виднелись пять полных лун, отсвечивая серебряным оттен-ком. Они располагались друг за другом так, что над верхушкой одной виднелась другая.
Но удивило не то, как располагались спутники планеты, а то, какое свойство имела каждая луна.
Пять лун имели способность отображать события. Мало того,
они еще и погружали в них.
Стоит лишь упомянуть это краешком памяти, как неизвестно откуда появляется легкий туман, плавно переходящий в густую и
непроглядную занавесу белой пелены. Человек, оказавшийся в нем, обращался в дикий страх перед неизвестным. Со временем
дышать становится все тяжелей и тяжелей, стягивает грудную клетку. Пульс учащается, сердце стучит, готовое вырваться из груди. Чувство времени теряется.
Проходит пара секунд. И вдруг в пелене появляются силуэты,
поначалу мутные, серые, размытые, словно на них пролили воду,
постепенно приобретая четкие очертания, становясь все ярче и
ярче. Наконец перед человеком возникает видимость, существо-вавшая в памяти до момента встречи с пятью лунами.
Становится реальностью во второй раз.
Каждый переживает это по-своему, кто с болью, кто со слезами, а кто с радостью.
Туман исчезает с тем, как человек, потрясенный увиденным, реагирует, физически и психологически. Второй раз повторить невозможно.
Рускрият отвел глаза вниз и остановил свой взгляд на одном
из каменных столбов, стоявших по соседству с каменной глыбой,
к которой был прикован. Скала значительно отличалась от ос-тальных своей неестественной формой. Камень высотой около
пятидесяти метров походил на руку, поднятую вверх с прямой
ладонью. Напоминало это что-то очень знакомое, связанное с детством, но в голову ничего не пришло.
Прошло немного времени, солнце слегка опустилась за гори-зонт, и полукруг сменил длинные лучи на маленькую оранжевую корону. Звезд стало еще больше.
На темнеющем небосводе потянулась неровная полоска се-верного сияния, зеленоватая с синим отливом. Редко мелькали
метеориты, оставляя за собой быстро угасающие хвосты.
Прохладный вечер сменяет жаркий день,
Луна за солнцем всходит в небо,
Рускрият поднял глаза, с ухмылкой посмотрел на большую
переднюю луну, затем опустил и продолжил:
Сверкает в сумраке вечернем минарет
Серебряной луной.
И город поглощает ночь.
Эти строки из его любимого поэтического сборника напомни-ли родную планету, город посреди зеленого оазиса в жарких
песках и время, которое он провел там.
Да, там он провел большую часть времени; детство, юность
пролетели как ветер над скалами. И теперь, украдкой вспоминая
это, Рускрият тихонько заплакал. Дрожащими, грязными ладоня-ми закрыл заплаканное лицо. Как будто боясь, что кто-то
его услышит. Время от времени всхлипывая, он тут же кашлял
из-за нехватки воздуха.
Наплакавшись, Рускрият поджал ноги под себя, вытер рука-вом когда-то белой куртки красный нос. Пару раз шмыгнул и со звоном цепей скрестил руки на груди.
Тишина стала еще тише; она разводила далеким ветром в ущельях. Он успокоился, но воспоминания о доме не давали по-коя.
Тишина, стук сердца, спокойное дыхание и дом – в голове не было ничего кроме этого.
Забытое все никак не сходило с головы; картинки, действия шли без остановки по второму, третьему, четвертому кругу, уже
без слез, без чувств он воспринимал их. Молча, в тишине, в объ-ятиях легкого ветра Рускрият поднял грустные глаза к небу. Мерцали звезды, чертили небо метеориты, и по– прежнему све-тили пять серебряных лун в сумеречном небе. Сам не зная по-чему, глаза так и тянулись лишний раз взглянуть на них.
Зрачок отошел немного вправо. Одного взора и капли про-шлого хватило, того чтоб каждая луна, завела свою способность.
Действуя вместе, они поочередно сверкнули, с верхней по ниж-нюю.
Не двигаясь, со стеклянными глазами, он лежал в ожида-нии чего-то странного. Это странное долго ждать себя не заста-вило. Вид стал потихоньку мутнеть, растворяться в белесом ту-мане. Рускрият оказался окруженным непроглядной пеленой. Приподнимаясь с опаской, он оглядел то, что его окружало еди-ным колпаком. Цепи не дали подняться в полный рост, и он ос-тался стоять на коленях. Через пару секунд белая стена приня-лась медленно таять. На смену непроглядному белесому колпаку пришли мутно-серые силуэты, набиравшие яркость и четкость. Туман окончательно растворился, перед изумленным человеком возникла картина, которую он видел с самых первых дней своей жизни.
Дома прямоугольной формы с куполообразными крышами,
минареты в девять – десять этажей, с блистающими над ними се-ребряными лунами. Люди, облаченные в белые, развивающиеся от ветра короткие плащи, мирно гулявшие по улицам и переул-кам. В тенистом парке под ослепительно белыми шатрами, ви-севшими в воздухе на высоте трех метров от земли, мирно бесе-довали пожилые люди, и молодые мамаши гуляли по тенистым
улицам парка с маленькими сверточками на руках.
