22.06.1941.
Сегодня началась война. Я ещё не до конца осознал то, что услышал недавно по радио. Неужели война?! Да. В ушах до сих пор звучат слова В. М. Молотова: «Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!». Мурашки по телу. Чувствую, как что-то зловещее надвигается на мою Родину…
Скрипнула калитка – кто-то пришёл. Это Лёлька вернулась из библиотеки. Идёт и напевает себе что-то под нос. Она ещё ничего не знает…
29.06. 1941 г.
Мы все прекрасно знаем о неприятностях, подстерегающих нас на каждом шагу, часто слышим и говорим о войнах, происходящих в той или иной стране. Но почему-то каждый уверен, что с ним ничего не случится.
Ещё чуть больше недели назад я строил планы, мечтал о том, как поступлю в медицинский, будущее казалось ясным и безоблачным, а теперь я даже не знаю, что будет завтра. Жизнь часто преподносит сюрпризы и редко приятные.
1. 07. 1941 г.
Моей сестрёнке Лёле 13 лет. Когда отец умер, мне было 11 лет, а Лёльке 6. После смерти отца мы переехали в деревню к бабушке (так захотела мама). Мамы не стало год назад, она тяжело болела. Добрая и ласковая, я не помню, чтобы она когда-нибудь на нас кричала. Мама всегда говорила тихо и мягко, но она могла быть требовательной и строгой. Мы постоянно ходили в лес, к реке, на пруд, и беседовали с ней обо всём на свете. Она говорила, что я стану писателем…
Лёля ревёт в соседней комнате, бабуля ушла к соседям. Они, наверное, только сейчас поняли, что у нас в о й н а, потому что я сказал, что ухожу на фронт и могу не вернуться. Я чувствую, как судьба каждого человека, каждой семьи нашей страны превращаются во что-то общее. Исчезли личные проблемы и переживания, осталось одно – будущее моей России. Я знаю, что тот, кто находится на другом конце нашей страны, чувствует то же, что и я.
Решено! Ухожу на фронт!
13. 10. 1941.
До сих пор я не знал, что в одном человеке могут уживаться жестокость, злоба и ненависть с любовью к близким, гуманностью и пониманием красоты.
Сегодня получил письмо из дома, рад – не то слово.
Убили Славу. Андрея увезли в госпиталь…
1. 09. 1943.
Говорят, к смерти нельзя привыкнуть, но я знаю (теперь знаю), что это лишь слова. Я сам убедился в том, что к смерти, как и ко всему, что происходит часто и рядом с тобой, привыкаешь. Нет! От этого горе не становится меньше, как и совершённое зло – убийство (ни в каких обстоятельствах его нельзя оправдать). Боль будет точить сердце, а жалость терзать душу, но ты уже не остановишься, поражённый ужасом, ты не будешь убиваться долгое время. Знание о том, что кого-то не стало, уйдёт сразу глубоко, и ты заставишь его не всплывать наружу.
Когда здесь, на войне, я увидел первую смерть не от болезни, не от старости, а оборвавшуюся жизнь молодого невинного человека, то я испытал настоящий шок. Эту смерть не забыть мне никогда…
Его звали Егор. Редкостный человек, был очень-очень добрым, с необычайным чувством юмора. Он всё превращал в шутку. Мог рассмешить человека, который знал, что смеётся в последний раз. Всем поднимал настроение, всех поддерживал, а когда самому было тяжело, незаметно уходил подальше от всех и тихонько плакал. По умершим товарищам, по сожженным дотла деревням, по бедной, израненной снарядами земле…
Верил, что «родился в рубашке», рассказывал множество историй, как чудом спасался от смерти. Да и мы здесь в боях не раз могли убедиться и сами поверили в то, что наш Егор «ходил под Богом». Везунчик был нашим талисманом, если он был с нами – мы знали, всё будет хорошо.
В тот день была очень тёплая погода, слепило солнце, мы готовились к бою. Егорка как всегда шутил, пел песни и был оптимистически настроен. Вдруг я услышал стон, обернулся, Егор держался за живот. Я подошёл к нему, взял за руки, они были в крови. Я даже не мог подумать, что это серьёзно, что нашего Везунчика достала шальная пуля. На его лице отразилась гримаса боли, но я до последнего верил в то, что он меня разыгрывает.