Местом, где оказался Рускрият, была площадь круглой фор-мы с выходами на четыре главные улицы города Муад. Площадь служила местом посадки челночных кораблей со средней даль-ностью полета.
В пыли от посадки и взлета челноков он привстал с колен, сел на корточки и принялся наблюдать, как они садились и взле-тали.
В толпе идущих на посадку его внимание привлек один чел-нок, дискообразной формы с очень яркими опознавательными
огнями.
Опознавательные огни приблизились, замигали и погасли. Медленно опустилась сходня. Из темноты корабля на сходню вступил человек лет тридцати, кареглазый, светловолосый муж-чина.
Короткий белый плащ колыхался как флаг, плотные, обтягиваю-щие штаны были вправлены в белые сапоги. Через кожаный ре-мень с серебряной бляхой пропущен меч в японском стиле, с кровостоком во все лезвие.
– Папа, папа! – зазвенел детский голосок из-за соседнего челно-ка.
Рускрият дернул голову в сторону звука. И перед ним пред-стал мальчик лет семи, бегущий в сторону челнока. За ним мед-ленным шагом с улыбкой на лице шла его мама, молодая жен-щина с черными длинными волосами, расстилавшимися по бе-лоснежному длинному плащу с рукавами.
Мужчина сделал шаги в сторону бегущего мальчика. В двух шагах от сходни они встретились. Он подхватил сына на руки и пару раз подкинул верх. От чего раскатился звонкий детский смех
по площади. И тут она дошла до них.
– Здравствуй, любимая,– с заботой произнес он, обняв ее нежно за талию.
– Здравствуй, дорогой, – также в полголоса произнесла она, по-ложив через спину правую руку на его плечо.
Мужчина перевел свой взгляд на мальчика:
– Ты занимался сегодня фехтованием? – с игривой серьезностью
спросил он у сидящего на руках сына.
– Да, мы тренировали выход с правой руки.
– С правой?,– с легкой иронией переспросил отец.
– А когда ты мне подаришь меч? – сказал мальчик, обхватив ру-чонками шею.
Отец еще раз подкинул сына и поцеловал в щеку.
– Рано тебе, рано, Рускрият. Получишь меч тогда, когда рукоять будет скрипеть от твоей сжатой ладони.
Услышанное слово пронзило душу насквозь, и вместо крови из раны капнули слезы.
В этот момент он забыл про все, полностью погрузившись в об-ман, существовавший для него в полной реальности. Уже не об-ращая внимания на постороннее, с глазами полными страдания, Рускрият
смотрел на трех людей, людей родных и близких.
Мужчина с мальчиком на руках, рядом женщина, они двое те, с кем он был с того момента, как он увидел мир, отец и мама, и он сам. Маленький, несмышленый, слабый.
Что дальше они делали, увидеть было невозможно из-за пыли, поднятой челноком, приземлившемся неподалеку. А когда пыль ушла с ветром в сторону. то Рускрият уже увидел три спины, да-леко в конце площади, вблизи стеклянной полусферы.
После встречи с молодыми родителями, еще живым отцом, он долго смотрел по сторонам в надежде увидеть лишний раз три знакомых силуэта. Но поиски не дали ничего хорошего, он увидел лишь персонал, людей снующих под челноками и вокруг них.
Рабочие, обслуживающие челноки, стоявшие в порту, не об-ращали никакого внимания на него и занимались своим делом, даже пробегали сквозь него и не спотыкались.
В очередной раз один из персонала быстрыми шагами напра-вился в его сторону. Не сбавляя скорости, он приближался.
Три, два, один метр остался до равнодушно глядевшего Рускрия-та, и как лезвие рассекает бумагу, слеза разрезала воспомина-ния. Картина растворилась, все исчезло, превратившись в прах, пущенный по ветру.
И вот опять местами заснеженные горы, заходящее солнце, первые звезды, пять лун, сползшие не много вниз. Они смотрели с тем же серебряным оттенком, как и раньше.
Рускрият понемногу отходил от увиденного и готовился встретить холодную ночь, но ничто не предвещая, в небе появи-лись две жирные звезды. Они медленно шли, расположившись
друг за другом. Дозорные, подумал он.
Со временем точки сбавили ход и окончательно останови-лись. Застыли, кого-то увидели, подумал он, сплевывая горькую слюну. Уж луны были веселее, повторил.
А в это время огоньки принялись расти. Больше, больше, с каждой минутой набирали объем. Наконец, приблизившись так, что вместо маленьких точек возникли два больших овала, скреп-ленных между собой кривыми полосками яркого света.
В глазах прикованного человека появилась светящаяся фи-гура, напоминающая нечто похожее на пенсне, наклоненное слегка вперед или назад.
Она остановилась в семидесяти-восьмидесяти метрах. Как облако зависла над скалами фигура, испускала легкое, чуть слышное шипение. Исходящий свет осветил местность в радиусе
двухсот метров.
Фигура, повисев еще немного, резко сжалась и моментально
растянулась. На всякий случай Рускрият отполз немного в сторо-ну и оцарапал ладонь.
Она устрашающе подлетела поближе, исходящий свет стал
ярче, слегка ослеплял, гудело громче. Фигура остановилась в двадцати метрах. Впереди, в двух шагах от каменной породы, стройным столбом света поднялся вверх на два метра. Затем появился ветерок, словно сдунул его. Крупинки столба тут же ос-тановились и застыли в воздухе. Они приняли форму человека, смотрящего вправо, скрестившего руки на груди.
Крупинки расширялись, и перед Рускриятом стоял молодой человек, глядевший в правую сторону прищуренными глазами.
Знакомый профиль постепенно переходил в фас.
– Лайрис на Ток, – прохрипел голос Рускрията, осевший от без-молвия. На что гость промолчал.
– Подумал? – спокойно спросил Лайрис на Ток.
На вопрос он ответил молчанием.
– Я давал тебе время вспомнить, поразмыслить. Но ты не захо-тел…
– Да, не захотел, да, не вспомнил, я все равно ничего не скажу! – со злобой прикрикнул Рускрият.
– Это твое дело, можешь не говорить, – после паузы продолжил, – ведь ты же знаешь, что мы делаем с государственными преступ-никами, – хладнокровным голосом напомнил Лайрис на Ток.
Рускрият немножко испугался, но не подал виду.
– Ну так что, скажешь или будешь молчать?
– Эта книга принадлежит моему народу. Тысячелетиями мы со-ставляли ее, по крупинкам собирали тексты, чертежи, схемы.
Она подарила свободу, освободила от гнета…, – сжимая кулаки
сильнее, Рускрият вскочил на колени, пытаясь подняться на но-ги.
– Планеты Парадной системы, с древности принадлежали на-шему государству. Еще когда двенадцать планет населяли лю-ди, живущие средневековым строем, государство предрекло им учесть рабов. А книга Айлас была лишь директивой и числилась
под номером в архиве слеж.команды, – высокомерным тоном ска-зал Лайрис на Ток.
В этот момент в глазах Рускрията вспыхнули злость и обида. На лице возник волчий оскал, глазное яблоко обернулось крас-ной коронкой, вогнутой в желтый зрачок, захрустели косточки сжатых
кулаков.
Рука Лайриса отошла за спину, а когда выровнялась, то она уже сжимала короткий меч с множеством кровостоков тянувших-ся вдоль всего лезвия.
– Он острее скальпеля, – указал на меч Ток.
– Убьешь меня, не найдешь Айлас, – проговорил Рускрият, раз-жимая правый кулак.
Лайрис на Ток повернул голову влево, и в его левом глазе сверкнула луна, он сжал рукоять меча, черная кожа тихонько скрипнула.
В этот момент они оба услышали стук своих сердец, окру-жающая среда перестала иметь значение, они смотрели друг другу в глаза, не сбавляя накала. Последняя секунда, и время остановилась.
Левая рука резко ушла за спину, потом бросок, второй меч вылетел из-за спины рукоятью верх. Со звоном полетели искры,
прыжок, кувырок, сальто в воздухе, клинки сверкали серебряным блеском. Удары с силой обрушивались на обоих, летели камни, искры.
Но вот первая рана, у Рускрията вдоль правой части шеи рас-тянулась кровавая полоса.
– Я вижу, тебя плохо учили выходу с правой руки, – заметил Лай-рис на Ток.
Рускрият с криком прыгнул на него, но Лайрис увернулся, под-ставив подножку. За камнем оказалась пропасть. Рускрият не заметил и с тем же криком полетел вниз.
Лайрис поднялся, махнул мечом, встал на камень и то, что он увидел, его разозлило. Чуть ниже от кромки, прямо над ущельем болтался Рускрият. Он висел на мече, воткнутом в скалу.
Лайрис на Ток бросил ему свой меч, Рускрият поймал его и стал подниматься, поочередно втыкая их в скалу. Все обошлось.
Они стояли плечом к плечу, один смотрел вниз, а другой вверх.
– Ты спас мне жизнь, – в полголоса сказал Рускрият.
Лайрис промолчал. И вскоре ответил.
– Там внизу, за двумя небольшими скалами, стоит караван. Че-рез час он двинется. Спеши.
С удивлением посмотрел Рускрият на него и сделал шаг на камень вниз. Остановился, повернул голову.
– Спасибо,– в полголоса произнес он.
– Иди.
И Рускрият мелкими прыжками стал спускаться вниз. Вскоре
он скрылся за камнем. Еще немного Лайрис на Ток постоял, под-нял голову и устремил взор на пять лун. Через некоторое время
он исчез в воздухе. Светящийся пенсне поднялось выше, сверк-нуло и исчезло, а за ним погасли пять лун.
В итоге Рускрият нашел караван и двинулся
с ним вглубь гор. Там наткнулся на посадочный
диск, поднялся и улетел домой. В пути
с ним произошло что-то странное.
Порез, оставленный Лайрисом, вызвал
головную боль, а когда она отошла,
он стал другим.
Прилетев на родную планету, со слеж.командой
нашел книгу Айлас и вырезал весь город.
Через некоторое время примкнул к Лайрису на Ток.