Перед смертью он признался ребятам, что не успел дать мне подзатыльник за моё часто подавленное настроение и просил их сделать это за него. Жалел, что не пил водки не курил табаку и вот теперь умирает здоровым. Все смеялись, хотя каждому хотелось плакать. Не стало Везунчика и казалось, что умерла душа нашей команды.
После этого у меня было ещё много настоящих друзей и товарищей. Кого-то переводили, многие погибали, но никогда больше я не плакал и не терял самообладания. Ведь умирали они почти каждый день и вчерашний товарищ погибал сегодня, так и не успев дорассказать анекдот. Я уже знал, что такое война.
15. 07. 1944.
… Мне было столько, как тебе сейчас.
Семнадцать лет не возраст для резни,
Подумать если, так не говорят,
Нет лет таких для ужасов войны.
Я не успел ещё сказать слова: «Люблю!»
И получить пятёрку в аттестат,
Пришёл домой и слышу про войну,
А уши верить в это не хотят.
То вдруг в озноб, то в жар меня бросало,
Стоишь, и кажется, что это только сон,
А слово каждое, как точеное жало,
Вонзалось в сердце, но давил я стон.
Совсем недавно представлял, как к нам придёт война
( О, Господи, прости за мысли те меня!)
Как я врагу дорогу прегражу, как я медаль героя получу.
Домой с победою и гордостью в душе,
В груди осколок, пусть! Зато медаль на мне.
Куда же мысли делись те теперь?
Я повзрослел за миг тех страшных новостей.
Мечты мне кажутся те детскими, поверь,
А предстают картины множества смертей…
Недолго так стоял, калитка заскрипела,
То младшая сестра пришла,
Она тихонько что-то пела.
Там с нею мир, а здесь, со мной война.
Откроет дверь, узнает и она,
Моя бедняжка, младшая сестра!
Как ей сказать, что скоро я уйду?
Хотя, я думаю, сама же всё поймёт.
Ведь на мою родную сторону
Чернее туча ноченьки ползёт!
Интересно, как там Лёля?
6. 05. 1945.
Я в госпитале.
9. 05. 1945.
В ночь с восьмого на девятое мая, в пригороде Берлина (Карлхост) представители германского командования подписали акт о безоговорочной капитуляции. Война в Европе закончилась. Победа! Победа – широкое спасительное слово. Как оно греет душу, как наполняет её надеждой! Победа! Я готов всех обнимать и целовать! Победа! Победа! Победа! Какой несбыточной мечтой она казалась. А теперь с трудом вспоминаешь, что так думал, задаёшь себе вопрос: «А разве могло быть иначе?» И сам же отвечаешь: «Нет!» Так живо вспомнились слова: «Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!» Да! Все свершилось. Победа!
1. 02. 2005.
Увидел у внука на столе мой старый дневник. Такой же старый и потрёпанный, как я. И где Ромка его только достал? Ведь столько лет прошло. Я думал нет его больше, дневничка моего.
Внук дневник-то, видно, давно нашёл, вон обернул, подклеил, новую обложку делает:
Деду на память, 60 лет Победы!
Хотел сюрприз сделать. И приятно, и грустно…
Со дня Победы делаю первую запись. И хочу написать, как я попал в госпиталь.
Мы знали, что идут решающие сражения. Предстоял бой. Среди трескотни, шума, взрывов и запаха дыма, я вдруг услышал мамин голос. Она стояла далеко, говорила тихо (как всегда), но несмотря на хаос кругом, я слышал её хорошо, словно мама рядом.
Она меня звала: «Ванюша! Ваня! Ванюша!» Я бежал к ней, бежал, но расстояние между нами не уменьшалось. Я не мог понять, как же это так, ведь она стоит на месте. Я стал кричать: «Мама! Ма-а-ама!» Она зовёт, говорит, чтобы я к ней шёл. Вдруг в том месте, где я только увидел маму (я довольно далеко отошёл от него) прогремел взрыв, я упал в яму.
Очнулся уже в госпитале. Тогда я думал, что это смерть в образе мамы пришла, но теперь знаю, что мама меня спасла. Останься я в тот момент там же, разорвало бы меня на кусочки. Лишь сегодня понимаю, что этот подарок судьбы – спасение от смерти был дан мне не просто так. А чтобы рассказать будущим поколениям о ужасах войны, чтобы они не повторяли наших ошибок.
Верю, пока помнят наши дети о тех кошмарных днях, не повториться им вовек!